Огненный крест. Книга 2. Зов времени

Миссис Шерстон жестом отмела эту идею, явно желая продемонстрировать свою «придворную» художницу в живописном рабочем одеянии.

– Нет-нет, не беспокойся. У нас сегодня просто, по-домашнему.

– Ладно, но только на минутку – нужно уложить Джема.

Миссис Шерстон поджала хорошенькие губки: о ребенке вполне могут позаботиться рабы. Однако мнение Брианны на сей счет она уже знала и потому решила промолчать.

В гостиной сидели и родители. Уилбуры оказались приятной пожилой парой. Они в подобающей мере выказали удовольствие от знакомства, вежливо напросились посмотреть портрет, выразили восхищение художницей (хоть и несколько опешили от выбранной темы) – словом, вели себя вполне мило, и Брианна расслабилась.

Она как раз собиралась извиниться и сбежать к сыну, когда мистер Уилбур воспользовался паузой в разговоре.

– Миссис Маккензи, я так понимаю, вас можно поздравить.

– А? Э-э… благодарю, – ответила она, совершенно не представляя, о чем речь, и вопросительно взглянула на мать. Клэр слегка нахмурилась и покосилась на Джейми. Тот кашлянул.

– Губернатор Трион выделил Роджеру пять тысяч акров земли в дальнем районе, – пояснил он ровным, почти бесцветным тоном.

– Да? – удивилась Брианна. – А… с чего вдруг?

В гостиной воцарилось общее ощущение неловкости. Раздались тихие покашливания; Шерстоны и Уилбуры по-супружески переглянулись.

– Компенсация, – кратко ответила мать, в свою очередь бросив многозначительный взгляд на мужа.

Только теперь Брианна поняла: все слишком хорошо воспитаны, чтобы открыто упоминать повешение Роджера, хотя этот случай произвел сенсацию в светских кругах Хиллсборо. Внезапно до нее дошло: а ведь гостеприимство миссис Шерстон вызвано не только душевной добротой. Повешенный в доме – как пикантно! Теперь к Шерстонам приковано все внимание друзей и знакомых, и немудрено – это будет поинтереснее нетрадиционного портрета!

– Надеюсь, ваш муж поправляется? – тактично прервала затянувшееся молчание миссис Уилбур. – Мы так переживаем из-за его травмы!

«Травма» – какое осторожное, завуалированное определение того, что случилось…

– Да, ему уже намного лучше, спасибо, – ответила Брианна, вежливо улыбнувшись, и обратилась к отцу: – А Роджер знает?

Тот взглянул на нее и отвернулся, кашлянув.

– Нет. Я думал, ты сама захочешь ему рассказать.

Первой мыслью было ощущение благодарности: теперь есть о чем поговорить с Роджером. Ужасно неловко разговаривать с человеком, который не в силах ответить. В течение дня она запасала словесный «фураж»: мелкие мысли или события, которые можно растянуть в повествование. Однако запас быстро иссякал, и ей приходилось хвататься за ерунду.

Потом возникло раздражение. Почему он не сообщил ей заранее? Зачем выставлять семейные дела напоказ перед совершенно незнакомыми людьми?.. Тут она заметила, как родители переглянулись, и поняла, что мать задала отцу тот же самый молчаливый вопрос – и он ответил, почти неуловимо блеснув глазами сперва в сторону мистера Уилбура, затем миссис Шерстон, и тут же опустил длинные рыжие ресницы.

Лучше сказать правду перед уважаемыми свидетелями, чем позволить сплетням распространяться стихийно.

Собственная репутация ее не особенно заботила; «дурная слава» – слишком слабое определение в данном случае. Однако к этому времени Брианна уже нахваталась достаточно светских тонкостей, чтобы осознавать, какой вред может причинить отцу серьезный скандал. Если, к примеру, разнесется молва, что Роджер и вправду был вожаком регуляторов, то и лояльность Джейми будет поставлена под сомнение.

Слушая разговоры в гостиной Шерстонов, за последние несколько недель она постепенно начала понимать, что колония представляет собой обширную паутину: по многочисленным ниточкам осторожно пробираются пауки – крупные и средние, чутко прислушиваясь к еле уловимому жужжанию мухи, попавшей в сеть, постоянно ищут слабое звено.

Более мелкие сущности скользят по краям паутины, одним глазом отслеживая перемещение крупных, ведь пауки – каннибалы, как и все амбициозные люди.

Положение отца было видным, однако не настолько стабильным, чтобы не зависеть от расшатывающего действия сплетен и подозрения. Они с Роджером как-то обсуждали эту тему наедине: напряжение постепенно нарастало; уже наметились трещины, грозящие перерасти в пропасть, – достаточно глубокую, чтобы отделить колонии от Англии.

Стоит только нитям, связывающим Фрейзер-Ридж с остальной колонией, натянуться сильнее, и они лопнут, обернувшись толстым коконом вокруг ее семьи и оставив их на растерзание кровопийцам.

Какие нездоровые мысли, подумала про себя Брианна.

Ни Уилбуры, ни Шерстоны, похоже, не заметили ее настроения, но от матери ничего не укрылось: та одарила ее долгим, задумчивым взглядом. Обменявшись подобающими любезностями, Брианна извинилась и покинула гостиную.

В детской настроение отнюдь не улучшилось: Джемми не дождался ее и уснул со слезами на щеках. Она склонилась над кроваткой и осторожно положила руку ему на спину, чтобы ребенок почувствовал ее близость и проснулся. Крошечное тельце слегка вздымалось и опадало в теплом ритме внутреннего покоя, но он не пошевелился. В складках шейки влажно блестел пот.

Нагретый за день воздух поднимался вверх, и к вечеру на втором этаже всегда было душно. И конечно же, окно закрыто наглухо, чтобы ночные испарения не повредили ребенку. Хотя своих детей у миссис Шерстон не было, она твердо знала, какие меры предосторожности следует принимать.

В горах Брианна тут же открыла бы окно, но в густонаселенном Хиллсборо, где постоянно шляются чужаки с побережья, полно застойных лоханей и сырых колодцев…

Взвесив относительную опасность малярийных комаров, Брианна ограничилась тем, что сняла с сына легкое одеяльце и сорочку, и он раскинулся на простыне почти голенький; в свете сумерек влажная кожа отсвечивала розовым.

Вздохнув, она задула свечу и вышла, оставив дверь открытой. Уже почти совсем стемнело; свет пробивался с первого этажа сквозь перила, коридор же был окутан сумерками. Позолоченные столики миссис Шерстон и портреты предков мистера Шерстона обрели призрачные формы.

Дверь в комнату Роджера была закрыта, но снизу пробивалась полоска света, чуть захватывая край голубой дорожки. Мысли о еде вытеснил чувственный голод. Грудь начала побаливать.

В углу тихо дремала рабыня, уронив вязание на колени. При появлении Брианны она вскинулась и виновато захлопала глазами.

Бри тут же бросила взгляд в сторону кровати: оттуда доносился обычный свист его дыхания. Она слегка нахмурилась и жестом отпустила женщину; та неуклюже подобрала неоконченный носок и вымелась прочь, стараясь не встречаться с ней взглядом.

Роджер лежал под простыней на спине с закрытыми глазами. Какой худой, подумала она. И когда только успел так быстро похудеть? Конечно, сейчас он едва в состоянии проглотить пару ложек супа и пенициллиновой похлебки Клэр, однако вряд ли за два-три дня можно так отощать – аж кости торчат!