Огненный скит.Том 1

Лодок русов не было видно. Всего вероятней, предположил Асвид, потеряв возможность догнать дракар, они повернули к берегу. Это его радовало.

С большими предосторожностями — как бы ни сесть на мель — пристали к острову с сильно изрезанной береговой полосой. Казалось, он был безлюден. Во всяком случае, посланные лазутчики так и донесли.

Асвид приказал всем сойти на берег, кроме команды, которая в свете тусклых жирников пыталась латать пробоину.

— Костров до утра не разводить! — скомандовал Асвид. — Может, русы и потеряли нас, — сказал он Арне, — но предосторожность не помешает. Дождёмся восхода солнца. С рассветом вытащим дракар на берег и займёмся починкой.

Ночь была холодна. Асвид почти не спал, ворочаясь на стылой земле под подбитым мехом плащом. Скитаясь почти три года вдали от родных фиордов, побывав во многих землях, команда сколотила грабежами и нападениями на города и селения, весьма весомый в прямом и переносном смыслах капитал: в медном сундуке с большими замками хранилась общая казна — драгоценности из камня и золота, монеты ромейские, фряжские, кельтские и других народов Запада и Востока. И вот уже на подходе к родным берегам, когда каждый предвкушал встречу с родственниками, объятия и возгласы удивления от их богатства, завистливые взгляды, буря отбросила их в сторону чужую, к незнакомому народу. Впрочем, они слышали о русах, большом народе, живущим от Понт Эвксинского, нарекаемого также Русским морем, до морей северных. Да и не только слышали, но и видели их в Константинополе в гвардии императора. Это были воины, коими может похвастаться не каждое королевство. И в сагах часто упоминалась Гардарик — страна городов, тоже русская. Велико и могуче племя, раз живёт на больших просторах от тёплых до студёных морей…

На рассвете Асвид поднялся на холм. И что же предстало перед его глазами: бухта была запружена русскими лодками! Их было очень много. «Нашли-таки вездесущие русы», — подумал он. Заметил также, что узкая горловина бухты, в которой стоял дракар, была перегорожена рыболовецкими сетями. Это особенно не понравилось Асвиду, и он собрал совет.

После совета шестеро рослых викингов выгрузили с корабля большой сундук. Его еле несли четыре воина. Асвид проследовал за ними на мыс и указал на землю:

— Здесь!

Воины стали копать заболоченную землю.

Асвид, уже не боясь, что выдаст своё местоположение, распорядился развести костёр. Когда огонь разгорелся, он приказал разожжёнными факелами со всех сторон обнести сундук, чтобы очистить от скверны, а сам, воздев руки к небу, произнёс заклятие:

— О великий Один! О бог всемогущий! Заклинаю тебя, наложи проклятие на сундук сей, если он попадёт в руки чужеземцу! Пусть не будет рад, кто откроет его. Пусть кары небесные падут на его голову!

Затем, склонившись над сундуком, стал что-то неразборчиво шептать.

Когда воины выкопали яму, Асвид взмахнул рукой:

— Опускайте!

Пока закапывали достояние команды, Асвид определял местонахождение сундука, запомнив скалы и деревья, вымерил расстояние от берега до ямы.

На свеженасыпанную землю накатили огромный валун и вернулись на корабль.

Асвид принял решение — прорвать строй судёнышек русов. Будут живы — вернутся за сундуком. Погибнут — он не достанется никому.

Часть первая ТАЙНА СТАРЦА КИРИЛЛА

Глава первая В ловушке

Изот проснулся от сильного гула. Казалось, мощный ураган обрушился на скит и рвал, и крушил всё вокруг себя. Келья, в которой горела только лампадка перед образом Спасителя, потемневшим от времени и копоти возжигаемых свечей, была освещена неестественно багровым светом, мечущимся по тёсаным бревенчатым стенам.

Как был в исподнем, Изот вскочил с лавки, на которой спал, и бросился к небольшому оконцу, выходившему на площадь. Отсветы рдяного пламени ударили в лицо, озарили окладистую бороду, широкий лоб, волосы, расчёсанные на прямой пробор, глаза, в которых отразились растерянность и беспомощность.

«Пожар!» — пронеслось в мозгу Изота, и сердце забилось неровно и учащённо.

Скит стоял неправильным шестиугольником. Стены келий и соединявших их между собой крытых холодных переходов, или сеней, образовывали замкнутую жилую линию. Теперь эти постройки были охвачены пламенем. Горели балясины крылец, пламя лизало стены, стелилось тугим напором по тесовым крышам. Во дворах, где содержалась общинная живность, блеяли овцы, ржали лошади, мычали коровы. Озверевшие псы выли, лаяли, хрипели, старались разорвать цепи, на которые были посажены. Свечами полыхали вековые ели, росшие на территории скита.

На площади он не увидел ни единой живой души. Хоть бы чья-либо тень мелькнула во дворе. Только треск, гул, космы дыма и обжигающий пламень! Создавалось впечатление, что скит вымер. Но это было не так. Сквозь шум разбушевавшейся стихии Изоту чудилось, что он слышит крик, даже не крик, а крики. Нельзя было разобрать, что кричали: то ли звали на помощь, то ли молились, то ли проклинали кого — всё сливалось в один многоголосый жуткий вой. Так могли кричать только обезумевшие от страха люди в минуты смертельной опасности.

Оцепенение охватило Изота. Несколько мгновений он стоял, оторвавшись от окна, скованный ужасом, не в силах побороть парализовавшего его страха. Когда оторопь прошла, он подбежал к двери, ведшей на галерею, обрамлявшую кельи с внутренней стороны, хотел открыть, но она не поддалась его усилиям. Сколько он не толкал её, она не открывалась, тяжёлая, сколоченная из широких смолистых досок. «Заперт!» — острым ножом полоснуло сердце отчаяние.

Скитник схватил широкую лавку, на которой спал, и что было мочи, стал ею, как тараном, бить в дверь, стараясь сорвать с петель. Но доски только содрогались от ударов. Убедившись, что этим он ничего не добьётся, отбросил лавку в сторону и заметался по келье, не зная, что предпринять, чтобы выбраться из огненной западни.

Почему-то на ум пришла лихая пора времен протопопа Аввакума, когда десятки людей, защитников старой веры, по приказу патриарха Никона, ссылались в остроги, заточались в ямы, а наиболее непокорные заживо сжигались в срубе. Какую же веру они имели, чтобы вынести эту смертную казнь через заживосожжение?! Вот огонь подступает, неся смерть, а он, Изот, стремится спасти живот свой.

— Господи, — прошептал он, — за что же кару посылаешь? В чём мы грешны? За что эта погибель?

А огонь наступал горячей лавиной, пожирая попадавшееся на пути, руша кровли и стены. Замолкли и собаки, и коровы, и ни один человек не подавал голоса, только нарастал гул разбушевавшегося огня. Кроваво-багровый свет заполнил помещение и всё набухал, готовый испепелить и келью, и Изота. Над потолком трещало и гудело, из рассохшихся щелей тёк дым, смрадный и едкий.

«А как же старец Кирилл? — подумалось Изоту в эту минуту. — Он же немощен и болен… Что с ним? Кто поможет ему?»