Огненный герцог

Мягкие губы на мгновение прильнули к его губам, теплый язычок коснулся его рта, а потом Торри оттолкнул ее.

Отец зажег лампу, но передвинул заслонку так, чтобы наружу пробивался лишь узкий луч света. Лица всех троих казались бледнее, чем следовало бы, когда Торри закрыл за ними дверь потайного прохода, а затем вернул замок в первоначальное состояние. Наверняка как-то можно закрыть дверь изнутри, только Торри не знал как.

Он сложил «паратул» и кинул набор на кровать, на видное место. Пусть ищут лист среди листвы.

Что-то здесь было не так… но хоть с ними все должно быть в порядке. Сейчас этого довольно.

Торри бросился на кровать и попытался заснуть.

Надо успеть подняться, прежде чем придут слуги, чтобы скрыть отсутствие остальных.

Глава 19 Фалиас

На заре, которая выдалась погожей и сухой, Сильвертоп перешел на шаг.

Серебряная монетка перестала светиться, и Йен ехал верхом на обычной лошади, а если его ягодицы ныли от синяков, а кости и сухожилия шеи и плеч горели огнем, так это…

Йен рад был бы поверить, что ночное путешествие ему просто приснилось, но не мог.

Дорога исчезала в лесу у них за спиной, полумилей ниже по склону. А может, и дальше – трудно сказать. Вид у дороги был странный: плоская поверхность без трещин местами покрыта почвой и растениями, как будто кости мира проглядывают из-под буро-зеленой плоти.

Йена передернуло от этого образа.

Неожиданно Осия кашлянул и попросил Сильвертопа остановиться.

– Отсюда мы пойдем сами, – сказал Осия, спрыгивая на дорогу, а затем помогая спешиться Йену.

Господи, как все болит… Йен с усилием выпрямил спину – он и не думал, что это может оказаться так трудно.

Сильвертоп загарцевал так, что пыль и грязь поднялись в воздух.

– Спасибо, старый друг, – сказал Осия, и его длинные пальцы осторожно прикоснулись к конской морде. Что «осторожно», так это скорее из нежности, нежели по необходимости – чтобы поранить Сильвертопа, требовалась кирка, причем Йен не стал бы биться об заклад, что и киркой получится.

Впереди вверх по склону виднелись темно-серые скалы, похожие на острие зазубренного кинжала, указывающее в небо.

– Нож Тюра, вот как некогда называлось это место, – сказал Осия. – Здесь мы расстанемся, Сильвертоп.

И конь просто-напросто повернулся и поскакал прочь, его массивные копыта загрохотали по дороге, и с каждым их ударом в воздух летели комья земли, трава и хворостинки.

Кажется, кони асов не привыкли прощаться.

Осия потянулся, затем принялся развязывать ремешки, которые удерживали на нем оружие. Йен сделал то же самое.

– Что теперь?

– Отдохнем где-то с час. – Осия уселся на дорогу, по-турецки скрестив ноги, расстелил позади себя плащ и лег на него. Жестом предложил Йену последовать его примеру.

Чего я, интересно, боюсь? Грузовик, что ли, проедет, или конь-ас проскачет по дороге и затопчет меня насмерть?

– А потом?

– Полезем в гору, переберемся через седловину и пройдем по черному ходу, лелея надежду, что успеем вовремя. – Осия сел и медленно произнес: – Есть еще одно дело, друг Йен. Меч, что в твоих ножнах, ковал я сам, и лезвие его закалено в моей крови; этим клинком теперь можно убить кого угодно.

– Ты хочешь, чтобы я защищал им тебя? – Йен пожал плечами. – Я вроде бы и подрядился.

– Нет. Это еще не все. Если мы потерпим неудачу, если ты сочтешь, что меня вот-вот возьмут в плен, я хочу… – Осия сглотнул. – Мне очень надо, чтобы ты убил меня этим клинком. – Старик покачал головой. – Вы даете обещания легче, нежели такие, как я, так что я не стану просить тебя дать мне слово. Скажу сразу: это гораздо труднее сделать, чем тебе кажется, но клянусь: это совершенно необходимо. – Осия снова лег на плащ, глядя в небо широко открытыми глазами. – И, может быть, скоро этот момент настанет.

Глава 20 Завтрак и вызов

Где-то загремели тарелками, причем так громко, словно собирались бить посуду…

Проклятие. Он же хотел встать пораньше! Благими намерениями дорога в ад вымощена.

Торри отбросил одеяла, вскочил на ноги, обмотал вокруг бедер льняное полотенце и вышел из своей спальни, чтобы разобраться с вестри, который накрывал завтрак в общей комнате.

Как и прежде, вестри больше напомнил молодому человеку неандертальца, нежели цверга, но Торри даже в воображении никогда не рисовал себе неандертальца с чисто выбритыми щеками и с бородой, обрамлявшей выдающуюся нижнюю челюсть, или с аккуратно подстриженными волосами, гладко зачесанными назад, или облаченного в удобные коричнево-серые штаны и куртку с ало-оранжевой отделкой Дома Пламени.

– Что ты тут делаешь? – спросил Торри.

– Накрываю завтрак, почтенный, – произнес вестри невнятно: они все так говорили на берсмале. – Так мне велел Джамед дель Бруно. Я Броглин, к вашим услугам. Почтенные желают откушать у себя или здесь, в гостиной?

Отцу нужно еще время.

– Я… сейчас узнаю, – сказал Торри. Вернувшись к двери в свою комнату, юноша просунул голову внутрь.

– Мэгги, будешь завтракать прямо сейчас или еще поспишь? – спросил он на берсмале у своей смятой постели, а затем низко загудел с закрытым ртом, надеясь, что Броглин примет это за неразборчивый ответ Мэгги.

– Ладно, как скажешь. Я тогда тоже подожду.

Торри улыбнулся вестри, который смотрел на него, не говоря ни слова и не меняя выражение лица. Торри двинулся через холл к комнате родителей, постучал костяшками в дверь и открыл ее, словно услышал отклик.

– Отец, я… Ох, ну ладно. Я попозже.

Он повернулся к вестри.

– Им всем что-то сегодня… нездоровится. Подозреваю, результат злоупотребления превосходным ингарианским вином.

Броглин понимающе кивнул массивной головой.

– Уверен, что так, почтенный. Я умею готовить смесь из трав, молока, бренди и яиц ржанки, которая хорошо помогает при подобном недомогании. Пойти сделать?

Торри кивнул:

– Это было бы очень кстати, когда они проснутся. Полагаю, что ближе к полудню. А пока пусть себе спят.

– Я принесу, почтенный, – сказал вестри и зашаркал к выходу.

Торри отступил в сторону, чтобы дать ему пройти.

Пока все хорошо.

Неожиданно раздался стук в дверь. Броглин распахнул ее, и на пороге возник Бранден дель Бранден, свежий и чистенький в белых коротких льняных штанах и тунике и чисто символической должностной накидке тоже белого льна вряд ли шире кухонного полотенца. Накидка перекинута через плечо, тяжелые башмаки и незамысловатый пояс для оружия являют разительный контраст бело-льняному великолепию.