Огонь посредине зимы

– А после пусть помирает. Нужна больно, одни расходы!

Матеуш с тоской подумал о пяти талерах, истраченных на предсвадебные хлопоты. Часть пошла в карман священнику, часть – нотариусу, остальное – на наряды. Он расщедрился, не только себя порадовал обновками. Платье, правда, не новое, куплено у старьевщика, вдобавок Тессе не по размеру, зато с кружевами.

Наконец служба закончилась.

Служки торопливо закатили за позолоченную ширму изображение Бога, потушили лишние свечи. Матеуш довольно крякнул. Рачительный здесь священник, не тратит воск зря, не ошибся он с выбором.

Немногочисленные прихожане – мало кто наведывался в храм в будни, вдобавок днем – потянулись к выходу. Перед тем, как покинуть божью обитель, каждый опускал пальцы в специальный чан с янтарной водой, получая благословение Хозяина солнца.

Матеуш не спешил: дело деликатное, не для чужих ушей. В прошлый раз он чуточку приврал, чтобы добраться до денег Тессы, а сейчас придется раскрыть все карты. Однако Матеуш надеялся, весомый аргумент в виде туго набитого кошелька перевесит сомнения, священник выдаст необходимый документ.

– У тебя ко мне дело, сын мой?

Одинокая фигура привлекала внимание пастыря.

– Только не говори, что невеста передумала!

«Да кто ей даст передумать!» – мысленно хмыкнул Матеуш. Почтительно сняв шляпу, он низко поклонился и подобострастно приложился губами к перстню-печатке с изображением солнца на мизинце священника.

– С ней все хорошо, как условились, завтра предстанем пред вашими очами. Уж как Тесса волнуется, не дождется этого дня! Столько лет, бедняжка, мучилась, скрывала запретную любовь!

– Да-а, – согласно кивнул пастырь, – люди на такое косо смотрят: все же отчим и падчерица. Пожалуй, еще решить могут, будто ты ее соблазнил.

Он строго глянул на Матеуша: мол, признавайся, не блудил ли?

– И в мыслях не было! – замахал руками тот. – Она девица.

– Это хорошо, – довольно кивнул священник. – Невеста в день брака должна предстать пред людьми и богами непорочной. Однако что же тебя тревожит? Во время службы ты дергался, что-то бормотал.

Матеуш наморщил переносицу. Внимательный! А ведь он специально выбрал самый дальний ряд…

– Меня терзают мрачные мысли, святой отец. Как вы уже говорили, люди судят по себе, ищут в других тьму. Боюсь, как бы не поползли слухи, будто брак наш незаконен. Вдобавок родня моей будущей жены – на редкость пакостные люди. Им только повод дай, чтобы насолить ближнему. Словом, нужна мне бумага такая, где бы от лица Хозяина солнца разрешался союз отчима с падчерицей. Разумеется, – заметив, как нахмурился священник, поспешил добавить он, – я сделаю щедрое пожертвование храму. За счастье и заплатить не жалко.

Пастырь колебался. Взгляд его метался между кошельком и позолоченным солнечным ликом под потолком. Одно дело – поженить, пойти навстречу влюбленным, другое – скрепить печатью документ.

– Право, я ведь не прошу за других, только за себя, – продолжал увещевать Матеуш. – Не говорю за всех отчимов и всех падчериц.

– Хм…

Священник почесал подбородок.

Матеуш сжал кулаки. Ну же, ну! Эх, не могла бабка заранее предупредить, на кого все отпишет, тогда бы он не стал удочерять Тессу.

– Два талера, – зажмурившись, выдохнул Матеуш.

Если уж и теперь ничего не выйдет, то удача отвернулась от него. «В долги меня вгоняет, девчонка лаева! – с досадой подумал он. – Но ничего, я с нее с процентами все до последнего ария стребую!»

– Один, – священник проявил милосердие. – Один талер, и я выдам тебе бумагу с печатью Церкви.

Риза совсем прохудилась, стыдно службы проводить, как раз новую справит.

