Огонь

* * *

И все новые нити устремлялись в его сознание. Он мог переключиться на любую из своих частичек. Вот охотник бежит по склону небольшой дюны. Все размыто, песок под лапами ходит ходуном, вдруг справа какое-то движение. Короткий приказ: охотник резко развернулся на бегу, поднял жвалы, пока еще только оценивая размер врага. Жук-пустынник! Вкусное сочное мясо, да и противник не из сильнейших… Мышцы охотника напряглись, он готовится к нападению. На всякий случай он отдал несколько дополнительных приказов. Еще два охотника устремились к месту будущей схватки – помогут добить жука. Несколько носильщиков наготове – потом оттащат добычу в кладовые…

Пастух, аккуратно сжимая жвалами тлю, карабкается по стеблю водянки. Переселяет подопечную на новое пастбище, при этом тля отчаянно сопротивляется, беззвучно кричит. Он доволен: пастух исполняет его приказ. Еще двое придирчиво обследуют соседнее растение – не видно ли поблизости вызывающе красного панциря пятнистого жука, охотника на тлей. Внизу начеку десяток дюжих солдат. Они в любой момент готовы разорвать вредителя тлейных пастбищ. Пусть только он даст сигнал.

Он знал каждую песчинку, каждый мельчайший изгиб охотничьей тропы, каждое растение в окрестностях. Границы мира расширились, но все равно оказались слишком узки для него. Он хотел большего: владеть сотнями миров, тысячами Жилищ, миллионами частичек-нитей. И тогда он…

Но пока он всего лишь стремился разузнать об окружающем мире побольше, осмотреть свои будущие владения. Ведь все, что он знал о мире, ограничивалось пока лишь «охотничьей» зоной вокруг муравейника, вокруг его первого и пока единственного Жилища.

Он отдал неслышный приказ нянькам, и те потащили в «детскую» новую порцию яиц, более крупных, с твердой кожистой скорлупой. Прообраз будущих солдат. Но, когда из яиц вылупились личинки, он приказал кормить их особой пищей. Не той, что обычно дают солдатам, – от нее крепнет хитиновый панцирь, растут, бугрясь, мощные мускулы на ногах и жвалах. Муравьи, что вылупятся из этих личинок, должны, по его замыслу, иметь сильные неутомимые ноги и более совершенные органы чувств.

Когда новое поколение народилось, получился невиданный доселе гибрид сильного, но тупого солдата со смышленым добытчиком-фуражиром, не слишком сильным, зато выносливым и быстроногим. Такого еще не было. Он создал новую касту подданных – разведчиков.

Тысячи этих новых созданий отправились по расходящимся во все стороны тропам открывать новые границы мира. Ниточки терялись в бездонной пустоте, сигналы-донесения перестали поступать. Многие сотни разведчиков погибли в дороге, в борьбе с гигантскими пауками, скорпионами, жуками-убийцами. Часть их полегла в пустыне от голода или ночного переохлаждения.

Но некоторые возвращались – искалеченные, без одной-двух ног, с откушенным брюшком, с оборванными усиками. Не зря они были выращены такими выносливыми и смышлеными. С их помощью он познавал мир. Открыл, что у него есть враги. Настоящие враги, те, кто мог нести угрозу его будущему могуществу. Одиночных хищников он не считал опасными. Конечно, многим членистоногим муравьи уступали в росте и силе и при столкновении один на один неминуемо бы погибли, но… Сила его солдат была в количестве.

Очень внимательно он впитал рассказ о двух соседних Жилищах. О вражеских муравейниках. Один был недалеко – солнце едва успело подняться над землей, как разведчики, направленные на север, наткнулись на вражеские дозоры. Чужие муравьи, несмотря на то, что уступали в численности, набросились на его разведчиков. Не ввязываясь в драку, те последовали его приказу – отступили. Еще несколько подобных стычек позволили прощупать размер «охотничьей» территории врага, а он, сопоставив ее со своей, смог даже примерно прикинуть: сколько всего жителей в чужом Жилище и сколько враг, в случае нападения, сможет выставить солдат.

