Огненный крест. Книги 1 и 2

— Упрямец, — сказала я Джейми одними губами. Его улыбка расширилась, и я отвернулась, торопливо присоединившись к его твердому «верю». Были ли это шаги снаружи, или просто ветер стучал ветвями деревьев?

Вопросы и ответы закончились, и священник улыбнулся мне, похожий на горгулью в мерцающем свете масляной лампы. Его здоровый глаз коротко подмигнул.

— Будем считать, что ваши ответы будут такими же для других детей, да, мэм? Какое крещеное имя вы дадите этому мальчику?

Не снижая темпа, священник поднял фляжку и вылил немного виски на голову мальчика, приговаривая.

— Крещу тебя Германом Александером Клоделем МакКензи Фрейзером во имя Отца, Сына и Святого духа. Аминь.

Герман наблюдал эту операцию с глубоким интересом и скосил большие синие глаза, когда янтарная капля проползла по его крошечному носику и капнула с кончика. Он высунул язык, чтобы поймать каплю, и сморщился от ее вкуса.

— Фу, — сказал он громко. — Лошадиная моча.

Потрясенная Марсали прошипела короткое «Тсс!», но священник просто хихикнул, снял Германа со стола и подозвал Бри.

Она держала Джемми на руках над столом, словно жертву, и не сводила глаз с его лица. Потом я увидела, как она слегка дернула головой, привлеченная звуками снаружи. Я прислушалась, звучали возбужденные, но не пьяные голоса мужчин.

Я напряглась, боясь посмотреть на Джейми. Если они войдут, решила я, то я схвачу Германа, подлезу под дальнюю полу палатки и убегу. Потом я почувствовала легкий толчок локтем, Бри пододвинулась ко мне.

— Все в порядке, мама, — прошептала она. — Это Роджер и Фергюс.

Они кивнула в темноту и обратила свое внимание на Джемми.

Кожу на моих висках закололо от облегчения. Теперь, когда я знала это, я могла разобрать властный немного носовой звук голоса Фергюса, который что-то громко повествовал, и низкий грохот шотландского говора, по-видимому, Роджера. Раздалось тоненькое хихиканье, принадлежащее мистеру Гудвину, которое сопровождалось аристократически протяжным замечанием мистера Лилливайта.

На этот раз я посмотрела на Джейми. Он все еще держал кинжал, но его рука была опущена, и плечи потеряли напряженность. Он снова улыбнулся мне, и на сей раз я улыбнулась ему в ответ.

Джемми не спал, но был очень сонный. Он не обратил внимания на елей, но холодные капли виски испугали его, он широко открыл глаза и вскинул руки. Когда Бри торопливо накинула на него одеяло и прижала к груди, он издал громкое «Иип» в знак протеста, сморщил лицо и попытался решить, достаточно ли он потревожен, чтобы расплакаться.

Бри похлопывала его по спине и шептала что-то на ухо, отвлекая. Он удовольствовался тем, что сунул большой палец в рот, с подозрительным негодованием глядя на собравшихся, но отец Кеннет уже лил виски на лоб спящей Джоан, которую держала Марсали.

— Я крещу тебя Джоан Лаогерой Клэр Фрейзер, — сказал он, следуя за Марсали, и я с удивлением поглядела на нее. Я знала, что Джоан назвали в честь сестры Марсали, но не знала, других ее имен. Я почувствовала, как у меня перехватило в горле, когда я смотрела на покрытую голову Марсали, склоненную над ребенком. И ее сестра, и ее мать Лаогера были в Шотландии, и шансов увидеть когда-либо свою тезку у них почти не было.

Внезапно глаза Джоан широко раскрылись и рот тоже. Она издала пронзительный вопль, и среди нас словно взорвалась бомба.

— Идите с миром! И быстро! — сказал отец Кеннет, проворно закупоривая бутылку с елеем и фляжку, и неистово сметая все следы церемонии. Я услышала, как снаружи зазвучали озадаченные голоса.

Марсали в мгновение ока выскользнула из палатки, прижимая к груди орущую Джоан, и таща за руку сопротивляющегося Германа. Бри задержалась на секунду, чтобы обхватить рукой голову отца Кеннета и поцеловать его в лоб.

— Спасибо, святой отец, — прошептала она и исчезла в вихре взметнувшихся юбок.

Джейми схватил меня за руку и вытолкнул из палатки, но сам остался у входа, повернувшись к священнику.

— Святой отец? — позвал он. — Pax vobiscum! [66]

Отец Кеннет уже сидел за столом, сложив руки; чистые листы бумаги снова лежали перед ним. Он поднял глаза и слегка улыбнулся, его лицо выглядело умиротворенным, несмотря на подбитый глаз и все прочее.

— Et cum spiritu tuo, [67] человек, — сказал он и поднял три пальца в прощальном благословении.

66

Мир вам (лат.)

67

И со духом твоим (лат.)

— Зачем, спрашивается, ты сделала это? — шепот Брианны, громкий от раздражения, донесся до меня. Она и Марсали шли на несколько шагов впереди нас, идя медленно из-за детей, и несмотря на небольшое расстояние их фигуры были едва различимы в темноте.

— Что сделала? Герман оставь, пойдем найдем папу. Нет, не толкай это в рот!

— Ты специально ущипнула Джоан, я видела! Из-за тебя нас чуть не поймали!

— Я должна была! — Марсали, казалось, удивилась этому обвинению. — И все равно крещение тогда уже закончилось. И они не смогут заставить отца Кеннета забрать его обратно, — она захихикала тихонько, потом прервалась. — Герман, я сказала, брось это!

— Что значит, должна! Джем, отпусти мои волосы! Ой! Отпусти, я говорю!

Джемми, очевидно, переживал приступ активности, если судить по его повторяющимся восклицаниям «Грл!» и случайными любопытными «Леб?», он был полон интереса и желания исследовать окружающее.

— Ведь она же спала! — сказала Марсали, шокированная непониманием. — Она не проснулась, когда отец Кеннет налил воду — то есть виски — ей на голову. Герман, вернись! Thig air ais a seo! [68] Ты же знаешь, что это плохая примета, если ребенок не плачет, когда его крестят. Когда он плачет, это означает, что его оставляет первородный грех! Я не могла позволить, чтобы дьявол остался в моей малышке. Да же, mo mhaorine?

68

Вернись сюда (гэльск.)

Раздались звуки поцелуев и тихое воркование Джоан, которые быстро потонули в песне, которую затянул Герман.

Бри весело фыркнуло, ее раздражение исчезло.

— Понятно. Ну что ж, если у тебя были серьезные причины. Хотя я сомневаюсь, что это подействовало на Джемми и Германа. Смотри, как они себя ведут, словно они одержимы… Ой! Не кусайся, ты, маленький злодей! Я покормлю тебя через минуту.

— Ох, ну они же мальчики, — сказала Марсали, повышая голос, чтобы перекрыть весь этот шум. — Все знают, что в мальчиках сидит сам дьявол, и я думаю, потребуется больше, чем святая вода, чтобы изгнать его, даже если в ней сорок пять градусов. Герман! Где ты выучил эту грязную песню, маленький вредитель?