Огонь на поражение (Атомный шантаж)

"Парень", несмотря на свой отнюдь не маленький возраст, был младше Кормчего лет на пятнадцать, и только кивнул. Сейчас он должен был встать и уйти, потому что Кормчий явно торопился куда-то и показывал это всем своим видом.

– Неприятно, Кормчий, все это очень невовремя.

– Ничего, наш кандидат никуда не денется.

– На той неделе я говорил с Канцлером.

– Как он?
– заинтересовался Кормчий.
– Помощь не нужна?

– Говорит, что теперь нет.

– Еще бы он сказал, что да! За два месяца-то до операции...

– Я... Кормчий, я прошу прощения, конечно, но есть еще серьезный разговор.

– Ну говори, раз так. Ты же знаешь, Славик, я всегда готов слушать серьезные речи. Давай, говори.

– Надо готовить запасной вариант. В этой стране от них,- он стрельнул глазами в потолок,- можно ждать чего угодно, и ты знаешь это. Что, если кому-то там придет в голову расстрелять объект кумулятивным снарядами? Я уже говорил, что...

– Но бомбы...- неожиданно вяло запротестовал собеседник Славика. Радиация...

– Помнишь, что сказал наш консультант? Не взорвутся они. Мертвый груз.

Кормчий задумался на минутку. Он оглаживал гладко выбритый подбородок, начавший уже слегка отвисать, крутил головой, разминая шею.

– Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю хотя бы подумать.

– Крысиная психология. В случае неудачи мы просто устроим локальный армагеддон. Ты знаешь, что такое тротиловый эквивалент в количестве одного килограмма? Люди такого взрыва не переживут точно.

Славик знал. Он знал все о взрывчатых веществах, о средствах саботажа и диверсии, в совершенстве владел тремя языками, а также неплохо разбирался во всех видах стрелкового оружия. Из которого в свое время достаточно настрелялся. Тем не менее, он медленно проговорил:

– Не понял...

Кормчий поморщился, словно его раздражала непонятливость собеседника, и спокойно продолжил:

– Я уже объяснял. Тебя, впрочем, тогда не пришло... ты где был, когда проходило последнее совещание? Трахал в зад какую-нибудь провинившуюся шлюху.

– Нет, троих боевиков. Давай без вульгарностей,- на этот раз поморщился Славик.

– Ну хорошо. У тебя мало времени. Сегодня же ты должен уничтожить всех, кто участвует в слежке за "Путями". Меня не волнует, как ты это сделаешь, главное - сделай. Теперь слушай. Мы пошлем человека. Своего. И пусть только Канцлер попробует возразить. Этот человек будет считать, что... что участвует в захвате.

– Дальше понятно,- сказал Славик, наконец поднимаясь с шезлонга.
– Отвратительно. Я и то гуманнее тебя.

– Не ту нас всех кормишь. Иди.

И Славик пошел. "Мафиозная разборка?" Что ж, жертвам осталось недолго коптить небо. Но господи, как нелепы эти встречи в бане... и Кормчий, в черном костюме, развалившийся в шезлонге. Думает, что вечно будет так сидеть и управлять, что возьмет с собой деньги, когда настанет время уходить из жизни. Впрочем, наверное, не думает. Должно же быть и у него что-то кроме денег, привязанность, которая заставляет Кормчего идти на чудовищные преступления. Для себя Славик давно уже решил, что деньги ничего не значат. А вот Власть - и след, который она оставит в жизнях людей, стоит дороже любых денег. Смешно - дороже денег... но властителям во все времена удавалось доказать, что смех этот ненастоящий, а власть действительно правит миром.

...Четверо подчиненных все-таки ждали его у выхода.

– Поехали, быстро. Есть срочное дело.

И представительская иномарка рванулась с места, обезобразив солнечную идиллию ровным шумом двигателя. Они неслись через Москву, пролетая мимо светофоров, ошалевших от такой наглости постовых и не менее удивленных добропорядочных водителей, и иногда Вячеславу начинало казаться, что живым он не доедет обратно. Но надо было действительно торопиться.

