Огонь и ветер

Я отошел подальше от широкой, но крутой лестницы и сел на длинный, отполированный водой обломок дерева, которое когда-то выбросило на сушу. Бревно было нагрето солнцем, как и мелкие округлые камни под ногами. Я зарылся в них босыми ступнями и вдохнул полной грудью свежий соленый воздух. Чайки с громкими криками носились над водой. Поодаль слышалось едва различимое журчание тонкого ручейка, вытекавшего между камней.

Там, где я родился, не было моря, но мама часто рассказывала про него. Ее род жил близко к соленой воде. Она говорила, море умеет менять цвет, точно женщина наряды. Вспоминала, как отец учил ее угадывать шторма и штили по птичьему полету и узору облаков. И часто вздыхала, что скучает по бескрайнему простору и парусам. Я запомнил все это, хотя был тогда совсем мал. Запомнил потому, что, рассказывая о море, мама всегда преображалась, оживала. Ее глаза словно вспыхивали ярким светом, становились синими, как сапфир на кольце, которое она носила, не снимая. Я слушал ее, замирая от восторга, и в этих синих глазах видел отблески далеких волн. Кажется, уже тогда в моей душе зародилась уверенность, что жить нужно у моря. Когда позднее я узнал про Красную Башню, которая стоит на берегу залива, воспоминание о маминых словах сыграли не последнюю роль в моем решении бежать из дома. Вот только тогда, десять лет назад я не успел понять и почувствовать, о чем она говорила – суровые законы Башни не позволяли покидать пределы этой обители, и даже любоваться бескрайней гладью из окон у меня почти не было возможности.

Зато теперь я в полной мере осознал, что имела в виду мама, когда утверждала, что только у моря человек может ощутить себя по-настоящему свободным и счастливым. Теперь я понимал, почему Айна была готова связать меня и силой тащить сюда, в этот дом на берегу.

Я набрал полную горсть камней и, один за другим, стал кидать их в море. Одни камни улетали далеко и с громким бульканьем шли ко дну, другие срывались из пальцев раньше времени и падали у кромки воды, не породив даже мелких брызг.

С тех пор, как Кешт изрезал мои руки, они уже не были в полной мере послушны мне.

Кроме тех случаев, когда сквозь них струилась Сила.

Я выбрал камень покрупней и замахнулся как следует. На сей раз всплеск прозвучал действительно издалека. Я усмехнулся этому нехитрому успеху и взял следующий. Эта игра была такой простой и такой славной... Хочешь услышать, как камень падает в воду далеко от тебя – перестань думать и просто кидай.

Вот только остановить круговорот мыслей было подчас почти невозможно.

Раз за разом я вспоминал слова Патрика. Про нашу связь с Фарром, про то, что без Айны давно бы сгинул, про эту железную бабу, которая так и не простила мне моего бегства, а теперь должна тащить меня куда-то через земли степных дикарей. Но больше всего – про тьму, что способна уничтожить не только меня самого, но и тех, кто рядом. Я не мог перестать думать об этом.

Значит моя тьма и в самом деле способна задевать других людей. Но кого? Любого человека, который оказался рядом? Или только тех, кто мне дорог? Или тех, кому дорог я?

Чем больше я думал о своем проклятии, тем страшней мне становилось.

Быть может, полузаброшенный дом на краю чужой страны был самым лучшим выходом для такого выродка, как я?

Следующий камень снова брякнулся, не долетев даже до кромки воды.

– Ты не так замахиваешься, – Фарр возник рядом почти беззвучно. Бросив взгляд на его ноги, я увидел, что он, как и я, пришел на берег босым. – Да и вообще это лучше делать стоя, а не сидя.

– Не хочу, – я высыпал оставшиеся камни обратно к их собратьям. – Мне все равно, как они летят.

Фарр опустился на бревно справа от меня и тоже набрал горсть крупной гальки.

– Я знаю, ты подслушивал наш разговор.

В первый миг кровь прилила к моему лицу, но потом мне вдруг стало безразлично.

– И что?

– Ничего... Просто интересно, как ты это сделал. Тоже хочу научиться.

Я задумался. Никому прежде я не рассказывал о том, что умею покидать свое тело и шарахаться везде, где захочу. И никогда прежде не чувствовал вот так чужих разговоров, находясь вдали от говорящих...

– Ладно. Расскажу, – пообещал я и снова нагнулся за камнем. Но, вместо гальки, в руку мне легла гладкая округлая деревяшка, обточенная водой. Этот маленький обломок ветки размером с фалангу моего пальца был словно создан для того, чтобы положить в карман, а потом время от времени доставать и сжимать в кулаке, ощущая безупречную форму, созданную волнами. Жаль было кидать деревяшку в море. Я и не стал.

Зато Фарр замахнулся и, даже сидя, легко запустил свой камень далеко от берега. Я услышал громкий всплеск в той стороне, докуда мои посланцы никогда не долетали.

Этот проклятый принц был во всем лучше меня.

– Илин приедет послезавтра, – сказал Фарр.

Я вздохнул. Так быстро.

Что ж... На месте Патрика я бы еще раньше выпроводил из своего дома человека, который на всех может навлечь беду.

– Тебе не кажется, что лучше покинуть Янтарный Утес пораньше и не дожидаться ее?

Легко ему говорить, этому баловню судьбы. Он никогда не ездил верхом наощупь. Меньше всего мне хотелось куда-то отправляться вместе с рыцаршей, но, если выбирать между ее компанией и вероятностью навсегда остаться полуслепым, то уж лучше потерпеть немного.

– Она – меньшее из зол, – ответил я. – Одному мне ведь правда не добраться.

Фарр зашвырнул в море еще один камень.

– Я и не предлагаю тебе ехать одному.

Это что же, я вчера не ослышался?

– А что предлагаешь? – я зацепился взглядом за синеву моря и смотрел вдаль, не моргая.

– Не глупи, Лиан Даэл. Ты прекрасно все слышал ночью. Если не хочешь всю дорогу до дома степного шамана лицезреть мрачную рожу этой меченосицы, ступай собирать свои пожитки. Уедем завтра на рассвете. Прощальное письмецо для дяди Патрика я уже написал.

Часть I: Лиан. Глава 4

Хозяин харчевни небрежно брякнул перед нами пару деревянных кружек, смахнул со стола заготовленные для него монеты и канул куда-то в сторону большого очага, от которого исходил дразнящий аромат свежей похлебки.

Я взял одну из кружек и принюхался. Запах был сладкий и густой, совершенно незнакомый.

– Что это? – спросил я с сомнением.

– Инжирная медовуха, – ответил Фарр, подхватывая вторую кружку и делая несколько больших глотков.

– Никогда такого не пробовал...

– Ну так попробуй. Не бойся, не отравишься. Хотя... Это пойло не для маленьких мальчиков, так что не рассказывай дяде Патрику, что я угощал тебя!

– Хорошо. Я лучше расскажу ему, как другой мальчик набрался вчера до похабных песен и уснул носом в сено.

– Это была спланированная операция.

– Да? И заблеванное седло тоже?

– Ну... Даже лучшие планы иногда идут не совсем так, как задумано... Ты попробуй-попробуй медовуху-то... Посмотрим тогда, кто сегодня вытошнит свой ужин и уснет на конюшне!