– Положи туда, в ящик для пожертвований. И запомни, сын мой, ты не заплатил мне ни монеты.

Матеуш активно закивал. Глаза его замаслились. Не переставая кланяться и благодарить Бога за милость, он попятился к ящику и ссыпал в него горстку меди.

– Жди здесь! – приказал священник и скрылся в амвоне.

Вернулся он с еще пахнущим чернилами свитком, в двух местах скрепленном печатью с солнцем.

* * *

– Видальте вы, она еще нос воротит! Такое платье! Сама королева бы не постеснялась надеть!

Несмотря на ворчание Лорны, Тесса не могла заставить себя улыбнуться, поблагодарить жениха за столь щедрый подарок. Она стояла на табурете посреди спальни Матеуша, самой большой и светлой комнаты в доме, и со страдальческой миной наблюдала за тем, как Ясмина, вооружившись булавками, подгоняет платье по фигуре.

Уже завтра… От одной мысли о грядущем замужестве бросало в холодный пот, но Тесса так и не придумала, как избавиться от отчима. Предусмотрительный Матеуш больше не выпускал ее к гостям. Днем за Тессой присматривала Лорна. Устроившись в уголке закопченной кухни, она не спускала с будущей невестки глаз, попутно делилась непрошенными советами. По ночам девушку и вовсе запирали в чулане, выделив ведро на случай «пикантных надобностей».

Тессу тревожил внезапный интерес отчима. Не такой он человек, чтобы воспылать греховной страстью, если Матеуш-Кошелек и любил что-то, то исключительно деньги. Между тем с утра к ним заглянул нотариус, составил брачный контракт. По нему все движимое и недвижимое имущество Тессы отходило супругу. Ей самой полагалось скромное содержание, каких-то три талера в год. В случае смерти или гибели мужа она могла претендовать на вдовью долю, остальное наследство отходило детям. Странные условия, будто Тессе было, чем нажиться! Сначала она решила, Матеуш печется о трактире, однако потом засомневалась. Многие женщины в их квартале, овдовев, ловко управлялись с питейными заведениями, да и не стоил трактир ничего без посетителей, сколько бы Тесса за него выручить? Нет, дело в чем-то другом. Еще месяц назад отчим в ее сторону не глядел, а тут вдруг: женюсь, не могу.

– Да не вертись ты!

Ясмина слизнула выступившую на месте прокола капельку крови. Она тоже не понимала брата. Положим, он не желал давать за падчерицей приданого, но зачем жениться? Мать твердила: дети, помощница, но разве с Тессой каши сваришь? По виду – чистая аристократка, даром в штопанном ходит. Опять же таз узкий, стан тонкий – ни рожать, ни трудиться толком не сможет. В постели… Тут племянница ее обскакала. Такую, как Тесса, мужчина захочет, даже Жюстен слюни пускал, когда она приносила ему пива. Собственно, поэтому брат и сделал ее подавальщицей – чтобы больше смотрели, а, значит, пили. Интересно, станет ли Матеуш требовать от молодой жены, чтобы она заигрывала с посетителями? Наверняка. Обрядит в открытое платье и заставит фланировать в жаркие деньки перед входом.

– Не позавидуешь девчонке!

Она не сразу поняла, что произнесла это вслух, прикрыла рот ладонью, но поздно, мать услышала.

– Да как сыр в масле она катается, себя бы пожалела!

И то верно, кусок хлеба доставался Ясмине тяжким трудом. Вдобавок беременность… Живота нет, а по утрам уже выворачивало. Спасибо, Ясмина вставала раньше всех, никто не видел, что кусок в рот не лез.

Хоть бы мальчик! Прикрыв глаза, она мысленно обратилась с просьбой к Хозяйке луны. Если Ясмина и теперь не сумеет, бросит ее Жюстен, найдет молодушку, которая десять пацанят ему родит. А ей куда с дочерьми, с позором вернуться в дом брата? Права мать, не Тессу надо жалеть, себя. Даже если девка помрет первыми родами, то в сытости, в тепле и при муже.