Охота на бабника

Я владела информацией, что влюбленные женщины ведут себя одинаково, делают глупости и плачут по пустякам, а сейчас я на собственном опыте это постигла..., что любить по-настоящему, оказывается, может быть очень больно, потому что открыта для любимого... И он же сказал, что любит! Я поверила!!! А теперь... Теперь его предательство просто убивало... И я не знала, как смогу жить без него...

Через две недели от Иры я узнала, что Болконский разыскивает меня, несколько раз приходил в офис и допрашивал Божену. Вроде бы даже разорвал помолвку с Яной, и в компании других женщин замечен не был. От этих новостей сердце наполнялось теплом и радостью, мне снова захотелось жить.

Иногда я даже собирала вещи и рвалась к нему. Но потом вспоминала про дерево и оставалась на пустой даче. Ночами здесь было страшно. Мне все время казалось, что в дом кто-то проникнет. Я мечтала, чтобы Стас был рядом, охранял меня, согревая в объятьях.

Затем я злилась на свою слабость, и все начиналось по кругу, я заводилась, желая, чтобы чертов князь провалился сквозь землю.

Как же отчётливо я помнила руки, губы... Закрывала глаза и чувствовала терпкий аромат его кожи. Но нужно было как-то двигаться дальше. Серьёзных, стабильных, моногамных отношений Стас дать мне не сможет, а делить его с кем-то я просто не смогу, слишком сильны мои чувства к князю.

Болконскому важны деньги и положение в обществе. Ему необходима женщина «голубых кровей», иначе зачем бы он планировал жениться на дочери магната, к которой, судя по всему, был абсолютно равнодушен. До сих пор перед глазами стояла его сестра, смотрящая в мою сторону с презрением. Семья Болконского никогда меня не примет.

Вот только как забыть его признание в любви? Оно навсегда запечатлелось в моем сердце.

Но я смогу с этим справиться, переживу... И Стас успокоится и будет жить дальше, своей красивой, яркой жизнью. Мы оба будем!

Так я думала ровно до той минуты пока на грядки с картошкой, любовное посаженные матерью Артёма, не приземлился вертолёт.

Здорово перепугавшись, я выбежала из дома, но спуститься с крыльца не смогла, меня сдувало ветром от вращавшихся лопастей воздушного судна.

Спрыгнув с подножки и низко наклонив голову, к дому шёл Болконский. И все… Я забыла, как дышать. Не могла ничего с собой поделать, только растерянно улыбалась, не справляясь с нахлынувшими на меня эмоциями.

Стас шёл ко мне небритый и лохматый, с кругами под глазами, весь какой-то помятый, от былого лоска не осталось и следа. Но походка князя была все такой же властной. Поднявшись на крыльцо, он навис надо мной.

Болконский взглянул мне в глаза, и жизнь вдруг окрасилась яркими красками, моё сердце на мгновение просто остановилось, а потом забилось сильнее. Желание плакать пропало, захотелось спорить, выяснять отношения и смеяться..., захотелось всего и сразу.

Захотелось жить!

– Где он? – прорычал Болконский, не отрывая взгляда от моего лица.

 Я знала, что стоит ему сжать меня в объятьях, и я сдамся без боя. Когда он стоял так близко, во мне мгновенно пробуждалось желание.

– Кто? – прошептала я в ответ, совершенно забыв, что нахожусь на даче Артема.

Я опустила голову и улыбнулась, князь тьмы взбешен из-за того, что я укрылась на территории другого мужчины. Мне было сложно сдерживать порывы нежности, я дышала глубоко и часто, не помня себя от счастья. Мой князь стоял рядом, совсем близко. Даже смотреть на него было невероятным удовольствием.

Во мне боролось желание обнять его за то, что нашёл меня, а после дать пощёчину за историю с деревом, затем опять обнять и никогда не отпускать, потому что по-другому уже невозможно. Если бы только можно было простоять, прижавшись к нему, целую вечность... Но нашу проблему это не решало. Пришлось напомнить себе, что я хочу быть единственной.

 И тем не менее, взгляд Стаса с последней нашей встречи изменился, он смотрел на меня с тоской и безграничной печалью. Мы так и стояли на крыльце.

– Нельзя, - шептала я, разглядывая его чувственные губы, желая коснуться их пальцами, - приземляться где попало, твоего пилота лишат лицензии.

– И где же тот, кому я должен свернуть шею? – с ехидной ухмылкой повторил свой вопрос Стас.

 Но мы увидели и почувствовали друг друга, поэтому все перестало иметь значение, кроме нас самих. Все стало пустым и неважным.

Он смотрел на меня, а я на него, оба дышали глубоко и часто. Его серые глаза сводили меня с ума.

– Не знаю, - прошептала я, - наверное, на работе.

Он сделал шаг навстречу. Его взгляд менялся, он стал темнее, в нем появился голод. В серой глубине глаз вместо тоски вспыхнуло желание.

– Ну и как же мне узнать правду, чем ты занималась тут с ним целый месяц?

Стас с силой прижал меня к себе..., а я громко выдохнула, увидев во взгляде Болконского уже не желание, а жгучую потребность, почти одержимость…

Я замерла, не отводя от него глаз.

– Думаю, князь, - прошептала я, облизывая пересохшие губы, - что тебе нужен ультрафиолетовый фонарь для обнаружения следов спермы.

Стас рассмеялся:

– А у тебя есть?

Я тоже смеялась, жадно рассматривая его лицо.

– Мы не виделись месяц, а все что тебя волнует - это поимел ли меня Артём?

Сколько бы не прошло дней, а наша тяга к друг другу осталась неизменной.

– А он поимел? – хрипло спросил Стас, а затем покачал головой. – Не думаю. Ты бы не позволила. Ты моя, Добровольская, только моя.

И он был совершенно точно прав.

Стас медлил несколько мгновений, а потом впился в мои губы, жестко раздвигая их языком и вторгаясь в мой рот, даря почти болезненный поцелуй.

Глава 47

В тот момент, когда Стас меня поцеловал, мы остались вдвоём на все белом свете. Весь мир куда-то исчез, перестал существовать, растворился в наших стонах наслаждения. Поцелуи никогда не были настолько вкусными, а мой мужчина ни разу не вызывал такое сильное желание.

Я задыхалась, уцепившись за Стаса, крепко сдавив его каменные плечи, ухватившись за его сильное, спортивное тело, чтобы не упасть, потому что ноги не держали, став ватными от переизбытка чувств. Все внутри горело от его прикосновений. Ладони Болконского сжали мои ягодицы, а губы продолжали терзать рот. Из груди хриплыми клочками вырывалось дыхание. Я хотела этого мужчину. Желала его рук на своём теле, жарких поцелуев и ласк с первой нашей встречи, с самого первого взгляда глаза в глаза.

Он прижал меня к входной двери дачного домика, прошелся пальцами по бедрам, пытаясь стянуть маленькие спортивные шорты, лаская и возбуждая наглыми прикосновениями. Болконский мучил мои губы, жадно засасывал язык, играл с ним, пробуя, словно самое вкусное в мире лакомство. Затем спустился ниже, на шею, прикусил кожу, заставив вскрикнуть, потом зализал место укуса и снова укусил. Бесконечная пытка удовольствием.

Мое тело выгнулось ему на встречу, закололо кончики пальцев. Стас погладил грудь через футболку и лифчик, нащупал сосок, сжимая и покручивая, продолжая при этом водить языком по шее.