Огненные письмена

Сильные руки подхватили министра, подняли, а он принялся отбиваться, выставил перед собой локоть, который тут же был блокирован, а сам он обездвижен – два человека потащили его, а он пытался сказать агентам, чтобы они подождали, что ему надо взять кусок его языка, но тут перед ним оказался один из «эскалейдов», он увидел прижимающихся к капоту агентов с пистолетами, они стреляли, но он почти не слышал выстрелов, они целились в разных направлениях, – это был не просто взрыв бомбы, а целая атака, – потом агенты засунули его во внедорожник, где он столкнулся с кем-то – с президентом, – и они оба упали, переплетясь телами, дверь захлопнулась, кто-то сильно ударил по ней, и, прежде чем он или Рамирес успели пошевелиться, водитель нажал педаль газа и машина сорвалась с места, а их прижало к спинке заднего сиденья. Снова звуки выстрелов, теперь он слышал их четче, быстрая череда хлопков, потом хруст, сопровождаемый вибрациями, их снова резко швырнуло в сторону – «эскалейд» задел что-то, – ад за окном, лимузин и, наконец, резкое ускорение: водитель миновал опасную зону.

Лиги посмотрел вниз и понял, что лежит на президенте. Начал было двигаться, но остановился, закрыл тело Рамирес своим, улегся на ней, как любовник. Их лица разделяли считаные сантиметры. Он видел ее расширенные зрачки, порванную щеку, ощущал запах дыма и духов, а его рот наполнялся кровью, и машина набирала скорость. Водитель сказал что-то, но в ушах у Лиги стоял гул, и он не разобрал слов. К тому же ему мешала неотвязная мысль, настойчивый голос снова и снова повторял в его голове: ты сам во всем виноват.

Глава 4

Лук Хаммонд проснулся с беззвучным криком.

Кричал он оттого, что видел, как его сыновья сгорают заживо.

Джошуа сгорал в небе – его «Виверна» развалилась на части, топливо взорвалось яркой вспышкой, попало ему в легкие, обожгло изнутри, а он падал и падал, бесконечно. Зак горел в танке, запутавшись среди покореженного металла, горели его волосы, кожа шла пузырями, а густой черный, удушающий дым заволакивал мир полимерной вонью.

Стоило Луку в последние две недели закрыть глаза, как он видел их смерть.

Тишина. Сорок лет службы, которая началась в РДД – разведгруппе дальнего действия во Вьетнаме. РДД означала, что ты на задании вдали от своих, и потому Лук в девятнадцать лет научился просыпаться в полной готовности и сознании, а те, кто просыпался с туманом в голове, умирали.

С белого вайомингского неба светило худосочное солнце. Оно находилось далеко – почти в ста пятидесяти миллионах километров отсюда, а поскольку его сыновья умерли, это число, казалось, обрело какое-то значение. Не сами цифры, а расстояние, в том смысле, в каком самое важное в жизни может навсегда оставаться недостижимым.

– Он приехал, – доложил солдат.

Лук сел, оперся спиной о раму кровати в своем пикапе. Декабрь, прохладно, но хоть снега, слава богу, немного. Он ушел в отставку два года назад, однако, просыпаясь, так же проводил оперативную оценку ситуации, как и в годы службы, хотя все чаще оперативная сводка имела такой вид: ВРЕМЯ 03.17, ПОБУДКА ВСЛЕДСТВИЕ ОСТРОЙ НУЖДЫ ПОМОЧИТЬСЯ.

Сегодня и все последнее время.

Оперативная сводка: красивые мальчики, которые бежали к тебе, широко раскинув руки, с криком: «Папа! Папа!», теперь мертвы. Их не защитили ни долгие солнечные часы катания на качелях, ни перекись водорода, которой дезинфицировали их ободранные коленки. Те мгновения, когда они засыпали у тебя на руках и ты, уставший до изнеможения, оставался на месте, потому что знал: такую мимолетную сладость нужно пить полной чашей, – те мгновения не защитили их. Ты тысячу раз говорил им о своей любви, но это их не спасло.

