Охота на ангела

– Нас обнаружили… Хлоя, послушай меня и не перебивай. Я знаю, что это мои последние минуты и меня уже не спасти. Я счастлив, что нашел тебя тогда в том несчастном переходе. Не знаю, сделал ли я твою жизнь лучше или наоборот испортил ее окончательно, но знай: я всегда желал тебе счастья. Прости меня за мою глупость, за то, что оставляю тебя одну… – последние слова слетели с безжизненных губ Марка, и он замолчал навсегда. Я просто бесшумно заплакала, склонившись над его бездыханным телом. Он мертв. Человек, ставший мне родным. Человек, научивший меня всему. Человек, который заменил мне весь мир. Почему все дорогие мне люди умирают? Сначала я потеряла Гринвудов, теперь ушли Марк и Брайан. За что мне такая жизнь, Господи, чем я так провинилась перед тобой?!

– Какая трогательная сцена, я уже готов расплакаться, – усмехнувшись, сказал высокий мужчина, сжимавший в правой руке окровавленный нож.

– Это ты сделал?! Это ты убил их?! Тогда просто убей и меня, закончи свою расправу над ворами, покушавшимися на эту чертову жемчужину!

– Зачем? Я накажу тебя гораздо более жестоко: я оставлю тебя в живых. И каждую секунду своей жизни ты будешь помнить о том, как на твоих руках умирали самые близкие тебе люди…

С каждой секундой самолет уносит меня все дальше от ненавистного Лондона. Я сижу, тупо уставившись в маленькое окошко, за которым расстилаются пушистые облака. «…. И каждую секунду своей жизни ты будешь помнить о том, как на твоих руках умирали самые близкие тебе люди…»,– стучало в моей голове. Лучше бы он убил меня тогда. Именно в тот момент я дала себе слово, что больше никогда никого не подпущу к себе слишком близко, ведь, в конце концов я теряю всех дорогих мне людей, и до встречи с Винчестерами неуклонно следовала этому правилу.

Проснулась я вся заплаканная. Каждый раз, когда я вспоминала те события, я не могла сдержать слез. Возле диванчика, на котором я задремала, неподвижно стоял Кастиэль, обеспокоенно меня разглядывая:

– Почему ты плачешь?

– Да так, вспомнила родителей, – солгала я, все еще не забывая о вымышленной биографии. Ангел понимающе кивнул, а я все продолжала захлебываться слезами. Он подошел ближе ко мне, и я бросилась к нему на шею. Он лишь сочувственно похлопал меня по плечу и сразу же отстранился.

– Прости, я не могу, – тихо произнес Кас, отходя от меня подальше. Такого поворота событий я никак не ожидала.

– Что-то случилось, Кас? Позавчера мы целовались, а теперь ты даже не можешь обнять меня…

– Извини, я не готов к такому. Да и тогда ты сама меня поцеловала, а это был твой день рождения, в общем… – начал что-то мямлить Кастиэль, но я его перебила:

– То есть, ты целовался со мной просто из жалости?! И тогда ночью тоже?!

– В принципе да…

– Да за кого ты меня принимаешь?! Из жалости… – обхватив голову руками, я старалась переварить информацию. Меня только что продинамил ангел, и целовался со мной ИЗ ЖАЛОСТИ. Очешуеть просто. Так, а это еще в моем лексиконе откуда? Кроули прав, нужно меньше с Винчестером.

– Хлоя, я…

– Пошел вон! – бросив в Каса подушку, заорала я. Но ангел улетел, прежде чем снаряд достиг цели. Ужасно обидно. Просто ужасно, такого разочарования в самой себе я никогда не испытывала. Из жалости, какой кошмар… Вдруг я поймала себя на том, что уже несколько минут теребила кулон. Точно, кулон. Я же хотела узнать перевод гравировки, заодно отвлекусь. Так, вбиваем в поисковик фразу, поиск. Так, крылатые фразы на латыни, посмотрим… Недоумение, смущение, радость? Или, быть может, все вместе? В общем, всю эту палитру чувств у меня вызвала одна единственная фраза: любимой мною, как никогда не будет любима другая. Либо у Винчестера проблемы с латынью, либо у меня теперь проблемы с Винчестером… Желая во всем разобраться как можно скорее, я выскакиваю из номера, направляясь к номеру братьев, но вдруг кто-то хватает меня сзади и прижимает к лицу тряпку, разящую хлороформом. Пару секунд я стараюсь сопротивляться, но мягкий туман обволакивает мой разум, не оставляя мне сил на борьбу, и я теряю сознание…