Другая муравьиная семья находилась намного дальше – почти в дне пути на восход. Там охрана оказалась не столь агрессивной: разведчикам преградили путь, угрожающе поводили жвалами, но никаких других враждебных действий не предпринимали.

Впрочем, и эти соседи являли для Него интерес. Он осознал свою цель: множить и множить ниточки-частицы, расти и набирать мощь, пока есть возможность. А уж нужные качества в новых подданных он как-нибудь воспитает.

Судьба соседних поселений была решена. Пришло время им влиться в его Великую Семью. Стать первыми ячейками той гигантской сети, которая со временем покроет все доступное пространство, расширяя границы мира до самых крайних пределов.

ГЛАВА 3

УЧЕНИК

Редар долго не решался рассказать обо всем Раймике – боялся, что обидит ее своим уходом. Еще в прошлый раз, когда он заикнулся, что хотел бы немного пожить у Крегга – за стариком, мол, надо приглядывать, а вас я только стесняю, – Раймика неожиданно расплакалась. Ошеломленный Редар попытался ее успокоить, обещая, что ненадолго, что как только…

– Да нет… нет же! Ты не понимаешь! Что соседи-то скажут?! Пришел к Раймике сын сестры ее… сирота, единственный из семьи остался… а она его к полоумному выставила! Да со мной здороваться перестанут!

Здесь, на Кромке люди жили плотно, намного ближе друг к другу, чем на Солончаке. Там до ближайших соседей не меньше двух сотен перестрелов. А от богваровой норы до того же Ззара докричаться можно, даже не сильно повышая голос. Живут вроде как одной большой семьей. А в пещерном городе, Богвар говорил, так просто на головах спят. Все про всех знают, сплетни быстрее камня из пращи разлетаются. Права Раймика: узнав об уходе сироты, ей соседки все косточки перемелют.

Пришлось пообещать, что никуда уходить он не собирается.

Но ничего поделать с собой Редар не мог. Крегг нравился ему. Уверенностью в своих силах, рассказами о местах, где довелось побывать, даже своей тайной. Не то что бесшабашно-веселый Богвар, да словоохотливая Раймика, которая любила в подробностях перебирать всех, с кем довелось увидеться за день, да послушать такую же, как она, болтливую вдову Куперу.

Слов нет, они были чудесными людьми, отнеслись к нему по-доброму, приняли в семью, а юная непоседливая Бая пребывала просто в неуемном восторге оттого, что у нее теперь есть брат. По утрам пустынник, просыпаясь, даже представлял, что он снова дома, к нему вернулось полузабытое ощущение родного крова…

А вот Крегг поначалу принял его неласково. Редару вспомнился этот день – день их первой встречи, – будто он был только вчера. Богвар привел его к норе Крегга, ткнув в нее черенком копья:

– Вон там он и живет. Только сразу не входи – у нас не принято, позови сначала по имени. И смотри… – охотник немного смущенно пожал плечами, – поосторожнее там. Кто его знает! Надо бы мне с тобой пойти, конечно, да Ззара с Кисмой меня ждут… – Не волнуйся, Богвар. Со мной все будет в порядке. Я просто хочу поговорить.

– Ну, ладно… Только если Раймика тебя спросит, скажи, что я все время был с тобой, ладно? – Богвар подмигнул.

Крегга дома не оказалось. Редар долго орал на все лады: «Кре-е-е-ег!», пока не заметил, что лаз в нору прикрыт щитом, сплетенным из шипастых веток пустынной колючки. Редар решил подождать. Привалившись спиной к восточному склону причудливо обтесанной ветрами дюны – здесь была хоть какая-то тень, – он незаметно задремал. То ли жара сморила, то ли усталость, накопившаяся за долгий переход по пустыни, все никак его не покидала.