Огненный скит.Том 1
Шрифт:
Как кафтан попал сюда? Значит старец это и был Изот! На лбу Антипа выступила испарина. Изот, наверное, узнал его, поэтому и не пустил на порог.
Антип походил вокруг хижины, но никого не было, сходил на родник, ополоснул лицо. Старца не было. Он или умер, или ушёл отсюда. Антип после посещения хижины понял, что старец был Изот. Значит он не погиб. Потом сомнения опять овладели им. Не у одного же Изота на одежде были такие пуговицы. Помнится, он точно такие же видал на ком-то из деревенских, кто привозил на мельницу зерно для помола. С чего он взял, что этот старик со шрамом Изот? Из-за
Так и не придя к единственному заключению, Антип не слоно хлебавши вернулся домой, но какая-то червоточина жгла его изнутри, когда он вспоминал об Изоте и о болотном старце.
Глава девятая
Нечистая мельница
Василиса была на сносях, скоро должны были случиться роды, и Антип от греха подальше отвёз жену в город к родственникам, к жене отцова свояка Герасима, который к тому времени отдал Богу душу и его жена жила одна в большом доме и была рада приезду Антипа с Василисой — хоть на короткое время скрасят её одинокую жизнь.
— Ты ни в чём не сумлевайся, — говорила она Антипу за столом, угощая его и Василису наваристыми дымящимися щами. — У меня есть в городе старая приятельница повитуха. Я завтрева её навещу. Уж она присмотрит за Василисой… Да на крайний случай и доктора есть в земской больнице. Так что родит в лучшем виде.
Антип был рад, что сбагрил Василису на руки бабке Матрёне. Мельница на отшибе, коли что не так пойдёт, до людей не докличешься. Зачем ему лишние заботы.
Доев щи и отложив ложку в сторону, он сказал:
— Я не сумлеваюсь. У тебя ей будет лучше. Приглядите, ежели что. А у нас в лесу на семь, а то и более вёрст ни одного человека. А мне боязно в таких обстоятельствах оставаться одному с Василисой. Мало ли что произойдёт.
— Правильно, Антип, рассуждаешь. При этом деле без женщин не обойтись. А ты один, как перст. Да и что толку от мужика. Мужик он и есть мужик…
Антип стал собираться домой. Матрёна перекрестила его и сказала:
— Ну прощевай, Антип. Загляни через недельку, авось с приплодом будешь. Как рад пополнению?
Антип отвёл глаза, но сказал, кисло улыбаясь:
— Како слово. Конечно, рад.
Прощаясь, Василиса сказала:
— Чтой-то опять я не в своей тарелке. Предчувствие у меня нехорошее…
— Не бери в голову, — ответил Антип. — Родишь, заживём пуще прежнего.
— Я здесь раздумалась очень. И старцу не стала верить. — Она прислонилась к балясине крыльца. Необъятных размеров живот выпирал из широко скроенного платья. — На мельнице это было. Я из склянки, как старец сказывал, по капельке-то его зелье и пила. Пила, а не в здоровье мне оно. Позеленело оно, тухлым из него несёт. Думаю, обманул старец… Вся в думах и извелась.
Антип проглотил неожиданно подступивший к горлу комок. Вспомнил, как вылил снадобье в реку, а в склянку набрал забортной воды. Отвёл глаза, чтобы не увидеть взгляда жены и пробормотал:
— Знамо, колдун старик. Я ж тебе тогда ещё говорил.
— Я уж было и согласилась в душе
с тобой…— А что же помешало, — Антип подозрительно взглянул на жену.
— Сон мне перед отъездом сюда приснился, — сказала Василиса и замолчала.
— Что за сон? — спросил Антип. Зная, что жена скоро родит, он не показывал своего несдержанного характера, стараясь не беспокоить Василису.
— А старец мне приснился. Сидит на пеньке с клюкой, а я перед ним стою. Он и спрашивает: «Пьёшь ли, Василисушка, снадобье моё?» — «Пью, пью — отвечаю, — как и наказывал. Но не впрок оно мне идёт, не на пользу».
— Не может того быть, — отвечает старец. — Ты его держишь в тайном месте, как я сказывал?
— Да нет, дедушка, в изголовье у меня под периной.
— А ты проверь его. Налей чуток на стол да поднеси спичку. Займётся огнём, значит оно, а ежели спичка погаснет, значит не лекарство это…
Сказал и исчез. А я одна у пенька стою. Проснулась и сразу за склянку. Она внутри жуть позеленела, мохом стала обрастать водяным. Капнула я капельку на столешницу, поднесла спичку, а она зашипела и потухла… Подменили мне лекаство, — заключила Василиса, выжидательно глядя на Антипа.
Тот отвернулся и буркнул:
— Кто тебе мог его подменить?
— Не знаю. Но я поверила старцу. Когда я пила в его избушке, капая по капельке на хлеб, живительное оно было, пахло лугом или лесом, приятно, а как вернулись на мельницу водой глубокой стало нести, затхлостью.
Антип хотел сказать, что старик так назло сделал, при нём лекарство было одним, а как уехали, превратилось в другое, но не стал говорить.
— Так поеду, — прервал он разгоор о склянке. Найму работников, чтоб по хозяйству управились, наказ дам, и снова сюда… А что сон приснился, так мало ли что может насниться. Не бери в голову, — поторил он, спускаясь со ступенек.
— Езжай, — убитым голосом прогорила Василиса. Что-то хотела сказать ещё, на глаза навернулись слёзы и она скрылась в каморке.
Выезжая из города, подумал, что прав, наказав Матрёне, чтоб присмотрела за женой, наградил её подарком — шёлковым полушалком цветным с золотыми кистями, и пообещал ещё отблагодарить, ежели всё будет исполенно по уму.
Дня через три выпало у него свободное время, и он решил съездить в город на одну ночь, узнать, как там Василиса. Наказав работнику, чтобы он не забыл покормить живность и загнать кур во двор, запряг лошадь и часа в два пополудни поехал в Верхние Ужи. Погода была пасмурная, раза два принимался мелко сеять чутельный дождь, но дороги не испортил. Скоро проглянуло солнышко, и лошадка веселее побежала по дороге, иногда задевая низко нависшие ветви кустарников, и они обдавали Антипа холодным дождём.
На середине дороги он повстречал верхового. Это был племянник Матрёны Роман. Он скакал на взмыленной лошади. Увидев Антипа на телеге, осадил коня.
— Антип, — закричал он. — Там Василиса!..
— Что Василиса, — гаркнул Антип, останавливая лошадь.
— Василиса, того… — Он не мог произнести от волнения слова.
— Да говори же? — в свою очередь закричал Антип от предчувствия чего-то неладного.
— Умерла она!
— Как умерла. — У Антипа от услышанного скривило рот. — Когда? Как!