Огни святого Эльма

Ему показалось, что ее глаза затуманились. И тут он не выдержал, обнял ее и разрыдался.

— Помоги мне вернуться на родину. Мне нельзя здесь оставаться. Мне и моей семье, — уточнил он.

У нее на лице отразилась целая гамма чувств. Несколько секунд они молчали.

— Это будет трудно, Вася, очень трудно. Ты понимаешь?

— Понимаю.

— Вот такая история, — сказала Соня. — Потом Мария действительно помогла дедушке вернуться в СССР. Но это было много позже, прошло немало лет после их встречи.

— Да, интересно, — сказал капитан. — Как все поменялось в вашей стране во время революции. Помнишь, ты недавно рассказывала об этом? Думаю, большинство богатых людей получили по заслугам, хотя мне очень жаль Василия, он был хорошим человеком. Я еще до проклятия часто задумывался о социальных проблемах, об угнетении одних людей другими, о богатых и бедных. Когда думаешь об этом, возникают болезненные вопросы, на которые ответа нет. Во времена моей молодости, в Голландии был капитализм, как вы сейчас говорите. Группа сказочно обеспеченных людей контролировала все. По сравнению с ними я, конечно, считал себя неудачником. Но я очень любил море, оно изредка дарило мне ни с чем несравнимую радость бытия. Я был жестоким человеком, плохо обращался с матросами. Мне казалось, что я прав. Мне казалось, что любовь к одной замужней женщине принесет мне счастье. Я жил иллюзиями, как, наверно, и все люди.

— Ну, а что же можно сделать? Как увидеть настоящее?

— Я не знаю, деточка, я не знаю, хотя живу уже несколько веков.

Глава 18 Любовь и смерть

Наконец, наступил долгожданный день отдыха. На рассвете Соню и Данилу разбудил капитан. Он уже снял старинный плащ с капюшоном и надел белую рубашку с длинным рукавом и джинсовые шорты. Парадная рубашка и шорты не очень хорошо сочетались.

— Послушайте, ребята, в этот раз мы пристали к океанскому острову, похоже, он необитаем. Мы недалеко от южной Америки. Все равно нужно выйти размяться, поесть фруктов, только далеко не уходите. Вы не представляете, как мне жаль, что все так получилось, — в его голосе слышался отчаяние, — но не переставайте надеяться на лучшее, мы еще что-нибудь придумаем, в жизни все может измениться за одно мгновение. Сегодня все ужасно, но уже завтра ты на коне и наоборот, не предсказать какие головокружительные взлеты и стремительные падения ждут нас впереди.

Заметив критический взгляд Сони, капитан добавил:

— Да, хочу вас ободрить, но сам я очень расстроен, да, в этой современной одежде чувствую себя не в своей тарелке. Но это не меняет того, что я вас очень люблю и действительно считаю, что не надо терять надежды, никогда, даже если сам я ее уже потерял. Но вы молоды и у вас еще есть шанс сделать вашу жизнь такой, о какой вы мечтали. Надеюсь, что есть. Во времена моей юности, говорили, что на все воля Господа, сейчас говорят, что все зависит от нас самих. Наверно, и в той и в другой мысли есть доля истины. Филипп обнял их за плечи и сказал с преувеличенной бодростью:

— А теперь мы отправляемся, купаться, загорать, есть фрукты, и наслаждаться отпуском, только надо обязательно найти хороший ночной клуб, чтобы этот день достойно завершился.

Соня и Данила засмеялись.

— Слышал такую фразу от одного современного человека, подумал, вы поймете, что он имел в виду, — чуть смущенно добавил Филипп.

Это был удивительный остров. Он стоял одиноко среди бушующих волн безбрежного океана. Издалека виднелись пальмы и кипарисы. И полоска белого-белого песка. Здесь вдали от цивилизации и человеческих страстей жизнь текла незаметно. Круглый год бушевала зелень, но месяцы палящего зноя сменяли долгие тропические ливни. И только эта смена времен года знаменовала течение времени, неспешное и от этого таинственное как сама жизнь. Может, когда-то давно здесь были какие-то обитатели или дикие племена, хотя кто знает, нет ли их здесь и сейчас.