###

Через полчаса игры Борис обратил внимание на молодого человека, который играл за этим столом еще до прихода Веретенникова, и играл по-крупному, но только удача явно не стремилась в объятия этого щеголя, и он раз за разом просаживал тысячные фишки в таких количествах, словно капуста росла у него на балконе, а то и чего доброго на загородной фазенде. Иногда, видимо по милости крупье и по воле случая, молодой человек выигрывал... без видимого удовольствия. У него вообще было странное выражение лица - такое, словно игра причиняет ему неудобства. Борис еще обратил внимание на странные, нездоровые глаза, с непомерно расширенными зрачками. Наркоман? Крайне сомнительно. Борису вспомнился анекдот про "нового русского", навязший уже в зубах: "Ты че, в натуре, откуда у народа такие деньги...", и он мимолетно подумал, что у наркоманов не бывает "таких денег". Вот, опять, поставил десять фишек... и опять ведь проиграет.

Борис спокойно сделал свою ставку, оценив цифры восемнадцать и тринадцать в десять долларов каждую. Пока крутился диск рулетки, он смотрел на аутичного парня по другую сторону стола и пытался понять, кем тот может быть. Надо было в свое время поинтересоваться реестром московских авторитетов... но Веретенников реестры не интересовали. Он занимался делом, а его защитой занимались другие, более могущественные. Вот как сегодня.

– Четырнадцать, черное,- объявил крупье.

Веретенников слабо улыбнулся и посмотрел в сторону не-наркомана.

Тот ставил на пятнадцать, на тройку и на зеро.

– Бывает,- сказал парень мертвым голосом.- Бывает...

– Точно,- тихо согласился Борис, делая новую ставку.- А вы знали, что сумма чисел от зеро до тридцати шести равняется числу Зверя? Шесть сотен шестьдесят шесть.

– Теперь буду знать,- безразлично отозвался парень, однако крупье таких подробностей не ведал, и очень непритворно удивился.

Диск завращался. Семь. Пятнадцать. Тридцать три.

– Неудачно... неудачно...
– парень отошел от стола и через минуту вернулся с двумя десятками тысячных фишек. Ему явно было не жаль денег, кто бы их не заработал.

– Я слышал, в Африке дети голодают,- проронил Борис, которого поведение щеголя начинало уже раздражать.

– Эй, а пошел бы ты,- сказал парень, выбирая, куда сделать ставку.

– Господа, прошу спокойствия. Надеюсь, мне не придется вызывать секьюрити. Спасибо.

– Это я так, вспомнилось, к слову,- примирительно сказал Веретенников. Он сделал свою ставку, подождал вердикта крупье и удалился выпить чего-нибудь горячительного. В казино всегда полночь, даже если на улице белый день. Здесь всегда есть, где потратить деньги...

На некоторое время он потерял из виду стол, за которым играл, да и, в общем-то, не стремился увидить что-либо еще. Ему было откровенно жаль молодого человека с расширенными зрачками, так напоминавшими... черные провалы стволов. Внутренне вздохнув на неприятную ассоциацию, Борис налег на брэнди, вернее, на ту смесь, что продавалась под этим названием. Он не просидел, наверное, и пятнадцати минут в баре, когда к нему присоединился щеголь.

– Вы уж извините... что я так грубо. Не люблю, когда меня жить учат.

– Все в порядке,- Веретенников улыбнулся.
– Ты чего смурной такой?..

Парень замялся.

– Не хочешь, не говори... что пьешь? Угощаю.

– Не, лучше я вас... хоть на дело деньги потратить.

Если бы парень держался чуть получше, Борис пожалуй и расхохотался бы. Но у этого явно что-то случилось, не зря он такой напряженный... Веретенников сжал зубы.

– Борис.

– А я Виктор.

– Будем.

– Будем...
– они сделали по глотку.

– Виктор, ты давно сюда ходишь?