Огромный бриллиант

И вдруг до меня доходит. Этот поцелуй на диване. Ее поцелуй на улице. Мысль о том, что я первый парень, которого она поцеловала в течение длительного времени, заставляет меня почувствовать толику счастья. Пусть это не всерьез, я все равно рад этому. И стараюсь не обращать внимания на то, как легкое чувство собственничества над Шарлоттой начинает заполнять меня. Не хочу, чтобы кто-то еще целовал ее. Я имею в виду, в течение следующей недели.

В этом и выражается мое собственничество.

— Кстати, — говорит она, когда автомобиль подъезжает к магазину, — как это все закончится?

— Мы?

Она кивает.

— Поддельная помолвка.

— Предполагаю, что у нас будет поддельный разрыв, — говорю я, хотя и не продумал это до конца. Может быть, потому, что не планировал этого. Все оказалось для меня неожиданностью.

— В конце недели? — спрашивает она, когда мы подходим к сверкающим дверям нью-йоркского здания, которое было частью моей жизни, сколько себя помню.

— Да, настоящий поддельный разрыв, — подчеркиваю я, прежде чем купить ей кольцо, чтобы скрепить сделку. Кольцо, у которого есть срок годности, так же, как у этой фальшивой сделки, что мы заключили.

Реальное окончание.

***

Итак, за этот час в «Катарин» я узнал, что Шарлотта:

1) любит держаться за руки.

2) любит обнимать меня за талию.

3) любит пробегать пальцами по моим волосам.

И то, что она распускает руки, пока мы притворяемся — это довольно впечатляюще, она убедительно играет.

А еще у нее безупречный вкус, потому что она выбирает платиновое кольцо с бриллиантом в два карата и в огранке «принцесса».

— Я всегда мечтала о таком кольце, — заявляет она Нине, правой руке моего отца, и, клянусь, Шарлотта готова уплыть на облачке счастья. Она ведет себя, как смущенная невеста.

Нина счастливо улыбается. Это высокая женщина, одетая в аккуратную шелковую блузку и серую юбку, ее коричневые волосы стянуты в пучок.

— Тогда давай удостоверимся, что хрустальная туфелька идеально тебе подойдет, — говорит она и исчезает в задней части магазина, чтобы подогнать кольцо до нужного размера.

— Ты профессионал, — говорю я, когда убеждаюсь, что Нина нас не услышит. Шарлотта пренебрежительно машет рукой, и я говорю: — Нет, серьезно. Совсем скоро ты получишь «Оскар» за роль восторженной невесты.

Она пробегает пальцами вдоль стеклянной витрины и пожимает плечами, будто это не такое уж большое дело.

— Мне нравятся бриллианты. Это упрощает ситуацию.

— Ах, так это Честная Шарлотта в действии? И Честная Шарлотта любит драгоценности?

Она кивает.

— Честная Шарлотта обожает огранку «принцесса» и платину. Когда моя подруга Кристин обручилась в прошлом году, я была так счастлива за нее, но не могла прекратить глазеть на ее кольцо. Оно было великолепно, но, что более важно, она была очень счастлива и безумно влюблена. Так что мне даже не пришлось притворяться, что я в восторге от обручального кольца, — говорит она, встречаясь со мной взглядом. Я вижу искренность в ее взгляде, эти карие глаза смотрят совершенно бесхитростно. Она в восторге от происходящего. Хотя, скорее всего, не в восторге, что рядом с ней именно я. Но все же.

Искренность этих эмоций переворачивает мое сознание с ног на голову. Мне следует отшутиться.

— Что, если бы это было кольцо на мизинец? Что бы ты сделала, если бы я подарил тебе золотое кольцо на мизинец с огромным бриллиантом? Подошло бы оно под твой стиль?

Она наклоняется ближе, двигая бровями.

— Спасибо за подсказку, дорогой. Теперь я знаю, что подарить тебе в качестве свадебного подарка.

Нина возвращается и говорит, что кольцо будет готово через пятнадцать минут.

— Спасибо, не могу дождаться, — говорит Шарлотта, и я знаю, что это правда. Она честна с Ниной.

Но сам я лгу, и от этого чувствую себя гадом. Я знаю Нину уже много лет, она даже нянчилась с Харпер и со мной, когда мы были маленькими. Она была первым сотрудником папы, когда появился первый бутик «Катарин» на Парк-авеню. Многие годы работала продавцом и поднималась в должности, дослужившись до вице-президента, когда тот самый магазин превратился в международную сеть бутиков. Мой отец часто говорил, что Нина и моя мама помогли ему принять большую часть важных бизнес-решений за последние тридцать лет. Они его главные советники.

— Я так взволнована из-за вас двоих и так рада, что ты — именно та женщина, которая заставила его встать на одно колено, — говорит Нина Шарлотте, которая смотрит в сторону. Нина опирается бедром на витрину с браслетами и поворачивается ко мне, хлопнув по руке. — Я до сих пор не могу поверить, что ты женишься.

— Я должен ущипнуть себя, просто чтобы убедиться, что это все происходит на самом деле, — говорю я и щипаю себя за предплечье, прилагая все усилия, чтобы не обращать внимания на уколы вины. Я не могу позволить этому съесть себя заживо. Все делается во имя благой цели и не причинит никому боли. К тому же, я не первый человек в истории, которому нужна подставная невеста.

— Я помню тебя непослушным пятилетним мальчиком, словно это было вчера, — говорит Нина, и в ее глазах я вижу отблески ностальгии.

— Не могу поверить, что отец позволял мне посещать магазин, когда я был непослушным ребенком, — говорю я, мысленно возвращаясь в те времена, которые провел в этом роскошном месте. Я знаю это место как свои пять пальцев. Пять этажей утонченности, блеска и гламура. Алмазы лучатся за сверкающими стеклянными витринами и на вершинах мраморных пьедесталов, бордовый ковер настолько мягкий, что хочется свернуться и заснуть на нем. Или бегать кругами, что я и делал в детстве.

— Ты был таким шустрым, — говорит Нина, качая головой. Она улыбается, и вокруг ее серых глаз появляются морщинки.

— Насколько несносным он был? — спрашивает Шарлотта. Я обнаруживаю нотку озорного любопытства в ее голосе. Она бросает на меня взгляд, и я знаю, зачем этот вопрос — выискать что-то, чтобы в будущем подразнить меня в самый неподходящий момент.

Нина восхищенно смеется и отвечает:

— Маленький Спенсер был катастрофой. Однажды, когда его мать была у родственников за городом, отец Спенсера привел его в магазин за час до открытия, и этот маленький дьяволенок сразу начал носиться, размахивая руками, как ветряная мельница, — говорит она, жестикулируя, чтобы продемонстрировать наглядно.

Я съеживаюсь, а Шарлотта смеется.

— О, я могу это представить.

— Ох, это было только началом организованного им разрушения. Он опрокинул стенд с рубинами во время одного из своих марафонских забегов. А еще вытащил бархатную подкладку из витрины и превратил ее в накидку, — говорит она, и губы Шарлотты дергаются от смеха. — Но, — продолжает Нина, прищурившись и подняв палец, — у меня было решение.

— «Бенадрил»? — спрашивает Шарлотта игриво, а затем сжимает мою руку.

Я мысленно стону, зная, что будет дальше.