«Возможно, только жизнь дикарей имеет настоящий смысл, — почему-то подумала Соня. — Она не имеет искусственного честолюбия и всего того наносного, что, как нам кажется, составляет смысл и радость нашего бытия. Только сильный тропический ветер с океана несколько нарушает спокойствие. Он почему-то приносит тревогу. Белый песок и буйная тропическая растительность прекрасны. Но почему покой и чудесная природа навевают одиночество и грусть? Разве для радости нам обязательно нужно нечто, созданное человеком?»

Они вышли на пристань сквозь молочно-белый туман. Матросы с руганью и шутками пошли купаться в море.

Соня сняла свои промокшие туфли. Она со странным чувством ступила на берег и почувствовала под ногами горячий песок. Ее посетило де жа вю, как будто она уже была здесь, когда-то много-много лет назад. И также сходила на берег с корабля. Или это было в какой-то другой жизни?

Соня раздраженно сказала капитану и Даниле, чтобы они к ней не приставали с разговорами, так как она хочет побыть одна. Филипп озабоченно посоветовал ей быть осторожной и не уходить далеко. София пошла одна вдоль линии прибоя.

Средней величины волны лениво набегали на камни и с шумом разбивались. Пальмы наклонялись к берегу. Лазурные небеса, изумрудно-зеленые холмы, лимонные, оранжевые, желтые и красные цветы. Яркий буйный тропический лес. Какое богатство красок! Прибрежная вода около Сони была кристально прозрачной, дальше глубоко синей, а вдалеке казалась солнечно-изумрудной. Ближе к воде на песке лежало множество отполированных водой больших и маленьких камней разных цветов. Но София часто бывала на морских курортах, все это путешествие ее вконец утомило, и природа не радовала. Солнце нещадно палило.

Этот тропический пейзаж почему-то напомнил Соне банальный сюжет фильма, люди остаются на затерянном острове, ссорятся, убивают друг друга из ревности или ради пропитания и им наплевать на всю эту первозданную красоту. Она хотела уйти одна куда-то далеко-далеко, совершенно не зная, к чему это приведет. Ей почему-то казалось, что это принесет облегчение ее измученной душе. За последнее время у Сони часто было плохое настроение, но оно периодически улучшалось. А вот сейчас на сердце было очень нехорошо без особенной причины. «Наша душа иногда живет по своим законам независимо от нашей воли, как это странно и дико придумано», — подумала София.

Через некоторое время ее догнал Элай. Он смотрел на нее серьезно и немного грустно.

— Соня, — он попытался прижать ее к себе.

— Я не хочу, — грустно сказала она, — меня больше не радуют наши отношения.

— Но почему? Ты больше не любишь меня? — в его голосе слышался гнев. Соне стало немного не по себе как тогда, когда он дрался с Дирком. Но раздражение было сильнее.

— Люблю, но что-то такое произошло. Не знаю что. Может быть, даже и не люблю. Я уже не испытываю к тебе того, что было раньше. Я не знаю, почему ушло это прекрасное чувство любви и нежности. Оно как будто испарилось. Мне грустно и плохо. Какое-то странное равнодушие ко всему.

— Ну, Сонечка, дорогая, ничего страшного. Это бывает, я знаю, у всех бывает, это пройдет, — он говорил тоном старшего товарища и смотрел на нее с нежностью и тревогой. Его кудри нетерпеливо теребил ветер. Соня отметила про себя, что эта не очень новая рубашка с коротким рукавом и темные брюки ему совсем не идут.

«Вся команда Летучего Голландца — сборище сумасшедших, они давно свихнулись от этого плавания, — подумала Соня, — и, тем не менее, считают, что больше других понимают в жизни». В тот момент ее все стало раздражать, даже солнце и море.