Огонь и меч

Трава была слишком зеленой, небо – слишком бледным, а пейзаж со всех сторон стеснен лесами, лесистыми холмами, речками и ручьями. Линан чувствовал себя чужаком в родной стране.

Его армия оставила Барду позади через два дня после того, как пересекла ущелье Алгонка, а теперь углубилась в Хьюм. Фургоны с припасами замедляли темп наступления, но разведчики разбрелись далеко и широко. Тем утром двое из них вернулись с тремя своими «коллегами» из армии Гренды-Лир, которых они убили в ночном бою всего несколько часов назад.

Линан ощущал слишком сильное напряжение, чтоб спокойно обдумывать, и гадал, не так ли чувствовал себя перед битвой и его отец. Может и так, подумал он, но Элинду Чизелу никогда не приходилось беспокоиться о последствиях нападения на свой же народ.

Он услышал, как приближаются всадники, и, подняв голову, увидел Камаля, Эйджера и Дженрозу.

– Ты хотел нас видеть, малыш? – спросил Камаль.

Линан сомневался, как правильнее выразить то, о чем он должен был им сказать. Они знали – должны были знать, – что именно произойдет, коль скоро они вступят на восток, но насколько они готовы к принятию действительности?

– Мы соприкоснулись с армией Аривы, – сообщил он наконец. – Она всего в трех-четырех часах пути к востоку от нашей позиции. Коригана готовит наши войска к нападению.

Он дал этим словам дойти до всех. Эйджер и Дженроза казались испуганными, а лицо Камаля побледнело почти до того же цвета, что и кожа самого Линана.

– Ну, мы знали, что дойдет и до этого, – хрипло произнес Камаль.

– Должно дойти, друг мой, – сказал Линан, жалея, что не может найти слов, которые облегчили бы такое решение для них всех. – Я не знаю иного способа покончить с этим, во всяком случае, сейчас.

Камаль напряженно кивнул, а затем сказал:

– Мои уланы готовы. Они будут не чета рыцарям Двадцати Домов, но против любого другого полка выступят отлично.

– Дженроза?

Дженроза сделала глубокий вдох.

– Как говорит Камаль, это должно было произойти.

– А твоя магия? Что она говорит тебе?

Дженроза никому, кроме Камаля, не рассказывала о своем сне, в котором ей являлась Силона, даже Подытоживающей.

– Печаль и… – Магичка закрыла рот. Она не могла рассказать Линану о виденном ею. Тот сон мог ничего не значить.

– И? – подтолкнул ее Линан.

– Если верить моей магии, у тебя на шее скоро будет Ключ Меча.

Глаза Линана расширились от удивления.

– Ты это видела?

– Вроде бы. Если не ошибаюсь, видение показало мне именно это.

– А не Ключ Скипетра? – усомнился Эйджер.

Дженроза покачала головой.

– Этого я не видела.

– Что же это может означать? – спросил Эйджер.

– Не знаю.

– Хватит и этого, – вмешался Линан. – Ведь для того, чтобы получить Ключ Меча, мы должны выиграть битву.

– Не могу сказать, – сказала Дженроза, отвечая на невысказанный вопрос Линана.

– Эйджер, ты пойдешь в бой вместе со своим кланом? – спросил Линан.

– Конечно.

– Тогда оставайся со мной в центре вместе с Гудоном и Краснорукими. Камаль, твои уланы нужны мне в резерве. Враг будет ожидать конных стрелков, хотя и не в таком количестве. Уланы будут для него добавочным потрясением, наверное, решающим. С нами боги.

Они молча глядели друг на друга, и каждый думал о том, что следует сказать что-то еще, но ни один из них не знал, что же именно. Камаль двинулся прочь первым, развернув лошадь и галопом скача обратно к своим уланам. Дженроза последовала за ним.

Эйджер слегка тронул шпорами бока лошади, а затем вдруг натянул узду.

– Линан, ты готов к тому, что грядет после битвы? Потому что я к этому не готов.

Линан и сам этого не знал и хотел ответить правдиво, но вместо этого сказал:

– Да.

– Хорошо, – отозвался Эйджер и тоже ускакал.

Линан ощутил тошноту и усталость, и еще то, что он каким-то образом предает не только свою родину, но также и друзей.

– Что это? – спросил Эдейтор, показывая туда, откуда они с Олио только что пришли.

Олио сперва не увидел ничего необычного. Рассветное небо представало в своей бледной, омытой синеве, а вдали он видел крошечные вымпелы, трепещущие на мачтах кораблей в порту. А затем принц заметил легкий красноватый отлив небосклона над старым кварталом.

– Не знаю.

Какой-то миг они стояли, наблюдая за непонятным явлением, а затем одновременно увидели взметнувшийся с одной крыши язык желтого пламени.

– О нет, – прошептал Олио.

Эдейтор схватил его за руку.

– Возвращайтесь во дворец, ваше высочество, и поднимите тревогу. Я как можно скорее побегу в теургии Огня и Воды. Они способны помочь.

Эдейтор бросился бежать со всей скоростью, которую допускала его комплекция.

Олио уже мчался в направлении дворца, когда услышал сигнал тревоги. Один из гвардейцев, должно быть, уже увидел пламя.

Он остановился. Здесь он больше ничего не мог сделать. Его помощь нужна в старом квартале. Он повернулся кругом и побежал в другую сторону.

Спазм наступил так быстро, что из уст Аривы невольно вырвался стон.

– Проклятье! – крикнула она, удивляя хлопочущих доктора Три-она и повитуху.

– Ваше величество, у вас все в порядке?

– Еще одна схватка, – еле выдохнула она. Затем накатила новая волна боли. Она плотно сжала губы, но это не помогло. У нее снова вырвался стон.

Повитуха дождалась, пока схватки не прекратились, и снова обследовала ее. Арива была настолько измотана усилиями держать себя в узде, что едва почувствовала ее руки.

– Два пальца шириной. Хорошо.

– А как лучше всего? – спросила Арива.

– Шириной около восьми пальцев. Тогда ваша девочка будет готова выйти.

– Восемь пальцев! Я должна ждать, пока вы не сможете засунуть…

– Государыня, пожалуйста! – взмолилась повитуха. – Я не засовываю…

– Извините. Извините.

Одна из горничных стояла рядом и положила ей на лоб влажную тряпицу. Это помогло.

– Боль действительно столь тяжкая? – покровительственно спросила она.

– Ты, что, девственница? – огрызнулась Арива.

Горничная покраснела.

– Боже, точно девственница, – выдохнула Арива и почувствовала нелепое желание рассмеяться. – И кто звонит в эти проклятые колокола?