Огнепоклонники

Семья не сразу уяснила себе перемену. Язди всегда был мягкосердечен, теперь же он просто лучился добротой. Он часами растирал ноющую спину Джербану, он обращался со слугами как с равными, что в те времена было совершенно не принято. Но если раньше в тощей фигуре Язди ощущались постоянная робость и нерешительность, готовность в любую минуту отпрянуть, то сейчас он будто оделся в стальные доспехи. Казалось, что он не боится никого и ничего, но и не нуждается ни в ком и ни в чем.

Домашние, особенно Фаредун, старались вести себя тактично. Когда Язди заявил, что ему не с руки каждый день возвращаться из школы вместе с Билли, Фаредун не настаивал.

«Обойдется, в конце концов», — думал Фредди, облегченно вздыхая.

Через две недели после рокового разговора Язди вернулся домой босиком — отдал башмаки сироте из их класса.

Путли купила новые башмаки.

Еще через несколько дней Язди явился без рубашки, а днем позже вообще в одних трусах. Одеждой он оделил четырех нищих около кинотеатра «Ригал».

Потом домашние узнали, что Язди больше не завтракает в школе.

Все свои карманные деньги Язди начал раздавать убогим, да еще брал взаймы у Ясмин и у Билли.

Когда Путли сообщила об этом Фредди, тот только застонал и схватился за голову.

Джербану чуть с ума не свела мысль о том, что ее внук раздает нищим деньги. Ее жадненькое сердечко внезапно исполнилось симпатии к Фаредуну. И именно она подсказала решение, которое понравилось и Путли, и Фредди:

— Отправьте его учиться в Карачи. Язди полезно сменить обстановку. Да и новые знакомые появятся — там среди парсов много молодежи.

Язди стал учеником школы-интерната в Карачи.

Но беда не приходит одна. Звезды, которые так прилично вели себя после пожара, вновь обратились против Фредди.

Глава 26

Индостан не может без волшебства — такая уж страна.

Где волшебство, там волхвы, а Фаредун считал себя потомком волхвов, мудрецов, последователей Заратустры, которым были открыты тайны врачевания, астрологии, астрономии и магии.

Древняя мудрость, упоминаемая в песнях Заратустры, недоступна нынешним парсам. Легенды гласят, что она была отнята у людей, когда некоторые из них попытались низвести Знание до колдовства.

А Индостан все еще полон древних арийских тайн, магического знания, в которое посвящены немногие, поразительных чудес. Многое из этого — обыкновеннейшее суеверие, но есть и кое-что, с чем следует считаться.

В Индостане по-настоящему боятся колдовства, тем более что доказательства его силы встречаются здесь на каждом шагу. Взять, к примеру, Кали — богиню смерти, разрушения и мора. В те дни, когда она не в духе, матери держат детей взаперти, и каждый ребенок знает, что нельзя переступать через разбитое яйцо, через кучку вареного риса, через цветной мелок, через потроха — злые люди, искушенные в колдовстве, нарочно раскладывают все эти вещи под ногами. Нельзя в такие дни подавать к столу ни мозги, ни ножки, печенку и сычуг тоже не нужно есть. В это верят не только индусы-вегетарианцы, верят все, кто живет на земле Индостана.

Индостан кишит призраками и духами, там попадаются дайны — ведьмы, которых можно отличить от обыкновенных женщин только по ступням — они вывернуты у них пальцами назад. А по вечерам, когда дайнам кажется, что их никто не видит, и они сбрасывают покрывала, в их головах можно рассмотреть углубления, полные пылающих угольев.

Жители Индостана постоянно опасаются сглаза.

И, наконец, в Индостане есть люди, связанные с потусторонними силами: суфи, садху, пиры, свами или другие — им в далекие времена открылось тайное знание, и они раз за разом рождаются на свет, сохраняя его в памяти. Есть и такие, кто истолковывает открывшееся в прошлом.

Вот к их числу и относился брахмин Гопал Кришан.

Фредди познакомился с Гопалом Кришаном через Вискивалу, который был по-прежнему застенчив и по-прежнему холост. Они сидели в конторе Фредди, завороженные искренностью и серьезностью негромкою голоса Гопала Кришана, который рассказывал им удивительную историю.

Дело было так.

Два года назад, во время поездки в Джелам, этот брахмин купил у придорожного торговца бетель. Продавец завернул покупку в заплесневелый лист пипала, индийского фикуса. Бетель брахмин положил в рот, а грязный лист собирался выбросить, но увидел, что на нем что-то написано. Он хорошо знал санскрит и вообще питал слабость к древним языкам. Из чистого любопытства брахмин стал всматриваться в неясные буквы и понемногу разобрал отдельные слова.

Дома у своей сестры, где он остановился, брахмин с помощью словарей прочитал весь текст. На листе было написано:

«Ты, пятое воплощение ученого Рабиндранатха, найдешь меня. Перед тобой раскроется сокровищница Знания. Береги ее как зеницу ока. Употреби Знание во благо. Не прибегай к нему ни ради золота, ни ради славы. Эти записи судеб есть плод трудов целой жизни».

Наутро брахмин бросился к торговцу бетелем. Тот пожал плечами, отдал брахмину оставшиеся листья и рассказал, где найти старьевщика, который их принес.

У старьевщика груды таких же исписанных листьев, скрепленных в связки, валялись вместе с горами старых газет, рядом с пыльными пустыми бутылками и проржавелым хламом.

За десятку старьевщик продал листья, а брахмин договорился, что их доставят ему в Лахор. Связки листьев заполнили собой весь задний дворик, где жена брахмина раньше стирала, занималась шитьем, а зимой наслаждалась солнышком.

Первый же лист, вынутый наугад из связки, раскрыл смысл записей — сразу, будто его нарочно подсунула брахмину незримая рука!

На листе было написано приблизительно следующее:

«Я, пандит Омкарнатх, будучи пятым воплощением знаменитого математика и астролога пандита Бхагвандаса, взял на себя сей тяжкий труд во имя грядущего. Каждый, кто родится на земле пяти рек, и каждый, кто поселится на этой земле, сможет узнать свое будущее из джанм патри — записей судеб. Ему станет ведомо, как должно ему жить, и станут ведомы ему силы целебных трав. Сын мой Премнатх расчислит пути планет, я же раскрою будущее».

Значит, пипаловым листьям было по меньшей мере три сотни лет! Выцветшие и заплесневелые, они не пересохли и не крошились под руками: может быть, их чем-то специально обработали?

Гопал Кришан продолжал рассказ:

— Я снова наугад протянул руку и опять каким-то чудом вытянул лист, где говорилось обо мне, а в следующем листке — о моей жене и детях. Уже потом, принявшись за разборку связок, я, сколько мог, разложил листья по порядку, но вот что поразительно: всякий раз, когда ко мне приходит человек узнать о своем будущем, я безошибочно достаю из кучи именно тот джанм патри, который нужен. Как будто присутствие человека действует на меня и направляет мою руку. Впрочем, бывает и наоборот: стоит мне найти запись чьей-то судьбы, и тут же приходит именно этот человек. И я сам, когда у меня бывали неприятности, тоже вытягивал именно тот лист, который подсказывал, как поступить. Там по нескольку листьев на каждого человека, и они непременно обнаруживаются в трудную минуту.