Огненная звезда и магический меч Рёнгвальда

По большому счету Ансгару торопиться к берегу было тоже необходимо, но он уже почувствовал себя полноценным конунгом и считал, что берег должен торопиться к нему, и потому пустил коня шагом. Большака вынужден был ехать рядом так же неторопливо, и воины руянской сотни тоже. Но другая часть сотни, что оставалась в Доме, отреагировала, не дожидаясь команды, и строем перекрыла дорогу от фьорда к воротам, что заметили и Ансгар, и сам «большой сотник». И даже Хрольф заметил, пошевелил носом и решил, что ему тоже пора проявлять активность, посмотрел на конунга, показал кивком головы, дождался ответного кивка и почти бегом, что для его лет было нелегко, заспешил к своей дружине, чтобы принять командование.

Драккар не показывал агрессивности. Белый щит по-прежнему красовался на его мачте, а щиты гребцов как висели раньше, так и остались висеть на борту над гребными окнами. Драккар плыл неторопливо, весла едва-едва шевелились, и все это только для того, чтобы дать береговым жителям время подготовиться, и показывая, что не желают выглядеть атакующими агрессорами.

Однако Ансгар миролюбием гостей не проникся и доверия к Гунналугу, которому в отсутствие старшего ярла подчинялся шведский Дом, не испытывал. Он помнил, что к отцу не однажды приезжали и точно так же приплывали в гости и сам старший ярл, и однажды Гунналуг вместе с ним. И драккар тоже нес белый щит. Все проходило мирно, но визит годовой давности, когда старший ярл приплыл вместе с Гунналугом, закончился поломкой клинка меча Рёнгвальда, на который тогда безостановочно смотрел Гунналуг. Так долго и пристально, совсем не мигая, смотрел, что это было всем заметно. И потому Ансгар был готов ждать подлости от колдуна, и в свой адрес направленной. Тем более что, даже не имея прямого личного контакта, они уже начали враждовать загодя. А о поддержке колдуном Дома Синего Ворона ярла Торольфа Одноглазого было известно всем, и ни сам Торольф, ни Гунналуг не скрывали этого. И потому визит драккаров казался странным.

Ансгар с Большакой еще не успели спуститься к берегу, когда драккар воткнулся носом в песок. Моряки сразу выставили трап, и на берег спустился сначала, видимо, кормчий, потом вышел сам Гунналуг, и кормчий поддерживал его за руку, чтобы колдун не упал с трапа. И только вслед за Гунналугом лодку покинули два воина в темных доспехах, но, судя по позолоте на шлемах, не из простых. Скорее всего, это были младшие ярлы Дома Синего Ворона, сопровождающие колдуна в коротком плавании. В глубину берега лодку начали втаскивать только после этого. Выпрыгнули на песок гребцы, ухватились за веревки, потянули, и легкий драккар прочно сел на берег. Так лодки вытягивают только в случае, если стоянка предвидится долгой.

Ансгар по-прежнему сдерживал коня, стремящегося спуститься к песку побыстрее. Ему хотелось заставить Гунналуга ждать себя, и одновременно конунг ломал себе голову вопросом об этом странном визите и о том, чего ему стоит ждать интересного, а чего опасаться. Он уже помнил, что опасаться стоит пристального немигающего взгляда, словно бы остановленного на одной точке. Наверное, Гунналугу не стоило смотреть прямо в глаза. Но, отводя глаза, человек признает свою слабость. И потому Ансгар решил, что взгляд должен отвести колдун, а не конунг. А интересного и уж тем более хорошего ждать не приходилось. Но другого о колдуне Ансгар ничего и не знал, и потому полагался на Большаку, который, как говорил, с колдунами имел дело и смущения перед ними, как и перед всеми другими, никогда не испытывал. Юноша так и сказал «большому сотнику».

– Не волнуйся. И с колдунами справимся, – ухмыльнулся в ответ Большака, вообще не проявляющий никакого беспокойства. И уверенность сотника частично подпитала уверенность конунга, который к колдунам вообще-то относился с некоторым пиететом, хотя склонять голову перед ними не собирался.

Но еще до того, как конунг с колдуном встретились, по короткой дороге от дома спешно пробежал дварф Истлейв. Бежал он явно в сторону Ансгара с Большакой, и те придержали коней, чтобы подземному жителю не пришлось догонять их. У дварфа было, похоже, важное сообщение, которого ждали конунг с сотником.

