Охота на Елену Прекрасную, или Open-Air по-русски

Чертыхаясь и проклиная импульсивного братца, я кошкой взлетела на второй этаж, ожидая увидеть изувеченную мебель. Но, к моему удивлению древнее ложе оказалось целым и практически невредимым, если не считать слегка треснувшую спинку. Гораздо больше пострадало окно, вернее, подоконник. Толстую доску от удара перекосило и практически вырвало из рамы и стены.

Почесав в затылке, Кеша ухватил злополучный подоконник и попытался вернуть на место, но мешал торчащий сбоку здоровенный изогнутый гвоздь. Кеша нажал посильнее, и доска грохнулась ему на ногу.

На Кешины вопли прибежала Сонька, вслед за ней мамуля. Мы принялись утешать травмированного и проверять целостность его конечности. А Борька тем временем как-то странно притих. Обернувшись, я увидела, что он стоит у окна с непонятным выражением на лице. Примерно такие же чувства были написаны на нем, когда ему впервые нужно было сменить памперс у новорожденного Васьки.

– Эй! – окликнула я братца. – Очнись! Ты что, очередной череп нашел?

В ответ Борька как-то странно булькнул и энергично закивал. Мне стало слегка нехорошо. Что если наш Дом нашпигован непогребенными костями, словно колбаса салом? Ужас какой…

Расстояние до окна я преодолела с трудом, на внезапно задрожавших ногах. Но, глянув на углубление, открывшееся под вывернутым подоконником, никаких костей не увидела.

Собственно, углубление было небольшим – всего один вынутый или не уложенный в стену кирпич. И в этой ямке лежал смятый пожелтевший кусок старой газеты, а под ним – кучка желтых монет. Точно таких же, как та, что археологи нашли внутри вырытого в подвале черепа. И ещё что-то, тоже желтое, но длинное и блестящее. Через секунду я держала в руках сверкающий золотой ножик с прямым граненым лезвием.

– Ну ни фига себе, – очнувшись, присвистнул Борька. – Мы, кажется, нашли клад!

При слове «клад» мамуля, Аллочка и Кеша немедленно замолчали и повернулись в нашу сторону. Мамуля всплеснула руками:

– Ой, кинжал!

– Это не кинжал, – возразила я. – Скорее, десертный нож. – Я прикоснулась к лезвию пальцем. Оно было совсем не острым, без всяких следов заточки. На округлой рукоятке никаких украшений, кроме тонкой и сложной монограммы. «М» и, кажется «И» и «О».

Раздался топот, и в комнату ввалились папуля с дедом, таща полосатый матрас для кровати. Увидев в моих руках золотой нож, они так и застыли. А Борька тут же принялся выгребать из выемки монеты. Одну за другой.

– Семнадцать!

Я на всякий случай заглянула в ямку и поковыряла пальцем раствор между кирпичами. Итак, семнадцать золотых монет и нож. Это не считая черепа и ещё одной монеты, увезенной археологами. Для одного дня – солидный улов.

– И что нам со всем этим делать? – глупо спросил Борька. Хотя почему глупо – я тоже понятия не имела, что делать с найденным золотом. Кажется, его нужно сдавать государству и получать вознаграждение? Теоретически всё понятно, а вот практически…

– Интересно, если я сейчас позвоню в милицию и сообщу, что мы нашли клад, они приедут? – словно отвечая на мой вопрос, пробормотал папуля.

– Не сомневаюсь! Примчатся немедленно, причем, сразу две милиции, – хмыкнула мамуля. – И станут доказывать, что именно на их территории находится Бляховка. Найденное золото это не похищение дедули и не кости в подвале, за это им наверняка премии дают, – добавила она ехидно.

– Вот только милиции нам сегодня не хватало, – простонала Аллочка, хватаясь за виски. – Утром не дали выспаться, днем черт знает что творилось, так теперь и спать вовремя не ляжешь… Вы так и будете с этим матрасом в дверях маячить? – раздраженно поинтересовалась она у супруга и свекра. – Положите его, в конце концов! Да не на пол, а на кровать!

Матрас плюхнули на место, и в комнату наконец-то смог просочиться Макрайстер, который до этого изнывал от любопытства на площадке перед дверью. Увидев ножик, он быстренько подскочил ко мне и ловко выхватил его из моих рук, после чего с благоговейным восторгом уставился на вензель.

Конец ознакомительного фрагмента.