Огни Азерота

Наступила мертвая тишина. Все люди стояли, внимательно слушая его слова. Вейни отвернулся, опустил голову, сжимая в руке рукоять меча.

— Как? — спросил Фвар.

— Этот человек знает лес, знает его жителей и Моргейн. Кел не смогут найти ее. Он сможет. Он позволит нам отнять у нее оружие и захватить место контроля над Вратами. Неужели вы думаете, что лорды кел позволят вам беспрепятственно завладеть всем этим? Они будут рисковать головой, лишь бы воспрепятствовать нам. Неужели вы думаете, что им хочется оказаться под властью людей? Но мы справимся с ними. Никто… ни один не смеет поднять руку на этого человека. Я обещал ему за помощь жизнь. Кел не смогут ничего от него добиться. И вы тоже, друзья мои. Но меня он слушаться будет: он знает, что я свое слово сдержу. А теперь, если все это вас не устраивает, отправляйтесь к Хитару — испытайте судьбу, может, он и пощадит вас. Или же можете остаться со мной, но тогда держитесь от него подальше, иначе рискуете остаться с одной рукой. Он слишком ценен для меня.

— Но так будет не всегда, — сказал кто-то.

— Клянусь! — закричал Рох. — Выбрось это из головы, Дерт! Выбрось это из головы!

Окружающие мрачно молчали. Дерт сплюнул на землю и кивнул. Остальные тоже пробормотали свое согласие.

— Четыре дня, — сказал Рох, — и мы добьемся всего того, ради чего вы пришли ко мне. Тогда вы будете вольны делать все, что захотите. Это вас устраивает? Четыре дня.

— Ладно, — сказал вдруг Фвар, и остальные с ним согласились. — Ладно, лорд, — сказали другие, лагерь утихомирился, люди разошлись, тихо обсуждая друг с другом, что будет, когда они получат власть над лордами кел.

Вейни тяжело сглотнул и посмотрел на Роха, который устраивался на ночь. Рох ничего не сказал.

— Тебе больно? — спросил он некоторое время спустя. Вейни покачал головой, хмуро глядя на Роха. Он не отваживался ответить — родичи Фвара наверняка подслушивали. К этому надо было привыкнуть. Рох не должен был его успокаивать или делать что-нибудь, что могло выдать соглашение между ними. А Вейни не мог справиться с сомнениями. Вдруг Рох только что сказал правду?

Рох стиснул его предплечье.

— Поспи немного, кузен.

Вейни закрылся одеялом и улегся. Он заснул, но ненадолго.

Посреди ночи Рох разбудил его. Он открыл глаза и стал дежурить, в то время как Рох улегся спать. Вокруг звучало сопение спящих людей, фырканье коней, ощущалась напряженность от столь странной комбинации людей и целей. Она действовала на него угнетающе.

При первом намеке на рассвет лагерь ожил, часовые стали расхаживать среди спящих и пинками расталкивать их, обходясь со своими сородичами не милосерднее, чем с чужаками. Вейни не мог одобрить такой побудки, но встал и разбудил Роха, разочаровав хию, который направлялся к ним. Рох уселся и принялся натягивать на себя доспехи. Люди уже седлали коней, проклиная ночную тьму и холод. Фвар под одеяния шию надел чешуйчатые доспехи. Вейни заметил это еще в первый раз, когда встретился с ним. Он с трудом натянул свою кольчугу, надел латы, нахлобучил на голову шлем, убрав волосы с глаз. А Рох сунул ему за пояс еще один кинжал, не Клинок Чести, а простой шиюнский нож.

— Ты долго и преданно носил мой клинок, — сказал он насмешливо. — Я не могу не отблагодарить тебя.

— Я тебя тоже, — сказал Вейни.

Он поместил это оружие в соответствующее место за поясом и пошел посмотреть на коней. Продвигаясь среди хию, он опустил голову и не реагировал на их насмешливые взгляды, задыхаясь от гнева, напоминая себе, что должен сохранять спокойствие. Это были всего лишь подначки, хотя за всем этим лежала злоба. Они надеялись спровоцировать его, чтобы на него разгневался Рох… «Будешь доставлять мне хлопоты, — сказал тогда Рох, — я отдам тебя им». Они ожидали этого. Но илину из Эндара-Карша было не привыкать к таким насмешкам. Служба у Моргейн с самого начала была столь же тяжелой. Он вдруг вспомнил ее лицо, и голос, и вежливость, с которой она к нему обращалась, и тут же отбросил это воспоминание.

