Охота на бабочек

— Я бы не сказала, что она так уж сильно давила, но…

— Она пыталась убедить в этом и Раундтри, и Стайнбергера. Он с удовольствием припомнит ваш спор и попытается сгустить краски — вы обе будете мертвы к тому времени, и никто не сможет его опровергнуть. А еще Кей-Ти утверждала, что сценарий вышел неудачным, потому как ты всего лишь репортер. Ведь только настоящий профи способен написать сценарий по книге.

— Прямо она об этом не говорила. К тому же не собиралась я ничего переделывать!

— Но во время той вечеринки Кей-Ти набросилась на тебя. Напилась и стала оскорблять, может, даже толкнула. А ты дала отпор. Никто не хотел убивать, просто так вышло.

— Господи!

— И вот чувство вины грызет тебя изнутри. Пытаешься избавиться от него и начинаешь новый проект… ничего не помогает. Ты сознаешь, что я веду расследование и скоро докопаюсь до истины. Этого тебе не пережить. Скандал, давление и чувство опасности делают свое дело: ты выбираешь легкий путь и кончаешь с собой.

— Черт побери, ты прекрасно знаешь, что я никогда не совершу такой глупости! Ты поклянешься отомстить за мою смерть, стоя над моим красивым и хладным телом и сдерживая скупую слезу.

— До этого не дойдет. Видишь ли, он слишком мало знает нас с тобой: я никогда не купилась бы на такую липу. Хотя для него ты стала бы очень удобным «красивым и хладным» трупом.

— Пожалуй. Хотя есть и более подходящие варианты.

— Кто бы спорил, но, поскольку я не хочу тратить время на месть и оплакивать тебя, к чему рисковать? Пойдешь с «жучком».

— Я согласна на интервью и на прослушку, если ты дашь мне эксклюзив и станешь специальным гостем в моей передаче!

Ева для проформы нахмурилась.

— Надин, при чем здесь сенсация в СМИ и твои рейтинги? Ведь главное — остановить убийцу, который играл с законом целых сорок лет, получая к тому же немалую выгоду.

— Если СМИ ни при чем, почему ты рассказываешь мне все это и просишь о помощи? Без прессы тебе не обойтись и без меня тоже! Я сыграю свою роль, но и тебе придется расстараться.

— А может, стоило бы спустить на тебя Стайнбергера?

— Ты меня слишком любишь! К тому же ты дала клятву служить и защищать. — Надин достала из сумочки блокнот и принялась писать. — Также мне потребуется твоя помощь в работе над книгой, поэтому я и собираюсь поучаствовать в расследовании остальных убийств. И обязательно поделюсь результатами.

Надин убрала блокнот в сумку и одарила Еву кошачьей улыбкой.

— Мы обе знаем, сколько усилий и ресурсов потребуется для сбора доказательств по старым делам.

Ева принялась хмуро разглядывать свои туфли, потом как бы нехотя сказала:

— Ладно, договорились. Интервью надо взять сегодня же, прямо после пресс-конференции.

— Хорошо. Мы с тобой и так договорились бы, Даллас, но пройтись по парку оказалось неожиданно приятно. — Надин встала. — На конференцию я приду, а об интервью сообщу, как только все будет готово.

Ева посмотрела ей вслед и снова подивилась на непрактичные туфли, а потом пошла искать Пибоди, надеясь, что белки ее не съели.

Вернувшись в Центральное управление, она отправила двух полицейских на киностудию за Валери, чтобы прояснить некоторые вопросы.

— Если заартачится, мы сами приедем, — сказала Ева Пибоди, — но лучше побеседовать с ней здесь, прямо перед пресс-конференцией. Возьмем казенный тон, заставим ее поволноваться и упомянем в разговоре, что скоро сделаем заявление о прорыве в деле.

— И она разнесет эту весть по киностудии.

— Не хочу, чтобы Стайнбергер это пропустил. На студии нам за ним не уследить, но потом приставим «хвост». Нужно знать, с кем он свяжется. У него не будет шансов добавить к своему списку новую жертву.

— Пошлем Бакстера и Трухарта?

— Если они ничем срочным не заняты, то да. И пусть будут в штатском. Введи их курс дела, а я предупрежу Фини и его ребят, что нужно приготовить прослушку для Надин, и отчитаюсь перед шефом. — Она посмотрела на часы. — А еще надо проследить за работой береговой полиции и водолазов.

Вскоре все было готово. Вместе с Киюнгом Ева проработала заявление для СМИ, полистала доставленную из Калифорнии папку с делом, потом улыбнулась, прочитав присланное Пибоди текстовое сообщение: Валери уже доставили в управление.

«Немного реквизита никогда не помешает», — решила Ева и захватила с собой кое-какие бумаги. Выйдя в «загон», она спросила:

— Где она?

— В комнате для допросов А, — ответила Пибоди.

— Тогда приступим. Якобы мы должны прояснить кое-какие детали для протокола, — добавила Ева, шагая по коридору. — Сегодня у нас пресс-конференция, и нужно уточнить правильность некоторых сведений. Когда я напущусь на нее, ты сделаешь вид, что сама в шоке от моих методов.

— Мне как раз нужно немного порепетировать перед съемкой в эпизоде! Престон только что прислал сообщение, и в нем есть строчка текста: «Это полиция». Можно сказать утвердительно или воскликнуть с тревогой: «Это полиция!» А можно и вопросительно: «Это полиция?»

— М-да, непростая задачка.

— Я не хочу ударить в грязь лицом! Можно сказать нерешительно: «Это же… полиция!» Вся моя семья в диком восторге! А еще режиссер разрешил мне сниматься вместе с Макнабом! Представляешь, стоим мы с ним рядом, и я говорю ему эту строчку. Как будто мы с ним пара.

— Пара чего?

Ева распахнула дверь в комнату для допросов.

— Мисс Ксавье. — Ева кивнула Валери, включила запись и продиктовала все необходимые данные. — Спасибо, что пришли, — добавила она и, не дав Валери ответить, продолжила: — Вам уже зачитывали ваши права и обязанности. Требуется ли мне повторить их?

— Нет, но я не понимаю, зачем вы меня вызвали.

Ева села за стол и разложила перед собой бумаги.

— В отличие от остросюжетного кино, во время настоящего расследования приходится многое проверять и перепроверять. Это стандартная процедура. Я хотела бы уточнить кое-какие детали в ваших показаниях и убедиться, что мы правильно записали вашу версию событий.

— Мою версию?!

— Если пять человек наблюдают одно и то же событие, их показания слегка отличаются. Ведь все люди разные, не так ли?