Огню плевать
Шрифт:
Механик проводил деньги грустным взглядом, на миг его седые уши прижались к голове. Он кивнул, с хрустом отдирая от многострадальной обивки еще одну нить.
— В последнее время его все чаще видели с «гнилохвостыми», — невесело поведал чу-ха, при этом часто моргая. — Сраная шушера, гореть ей заживо… Говорят, его главным дружком стал некий Лепесток Кринго. Скользкий ублюдок, я лично видел, как он выслуживается перед старшаками «гнилохвостов»… Мой сын и Лепесток уже не первый раз вместе пропадали на несколько суток. Но теперь Кринго снова заметили на улицах, а Гладкого и след простыл…
Значит, «гнилохвостые»?
[1] Повсеместно распространенное портативное устройство с широким набором функций.
[2] Сильнодействующий синтетический наркотик с ярко выраженным действием, быстро вызывает психологическую и физическую зависимости.
[3] Также известное, как «карамель», легализованное психоактивное вещество.
[4] Вареный тонизирующий напиток из полусинтетической смеси, вызывающий легкое привыкание.
[5] Буквально «благородная нищета», философское течение, образ мысли и существования, пронзающий множественные слои гнезд; предполагает уважительно-пренебрежительное отношение к материальным ценностям и образу существования.
[6] Алкогольный напиток крепостью 40-60 градусов.
[7] Ячейка преступного сообщества.
п.1; г.1; ч.2
Я знал, что следующий вопрос будет выглядеть бледно, но задать его был вынужден:
— Ты не пытался лично прижать того крысеныша?
Уши Подверни Штанину опустились, и без того крохотные глазки превратились в щелки.
— Ланс, я же простой работяга, сисадда? Когда борф[1] узнал, кто я такой, просто перестал отвечать на вызовы. На сообщения тоже плюет, умолять его бесполезно, а личной встречи я не искал…
Конечно, он боялся. На его месте боялся бы любой обыватель, каковых в Бонжуре, несмотря на всю его репутацию криминальной клоаки, было хоть отбавляй. Впрочем, кое-кто отбавлял, год за годом без какого-либо умысла, но и без жалости обесценивая стоимость соседских жизней, а потому чу-ха вроде Подверни старались голов не поднимать…
Пожалуй, я бы тоже боялся.
Не будь я мной, конечно же.
Ну и не носи я фамилию Скичира, разумеется…
— Не думал обратиться к тупомордым?
Я прекрасно знал, что этот вопрос тоже является лишним, но и его не задать не мог. Чу-ха снова уставился на меня с подозрением и недоумением. К помощи представителей власти соседи по району не обращались, даже когда попадали в куда большие неприятности…
— Ладно, забудь, просто уточняю детали…
Я сделал неопределенный жест рукой, и клиент заворожено уставился на человеческие пальцы, лишенные когтей, шерсти и грубых мозолистых подушечек.
Было трудно винить Подверни за это откровенное и даже хамское любопытство, ведь так меня — бесхвостого, жалкого терюнаши, — подчас разглядывали даже хорошие знакомые. В глубине души все равно считая или выродком-мутантом, или демоническим посланцем Триждыпроклятого Бансури. Что, впрочем, не мешало им относиться к моей скромной персоне
со смесью озлобленного почитания и завистливого уважения. А главное — терпеть в своем мире, не спеша ни перерезать горло, ни сожрать живьем…— Где Кринго видели в последний раз?
— Болтают, что на орбитах возле «Аркады», — охотно поделился Подверни, в каждом новом вопросе наверняка выискивая подвох — не испытывает ли терюнаши на нем свое дьявольское умение? — Они там днями напролет торчат, бездельники, но сам я тудой пойти не решился…
— Разумное решение, — совершенно искренне кивнул я. — Сбрось-ка все данные на сынишку… пожалуй, и правда возьмусь за твое дело.
— О, Ланс! — Подверни Штанину подскочил, отчего полысевший хвост хлестнул по стенке тесного кабинета. — Жена будет просто счастлива! Пожалуйста, найди и верни нашего оболтуса, хорошо? Улица знает, как ты умеешь уговаривать! А ты знаешь, что Мисмис в долгу не останутся!
— Постараюсь, пунчи. Постараюсь…
Я выклинился из кресла, всем видом демонстрируя, что аудиенция окончена.
Чу-ха сообразил, поднялся следом и с грацией перезрелого фрукта выбрался в гостиную через узкую дверь. Пошлепал к входу, при этом взгляд механика старательно избегал бессчетных зеркал на стенах.
Он еще что-то бормотал, но в этом потоке заискивающего попискивания не было и толики полезной информации, одни заверения в вечной дружбе и мольбы. Выставив Подверни в подъездный коридор, я снова запер засовы и поднял гаппи к лицу.
Судя по скудной визитке, Гладкий Мисмис был классическим ребенком улиц и по стопам трудолюбивого папаши зашагать не захотел. Только-только вступающий во взрослый возраст, он нигде не работал и не учился, имел пару незначительных приводов в Управление Тетронов и якшался со сверстниками, такими же свободолюбивыми бездельниками.
Именно они в ближайшие год-другой определят судьбу парнишки — или окоченелой тушкой в печь муниципального крематория, или в одну из неисчислимых «вольных» банд с небольшой отсрочкой приговора…
Я был почти уверен, что при должном подходе найти крысеныша не составит труда. И даже без подключения соглядатаев, уличных глаз и ушей, которым Ланс фер Скичира в свое время оказывал полезную услугу или просто платил за информацию — Гладкий казался слишком мелкой сошкой, чтобы подключать к его обнаружению кого-то еще.
Значит, придется прогуляться.
А это значило, что нужно размять мышцы, несмотря на легкое похмелье…
Разминка прошла по несколько сокращенной программе. Точнее, по основательно сокращенной. Если еще точнее — по блиц-варианту, когда с разлапистого контактного тренажера в углу гостиной сначала несколько минут снимают домашние шмотки, а затем наносят всего лишь дюжину торопливых, но все равно уверенных и точных ударных связок.
Хорошо, не дюжину, а лишь семь-восемь.
Ладно, пять.
Ощущая себя невообразимым лентяем, я все-таки размял ноги дополнительными приседаниями и даже пару десятков раз отжался от пола. Все-таки это лучше, чем отправляться на улицу совсем без разогрева?
Переложив тридцатку в карман брезентовых уличных штанов, остальные деньги я спрятал в потайном сейфе за одним из зеркал. Вернулся в кабинет, забрав остывший стакан Подверни. Снял крышку, залил внутрь пару бульков крепкого, распечатал питательный брикет.