Она не могла быть мертва. Он не мог оказаться привязанным к миру, в котором ее бы не существовало. Рассудок не мог смириться с такой мыслью.

— Лорд, — сказал кто-то и показал на юг, в направлении Врат. Там, на горизонте, была другая заря, мерцание красного света, более яркого, чем настоящий рассвет.

— Огонь, — прошипели многие рты.

Рох поглядел в ту сторону и вдруг подал знак отправляться.

— Должно быть, кел усмирили вызванный нами переполох. Иначе и быть не могло, не стоило и надеяться. Огонь означает, что они согнали с места нижний лагерь: мы уже наблюдали подобную тактику. Они теперь идут за нами, а их разъезды отправились в путь задолго до того. Надо отправляться немедленно. Они идут за нами. Все.

Когда наступило утро, все отчетливо увидели дым на горизонте. Но вскоре ветер рассеял его. Ветер крепко дул с юга. Будь иначе, огонь не мог бы погнать всю орду на них.

— Они направляются к реке на юге, — заключил Рох, повернувшись в седле и глядя назад. — Это хорошо. Безумие заставляет их предполагать, что они поймают нас на этих равнинах.

— Их всадники передвигаются наверняка куда быстрее огней, — сказал Вейни и тоже оглянулся. Но увидел лишь воинов Фвара, их лица были приятны ему не более, чем лицо Хитару. Он вновь повернулся и обменялся с Рохом несколькими словами, заботясь скорее о спокойствии своего кузена.

На привале он стреножил коня Роха и сделал все то, что делал, когда сопровождал Моргейн. Днем хию вели себя непривычно покорно — все, что они делали, они делали на глазах у Роха. Было мало презрительных взглядов, и лишь однажды Фвар широко улыбнулся и засмеялся. — Жди, — сказал Фвар, и только. Вейни твердо посмотрел на него, понимая, что главная опасность для него — нож в спину, когда придет время, но Фвара остерегаться надо было постоянно.

Как-то раз он увидел, как Фвар смотрит Роху вслед. Когда он смотрел ему в лицо, то глаза у него были совершенно другими.

«Это человек, который никогда ничего не забывает, — подумал Вейни. Он считает, что кое-что ему должен я, кое-что — Рох. Это несомненно».

«Стереги мою спину», — говорил ему Рох, зная своего слугу.

Они перебрались через две реки, утром и в полдень, держа путь чуть восточнее чем прямо на север, направляясь к истокам Нарна. Это направление выбрал Вейни, Рох согласился с курсом, а Фвар и его люди следовали за Рохом.

Он вспомнил, что к северу располагался лагерь Фвара или людей Хитару, там, где он попался, и опять ему туда не хотелось. Однако именно там был брод через реку Нарн. Но между ними и рекой была еще полоса леса, который не очень-то любил людей, и Вейни повел отряд туда, надеясь, что там их всех ожидает гибель. На это он решился, когда услышал разговор Роха с хию. Лучше погибнуть, чем навести их на Моргейн. Он жил лишь одним страхом — что Фвар вспомнит, где именно они его скрутили, и поймет, что их водят за нос. Фвар бывал в этих местах и, возможно, хорошо знал здешние опасности.

Но этого не случилось. Он старался ничем не выдать себя, ехал, свесив голову на грудь и делая вид, что ему тяжело переносить боль ран и усталость. На самом деле он порой ухитрялся даже вздремнуть в седле, но недолго, и старался не позволить им сменить направление.

— Всадники! — вдруг сказал Трин.

Вейни поднял голову и поглядел туда, куда он показывал. На севере клубилось облако пыли. Сердце его тревожно заныло.

— Там должен быть лагерь шию, — сказал он Роху. — Но они могут еще не знать, что ты порвал с Хитару.

— Они узнают это достаточно скоро, — сказал Фвар. — Дайте ему что-нибудь прикрыть доспехи, быстро.

Хотя это было сказано Фваром, к этим словам стоило прислушаться. Вейни отстегнул кирасу и снял шлем, распустив волосы на манер людей с Бэрроу. Фвар снял с себя тунику из шерсти и передал ему.

— Одевай, ублюдок, и спрячься среди нас.

Он послушался, набросив грязное одеяние на кожу и кольчугу и спрятавшись в центре этой волчьей своры, где он был не столь заметен. Лицо его горело от ярости на Фвара, отпустившего ему насмешку; в пылу гнева он вспомнил, что Рох был его близким родственником по материнской линии, и такое оскорбление было не из тех, которые прибавляли чести клану Кайя или дому Роха.