Огненный вихрь

В его взгляде что-то вспыхнуло — крохотный огонек, сменившийся улыбкой. Джейк поднял руку и погладил ее по щеке.

Лизетта раскрыла рот, собираясь послать его к черту, но вместо этого замкнулась в ледяном молчании, лишь скрестила с ним враждебный взгляд и словно утонула в этих глазах.

— Ну почему, Лизетта?.. — Пауза длилась целую вечность. — Почему вы скрыли от меня, что мой отец был импотентом?!

Вот так, без всяких экивоков! Джейк всегда выражается напрямик. Она вытянулась, застыла, и что-то мертвой хваткой сдавило ее горло.

— Вы думали, я об этом не узнаю?

Она испугалась: сейчас он с его властной бесцеремонностью станет опять выворачивать наизнанку ее душу!

— Как мог я быть таким слепцом! — с мрачной усмешкой проговорил он. Ведь вашему браку с самого начала можно было найти логическое объяснение… А я не нашел!

У Лизетты бешено забилось сердце: что скрывается за этим тщательно сдерживаемым отчаянием?

— Ну почему, Лизетта, почему? — В его голосе была тихая угроза.

Она не только не могла ничего сказать, но и даже мысли все куда-то улетучились.

— Три года назад я прилетел в эту страну, чтобы присутствовать на свадьбе моего отца. Я увидел, что его вторая жена годится ему во внучки. — Глаза еще больше потемнели. — Мало того, мне довольно было одного взгляда, чтобы понять: это я должен стоять радом с вами перед алтарем, это мне вы предназначены душой и телом!

Лизетта снова собралась что-то сказать — и не сумела. В глазах задрожали слезы, и она быстро опустила ресницы.

— Это открытие выбило у меня почву из-под ног, — продолжал Джейк. — Я был самоуверенным циником и полагал, что мужчину и женщину в реальной жизни может связывать лишь секс.

Лизетте казалось, что она стоит на краю пропасти; в его глазах она разглядела подавленный огонь и еще что-то такое, чего она не умела или боялась определить.

— Выхода у меня не было. Я устранился. Чтобы успокоить душевные муки, я внушал себе, что вы охотитесь за деньгами моего отца и пустили в ход женские чары, чтобы завлечь его к алтарю. — Джейк сделал паузу и чуть понизил голос. — А потом, после его смерти, я узнал, что он от всех скрыл свою болезнь — от всех, кроме вас. Я был страшно уязвлен: со мной, своим сыном, он ничем не делился и от меня не принимал никакой откровенности! А вместо этого доверился чужой девчонке!

Лизетта сглотнула ком в горле и хрипло проговорила:

— Адам… он был не такой, как все… — Ей хотелось протянуть руку и приласкать Джейка, но не хватило смелости.

— Я окунулся в бизнес, год работал как проклятый, и мне удалось кое-что сделать для «Холлингсуорт интернэшнл»… Но это не помогло. Легкая улыбка тронула его губы, но теперь в ней не было ни цинизма, ни насмешки. — Как ни старался, я не мог выкинуть вас из головы.

Лизетта явственно ощутила перерыв в сердцебиении, потом сердце забилось так, словно готово было выскочить из груди. Воцарилось тягостное молчание.

Джейк провел пальцем по ее шее и улыбнулся, когда она отпрянула.

— Боитесь?

Несмотря на учащенный пульс, она твердо встретила его взгляд.

— Нет, не боюсь.

— А надо бы… — Он зачарованно смотрел, как бьется жилка у нее на шее, и Лизетта в который раз проклинала себя за то, что не может скрыть свою реакцию на его проклятую чувственность. — Вам еще повезло: пока я разыскивал вас, немного пришел в себя. — Она позволила его руке обвиться вокруг ее горла, потом захватить подбородок. — Будь вы в Мельбурне придушил бы, честное слово!

— На меня не стоит нападать. Помните, что случилось с теми юнцами? усмехнулась Лизетта.

Пальцы Джейка зарылись в ее влажные волосы.

— Да вы бы и до телефона дойти не успели. А после нападения у вас бы просто не хватило на это физических сил… — Его губы остановились в дюйме от ее рта. — Потому что я бы вновь овладел вами… так медленно, с такой страстью, что у вас уже не осталось бы никаких сомнений… — голос его звучал все более прерывисто, по мере того как он привлекал ее к себе, ближе и ближе, — кому вы принадлежите и по какому праву…

— Голый секс еще ничего не доказывает и никому не дает никаких прав, — возразила она, пытаясь увернуться от его ищущих губ.

— И все же, как по-вашему, зачем я сюда прилетел?

Не знаю! — выкрикнул ее внутренний голос. Во всяком случае, не за тем, чего бы мне хотелось. Сказки редко становятся былью, и нечего мечтать о несбыточном.

Она бесстрашно взглянула на него, надеясь, что он не заметит боли в ее глазах.

— Maman не имела права…

— Мать у вас — образец преданности, — насмешливо перебил он. — Я очень долго ее обхаживал, прежде чем она мне призналась.

— И все равно я не понимаю…

— Она поддалась на уговоры, только когда узнала, что ей вскоре предстоит стать моей тещей.

Лизетта даже задохнулась.

— Это неслыханно!

Джейк улыбнулся и нежно поцеловал ее.

— Это правда. Я хочу надеть обручальное кольцо тебе на палец. Хочу, чтобы ты спала в моей постели — всегда. Чтобы у меня было на это Право в виде брачного свидетельства. — Он широко улыбнулся, когда ее брови стрелами взметнулись вверх. — И дело не в бумажке, а в слове, данном на всю жизнь. Я так люблю твою гордую независимость, твою нежную, ранимую душу… так люблю все то, что есть ты!

Он взял левую руку Лизетты, снял с ее пальца изящное кольцо с алмазной насечкой и надел его на средний палец правой руки.

— Вот здесь оно должно быть, — тихо сказал он. — В память об отце и о том, как он соединил нас.

Он наклонился и поцеловал ее с такой бесконечной нежностью, что она часто-часто заморгала, сдерживая непрошеные слезы. А следующий поцелуй уже был крепким, утверждающим его права собственника.

Если бы он смог, то поглотил бы ее всю, вместе с душой и телом, а Лизетта, покорная, податливая в его объятиях, отвечала ему с не меньшим пылом.

Наконец Джейк поднял голову и улыбнулся, видя, как распухли ее губы. Она посмотрела на него огромными лучистыми глазами, как во сне подняла руку, провела пальцами по его щеке, и губы Джейка зарылись в ее мягкую ладонь.

— Так и хочется задать тебе хорошую трепку за то, что ты не сказала мне правды, что так долго мучила меня! — пробормотал он.

Взгляд Лизетты молил о прощении.

— Пойми, — дрожащим голосом сказала она, — я никогда бы не вышла замуж за Адама, если бы все было иначе. Мы спали в разных комнатах, за исключением последних недель, когда я боялась не услышать, если ему станет плохо. Но при игом в квартире днем и ночью находилась сиделка. За ним был самый лучший уход.