Твои сыновья мертвы. Сгорели заживо. Они теперь от тебя на расстоянии ста пятидесяти миллионов километров.

От тебя остались только твои пятьдесят девять лет. Живот, ровный, как доска, и ноги, закаленные бесчисленными походами. Ты спал на холодной металлической кровати в своем грузовичке в восьми километрах от транзитного городка Ролинса, штат Вайоминг. Среди тысяч получивших такие же раны мужчин и женщин, собравшихся здесь с целью, которую ни один из них не может толком назвать.

– Он здесь.

Лук скинул с себя одеяла, вылез из машины и спросил у солдата, который его разбудил:

– Они продолжают прибывать?

– Да, сэр. И их больше, чем обычно.

Он кивнул. Набрал полные легкие холодного воздуха – «легкие Джоша сгорели в огне при тысяче градусов» – и пошел на встречу со своим прежним начальником.

Обветренное лицо генерал-майора в отставке Самюэля Миллера вызывало у Лука ассоциации с ковбоями, но с этого ковбойского лица смотрели смекалистые глаза горожанина, которые взвешивали, измеряли и упорядочивали мир. Полевая форма со знаками различия (две звезды в середине груди) шла ему гораздо больше, чем спортивные брюки и рубашка поло, которые были на нем во время их прошлой встречи.

– Лук, – сказал генерал, пожимая ему руку и затем обнимая, – прими мои соболезнования. Джош и Зак были хорошими ребятами. Хорошими солдатами.

– Спасибо.

Старый друг внимательно посмотрел на него:

– Как ты держишься?

– Не знаю, что тебе ответить.

– Дурацкий вопрос, – вздохнул генерал. – Извини.

– Давай-ка я тебе тут все покажу.

Они забрались в его пикап. Салон был безукоризненным, как и тело Лука, который раньше гордился такими вещами. Думал, что это важно.

Лук включил обогреватель и тронулся с места, сухая земля захрустела под колесами.

– Сейчас здесь больше восьми тысяч, и с каждым часом прибывают новые.

Лагерь был разбит беспорядочно – люди ставили палатки в том месте, где остановились. Сбившись в неплотные группки, они опирались спинами на машины и разговаривали или грели руки над чадящими кострами. У большинства висели винтовки на плечах или кобуры на поясах.

Они проехали мимо клуба байкеров, где под точно выверенными углами были припаркованы пятьдесят мотоциклов, крутые парни попивали «Будвайзер» рядом с растущей горой помятых жестянок. Байкеры кивнули Луку, и он им в ответ.

– Ты тут уже успел завести знакомства, – заметил генерал.

– Да, когда узнал, что ты собираешься приехать. Готовил почву.

– И что они собой представляют?

– У каждого своя история, но все они похожи.

Лук провел для генерала общую экскурсию, чтобы тот через частности увидел целое.

Виджиланты [13] из Мичигана в зеленой камуфляжной форме, резко контрастирующей с коричневым кустарником, проводили учения. Автобус, на котором они приехали, прежде был школьным, но теперь на нем красовалось название: «НОВЫЕ СЫНОВЬЯ СВОБОДЫ» – буквами высотой в полтора метра, каждая в когтях клекочущего орла.

13

Виджиланты – отдельные люди или группы, целью которых является преследование в обход правовых процедур лиц, обвиняемых в настоящих или вымышленных преступлениях.

Горящий костер, кучка реднеков [14] , изводящая за день запас топлива, которого хватило бы на неделю. «Криденс» [15] , орущие, как сейчас, благим матом, некогда были причиной чуть ли не всех ДТП в Америке.

Мужчина разбирал калаш, а женщина курила и смотрела.

Группа солдат, удравшая в самоволку, но все еще облаченная в форму, громко хохотала – Лук узнал их смех. Такой называется смех сквозь слезы.

– Это просто сброд, – сказал генерал Миллер.

14

Реднеки (англ. rednecks – красношеие) – просторечное название белых фермеров, жителей сельской глубинки, приблизительно соответствует русскому «деревенщина».

15

«Криденс клируотер ривайвал» – популярная американская рок-группа, образованная в 1967 году.