Огонь

– Я смотрю на тебя, – с горечью сказала Саша, – и невольно мечтаю, планирую. Это неправильно. Подло. А ты неосознанно связываешь себя новыми обязательствами. Нельзя начинать одни отношения, пока не закончил другие. И нельзя их заканчивать только потому, что новое кажется чем-то более реальным и заманчивым, чем старое. Я не хочу вставать между тобой и твоей девушкой, которая даже не может сейчас постоять за себя. Ты должен бороться за нее до конца.

– И отказаться от тебя?

– Так будет правильнее. – Печально улыбнулась она. – Мы ошиблись. Нам не стоило так поступать. Лучше будет забыть об этом навсегда.

– Но ты не сотрешь меня из памяти. – Тяжело дыша, произнес Лев. Его взгляд потемнел, губы напряженно задрожали. – Я знаю, что все это очень плохо. Но также знаю, что ты мне нужна. И у меня не получится просто взять и забыть тебя, Саша.

Слышать из его уст свое имя было еще больнее, чем смотреть в любимое лицо и бить словами наотмашь.

– Уходи. – Попросила она. – Пожалуйста, уходи.

– Нет. – Твердо ответил он.

– Уходи, Лев! Я не хочу тебя видеть! – Надломлено выкрикнула Саша из последних сил.

Царев молчал, глядя на нее. Молчал долго. Его взгляд был осуждающим, злым, обиженным. А кадык ходил ходуном.

– Хорошо, я уйду. – Наконец, хрипло сказал он и встал. – Только сначала ты выпьешь бульон.

И не дождавшись ответа, скрылся на кухне.

Через минуту вернулся с глубокой пиалой, от которой поднимался пар, и столовой ложкой. Постелил салфетку ей на грудь, сел рядом, аккуратно зачерпнул ложкой бульон, подул на него и медленно, чтобы не разлить, протянул ей. Саша открыла рот, послушно проглотила теплую жидкость. Горлу сразу стало легче.

Так он маленькими порциями скормил ей весь бульон. Злясь, расстраиваясь и даже не глядя ей в глаза. Но сделал это.

А когда закончил, просто встал, оделся и ушел. Не сказав ни слова.

Саша опустилась на подушки и закрыла глаза. На слезы даже не было сил. Она лежала и слушала, как быстро бьется ее сердце – словно хочет броситься за ним, остановить его и вернуть обратно. Хочет вновь вернуть те мгновенья, когда от одного лишь поцелуя оно взрывалось от счастья. Мгновенья, когда не было никакого одиночества, а были лишь глаза в глаза, губы в губы, и ее бедное сердце могло биться с его сильным сердцем в унисон.

А потом из школы вернулся Гриня. Саша принимала под его строгим надзором лекарства, брызгала горло, чистила заложенный нос, пила много теплого чая с лимоном и медом и обещала, что вот-вот поправится.

Но в следующие два дня тоже пришлось пропустить стажировку, чтобы восстановить силы. Больше всего Саша переживала, как Лев справится без ее помощи с собакой, кому оставит Толю, или ему придется взять его с собой в часть? Она трижды порывалась написать ему и предложить свою помощь, но в последний момент передумывала. Ей было стыдно. К тому же, нельзя было разорвать связь, постоянно отыскивая предлоги для того, чтобы увидеться.

А еще Саша свято верила в то, что делает это в первую очередь для самого Царева. Ему нужно было пространство, чтобы мыслить трезво. Он не должен был разрываться между ней и Алиной. Ему следовало быть рядом с больной девушкой до конца – неважно, очнется ли она и продолжит жизнь беспомощным инвалидом или здоровым человеком, что, по словам врачей, было абсолютно невозможно, или по воле родителей покинет этот мир. Его долг был находиться рядом с ней.

Саша не ждала понимания от подруг. Ни одна из них не теряла близких и не оказывалась в такой же ситуации, как она. Но, возможно, даже не разделяя ее мнения и не одобряя поступков, Даша и Лера всегда были рядом. В этом вся суть дружбы. В поддержке. В добрых словах и теплых улыбках, когда очень холодно, страшно и одиноко. И в сильном плече рядом, когда тяжело.

Даша приходила после учебы, чтобы приготовить кекс или рулетики, а Лера помогала Грине делать уроки. Они ухаживали, готовили и прибирались. А еще, конечно, без остановки смешили ее, ведь позитивные эмоции лечат. И это действительно помогало Саше быстро восстанавливать силы.

Добравшись вечером первого дня до кухни, девушка обнаружила, что холодильник забит продуктами, а на плите стоит сразу несколько блюд. У Царева явно имелся талант к готовке. И другая на ее месте вцепилась бы в такого парня мертвой хваткой. Но Саша чувствовала, что поступает правильно. И больше всего ей хотелось, чтобы благодаря их расставанию правильно поступил и он.

Выйдя на смену после трех дней больничного, девушка стремилась скорее наверстать упущенное. Особенно дотошно просила Галочку объяснять ей каждую деталь происходящего на вызовах, подробно записывала все в свою тетрадь, и даже во время перерывов просила ее делиться историями из опыта службы в части, которые могли бы помочь ей в будущей работе.

Больше всего Саша волновалась, что завтра ей придется столкнуться с Царевым в части. Будет его смена. Как она посмотрит ему в глаза? Что скажет? Насколько неловко будет встретиться в столовой и отыскивать темы для разговора?

Но на следующий день, когда она утром выходила из диспетчерской, Лев прошел мимо, сделав вид, что не заметил ее.

Глава 33

? Миша Марвин – Не надо быть сильной

– И теперь она не отвечает на мои звонки, прикинь! – Продолжал трепаться Соло, пока они входили в часть через гаражные ворота.

– И что? – Хмуро промычал Лев.

Он так злился и так устал, что не был настроен слушать байки друга о его сексуальных приключениях со знойными красотками. Даже если тот подцепил одну из них на пожарном пикнике. Даже если речь шла о лучшей подружке Саши. Лев вообще не хотел ничего о них слышать. Как она и просила, после их разговора он сосредоточился исключительно на своих проблемах.

Два дня он потратил на общение с врачами. Светила науки и медицины слово в слово заново подтвердили ему то, что он и так уже слышал. «Нет», «никогда», «никаких вариантов». Воздействовать на родителей Алины они не могли и не собирались, юридически только ее мать и отец могли решать дальнейшую судьбу дочери. С последними Лев и провел вчера гребанных три часа, обсуждая одно и то же по десятому кругу.

Под конец они чуть не поругались окончательно, и Царев понял, что своими словами и действиями лишь причиняет этим людям боль. Они и так были измучены, и просто хотели покоя: для Алины и для себя. Утром Лев закинул Марии Михайловне Толика и пообещал, что заберет ровно через сутки – завтра утром.

– Как мне отдать ей это? – Соло вынул что-то из кармана. Кружевное, красное. – Или оставить себе?

Царев выругался, остановившись и уставившись на женские стринги в его руке.

– Трусы? Серьезно? На хрена ты таскаешь их с собой?

– В то утро мы не нашли их, когда собирались, а потом я обнаружил ее трусики в складках одеяла. – Ухмыльнулся Кирилл. – Как думаешь, она специально оставила их у меня? Чтобы был повод снова увидеться?

– И поэтому она не берет трубку?

– Ну, не знаю.