Так и оказалось.

После пробежки дварф совсем не запыхался, показав, что обладает чистыми легкими, и сразу начал докладывать:

– С подземельем, конунг, все в порядке. Туда вошли пятьдесят воинов, вместе с ними зашли и восемь стражников. Землекопы вход завалили и заварили прочнее, чем было. Камень стал тверже металла. Никто выйти не сможет. Они в ловушке с единственной дорогой. Только туда… – Истлейв показал на скалу под домом. – Ниже дома на тридцать локтей. Значит, падать им девяносто локтей. Успеют с миром попрощаться навсегда.

– Спасибо, друг, – ответил «большой сотник», тогда как конунг, которому доклад и предназначался, лишь сдержанно кивнул. – Я так и думал, что твои братья не подведут.

– Там приплыл Гунналуг? – спросил дварф.

– Кажется, он.

– Тогда я в дом пойду. Мне не хочется с ним встречаться. После таких встреч бывают несчастья. И сказать ему могу что-то не так. Я не умею быть вежливым. Говорю то, что думаю. Кстати, приближаются ладьи сотника Овсеня. Он вместе с дварфами все сделал хорошо, только воины Дома Синего Ворона убили одного дварфа. Сейчас тело несут в Красные скалы, которые мы освободили.

– Когда Овсень прибудет? – наконец-то проявил заинтересованность и конунг.

– Об этом лучше спросить у Овсеня. Я его ладьи не видел. Я только прочитал мысли своих собратьев, что идут в Красные скалы. С Овсенем нет дварфов, и мне некого услышать.

Истлейв повернулся и заспешил к дому ничуть не медленнее, чем он спешил от дома. А конунг с сотником продолжили движение. В оконечной своей части дорога стала совсем крутой, и лошади здесь не рвались вперед, предпочитая осторожный шаг. И можно было отпустить поводья, что Большака с Ансгаром и сделали…

* * *

«Большой сотник» с конунгом Ансгаром остановились от гостей в пяти шагах, но с лошадей не сошли, хотя долг приветливости, казалось бы, требовал это сделать. Сказалась напряженность момента, кроме того Ансгар наглядно демонстрировал свою власть, сразу показывая, кто он есть.

Первым заговорил Гунналуг, рассмотрев нахмуренного и настороженного юношу и насмешливого «большого сотника» и сообразив, что они первыми заговаривать не собираются:

– Я рад приветствовать сына Кьотви на его земле, и как добрый сосед прибыл с поздравлениями по поводу возвращения из долгого опасного пути в родной дом и с законным вступлением в правление Норвегией. Я рад за вашу страну. На смену достойному конунгу Кьотви пришел не менее достойный конунг Ансгар, да сделает Один величественными годы его правления. Мы, как ближайшие соседи, надеемся на сохранение прежней дружбы и взаимного уважения.

– Законным это вступление будет только завтра, – ответил Ансгар хмуро.

Но тут же сообразил, что простой долг вежливости требует от него большей приветливости, а ярл Дома Синего Ворона – это не какой-то бонд-проситель. Сразу вспомнилось и сказанное однажды самим Кьотви: «Врага тоже следует уважать. Если ты не уважаешь его, значит, ты его недооцениваешь. А это для тебя же опасно». И потому Ансгар изобразил нечто вроде слабой улыбки и приложил руку к сердцу:

– Я благодарен тебе, Гунналуг, за поздравления. Поднимись в мой дом, я буду сердечно рад такому гостю. Я думаю, тебе не потребуется много времени на сборы. А пока я поеду к себе, отдам распоряжения, чтобы накрыли стол…

– Извини, конунг, но я пожаловал совсем ненадолго. Обстоятельства заставляют меня чувствовать беспокойство за безопасность имущества и людей, доверенных мне старшим ярлом Дома. И потому мне следует спешить в свой фьорд, а потом еще и в поместье. Там сейчас осадное положение, и мое долгое отсутствие может грозить бедой.

– Тем более я благодарен тебе, что ты выбрал время для поездки, – наклонил конунг голову в знак признательности. – Да, я слышал, что сторонники Свенельда Еталанда идут на Дом Синего Ворона войной. Задачу обороны я тебе слегка облегчил и надеюсь, что ты успешно отобьешь все их атаки. К тому же во время шторма Еталанды потеряли все свои драккары и треть людей…