========== Пленница ==========

Тишина. Всепоглощающая, звенящая тишина, которая нарушается лишь моим прерывистым дыханием. Прислушавшись немного внимательнее, я смогла уловить отдаленные звуки капающей воды. Отсыревшим воздухом сложно дышать, а голова раскалывается на части от пронизывающей глухой боли. Все тело затекло, но что-то не дает мне пошевелиться. Похоже, мне все-таки придется открыть глаза. Смирившись с этой мыслью, приподнимаю веки, и моему взору открывается темный подвал со старыми ржавыми трубами. Я же сидела на стуле, руки и ноги были привязаны тугими веревками, которые впивались в нежную кожу на запястьях и щиколотках, оставляя мерзкие синяки и кровоподтеки. Отлично, если меня сейчас еще и пытать начнут, то жизнь точно прожита не зря. Однажды, когда я только приехала в Америку, меня уже пытали, когда я случайно попалась на краже, но сбежать было проще простого, поскольку мои «палачи» были довольно недалекими типами и, после долгого и безрезультатного допроса, напились, оставив неподалеку от меня мои вещи, среди которых оказался перочинный нож и заряженный пистолет. Мне ничего не стоило перерезать веревки и, наставив на своих мучителей оружие, выскользнуть из здания, но сейчас вряд ли мне попадутся такие беспросветно тупые похитители.

Осмотревшись по сторонам, я понимаю, что так просто удрать не получится. Интересно, кому же еще я понадобилась, и чего от меня вообще хотят? Ну, это я смогу узнать только когда за мной кто-нибудь придет. А сейчас остается только ждать. Почему-то я не чувствовала страха или волнения, лишь любопытство и скуку. Возможно, это действие адреналина, а может мне уже просто плевать на все, ведь боли я почти не боюсь, душа и так уже потеряна, особенно если учесть все мои грехи, а жизнь под постоянным контролем Кроули уже порядком достала. Так что пусть пытают меня, если хотят, а смерть я приму как подарок…

Примерно двадцать минут я сижу в ожидании, практически не шевелясь. Вокруг все безмолвно и обездвижено. В конце концов, мне все это надоело, и я раздраженно прокричала:

– Ну, вы меня пытать будете или так, подождете пока от голода сдохну?!

За дверью послышалось бормотание и шаркающие шаги. Через минуту в комнату вошел заспанный мужчина лет тридцати пяти с очень недовольным выражением лица:

– Вот чего ты орешь? Нормальные люди в истерику сразу бросаются, рыдают, умоляют, чтобы их отпустили… А ты хочешь, чтобы я поскорее начал тебя пытать? – докапывался до меня мужчина, подходя все ближе и ближе.

– Да, а лучше сразу меня прикончи!

– Сумасшедшая или любительница БДСМ? – размышлял он вслух, разворачивая кусочек ткани, в котором оказались ножи и скальпели разных размеров и остроты. Заточенная сталь угрожающе блестела в слабом освещении подвала, но мое бесстрашие и глупая самоуверенность никуда не исчезали. Я с вызовом смотрела прямо в глаза своему похитителю, еле сдерживая надменную ухмылку, что приводило его в недоумение:

– Не вижу поводов для радости, – произнес он, выбирая оружие. Выбор пал на небольшой ножик с острым лезвием. Мужчина крепко сжимает рукоятку и приближается ко мне, приседая на корточки возле моего стула:

– Ну что, Хлоя, самоуверенности не поубавилось?

– Ни на каплю, – четко отвечаю я, наклоняясь к нему. – Если ты обычный человек, то у тебя фантазии не хватит на достаточно изощренную пытку. А если ты демон, то если убьешь меня – то тебе влетит от Кроули, за то, что прикончил его новую игрушку. Ну, так кто ты? – его глаза на мгновение почернели, но и этого было вполне достаточно.

– Какая же ты наивная и глупая, – демон проводит по моей щеке лезвием ножа, оставляя аккуратный алый след. По моему лицу начинают стекать тоненькие струйки крови. – Неужели ты всерьез думаешь, что настолько важна для Кроули, что он будет терпеть все твои выходки? Придется тебя разочаровать: это он дал распоряжение вправить тебе мозги, не доводя до летального исхода. Вот только недавно поступил новый указ: прикончить тебя с особой жестокостью, растягивая твою смерть и причиняя ужасные муки. Но ты не волнуйся, смерть дарует облегчение… на пару дней, но потом ты попадешь в ад и будешь мучиться вечно, а это гораздо дольше, чем кажется, – мужчина проводит ножом по моей шее и спускается к ключице. Эти мелкие царапины не произвели на меня никакого впечатления, и я просто ждала. Ждала боли, страха, хоть чего-нибудь, но не было абсолютно никаких чувств или эмоций. Кроме легкого сожаления по поводу Каса и Винчестеров, ведь я уже к ним привыкла, а сейчас меня убьют, и я даже не успею попрощаться…

– Такая непроницаемая, вообще никаких эмоций… Может, ты хоть слезинку пустишь или прикрикнешь?

– Нет. Я даже боли не чувствую.

– Да? А так?! – крикнул мужчина, с размаху вонзая в мою ногу нож. От дикой боли я закричала, срывая голос, а в глазах на мгновение потемнело. По светлым джинсам расползалось уродливое бурое пятно, и от этого зрелища становится дурно.

– Ну, что? Мы уже не такие смелые? Может, даже начнем немного меня побаиваться? – с саркастичной улыбкой спросил он, вытаскивая из моей ноги окровавленный нож.