Охота на гиену

«Дохлое дело, — подумал Сергей. — Кто угодно мог войти, тут народу пропасть, да еще небось и под офисы они помещения сдают».

Он вздохнул и отправился на третий этаж, где находился кабинет покойной Риммы Петровны Точилло. Встретил Сергея профессор Земляникин сам лично. Они пожали друг другу руки, профессор Сергею сразу понравился.

— Вы мне дайте в провожатые кого-нибудь, я тут похожу, определюсь, все посмотрю.

— Зачем же кого-нибудь. Я и сам с удовольствием вам все покажу и на все вопросы отвечу. Я тут без малого сорок лет работаю, всех знаю.

— И с Точилло хорошо знакомы были?

Профессор помрачнел.

— Был знаком долгое время, но чтобы дружить — это нет. Она ни с кем не дружила, такой уж характер был.

Они вошли в кабинет профессора Земляникина и сели к столу. Профессор вздохнул и начал.

— Мне, молодой человек, кстати, как вас по имени?

— Сергей.

— О, еще и тезка, — обрадовался профессор. — Так вот, мне ходить вокруг да около не к лицу. Лет мне много, да и положение все-таки обязывает. И я вам прямо скажу: уж так я рад, что в пятницу вечером все сотрудники вместе ушли в одно время ко мне на юбилей. И Римма Петровна в это время была жива, это точно, потому что все слышали, как она на машинке стучала. Стало быть, с нас со всех подозрение снимается. То есть вы, конечно, можете расспрашивать людей, но все вам то же самое скажут. И еще раз повторяю, что очень я этому рад, то есть не тому, что Римму угробили, а что сотрудники вне подозрений.

— Что, не любили покойницу у вас?

— Не любили, — твердо ответил профессор. — И даже не могу сформулировать, за что конкретно. Ну, конечно, обедать с ней никто не ходил, потому что она в столовой норовила про своих гельминтов рассказывать. А от этого у любого аппетит пропадет.

По той же причине на юбилей ее я не позвал — всем бы праздник испортила. Вы вот на меня смотрите и, вижу, усмехаетесь: ерунду, мол, профессор Земляникин несет. За скверный характер, мол, не убивают. А я про убийство ничего и не знаю. Просто вид у нас никто не станет делать, что расстроены мы.

В коллективе теперь легче дышать станет.

Потому что ее ведь не только не любили, но и боялись. Если, не дай Бог, поссорится с ней кто — обязательно с ним неприятность случится. И вроде бы никак с Риммой эта неприятность не связана, а только обязательно гадость какая-нибудь. Вот, к примеру, случай с Борей с кафедры мериносов, вы его в коридоре встретили, кудрявый такой.

Вызвала его Римма как-то к себе и велела банки с глистами переставлять. А он случайно разбил сосуд с нематодами. Римма раскричалась, тогда Боря тоже ответил ей в том смысле, что сама со своими глистами возись, а его от них тошнит. И что вы думаете? До этого он посылал документы в Штаты на конкурс в университет в Чарльстоне. Была там вакансия, ему уже обещали.., и тут вдруг — сразу же приходит отказ! Или Валентина Холмогорова с кафедры свиноводства. Сделала ей замечание в столовой, так сразу в этот же день, идя домой с работы, сломала ногу. А она женщина крупная, весит много, с трудом перелом зажил, долго в больнице провалялась. Верите, дамы наши считали, что Римма.., ну не то чтобы ведьма, но что-то такое умеет, и на работе в ящике столов держали аметистовые щетки.

— Что еще такое? — удивился Сергей.

— Да вот. — Профессор смущенно протянул ему кусок кристалла. — Когда кристаллы аметиста вот так срастаются в природе, это и называется — аметистовая щетка.

Считается, что это предохраняет от дурного глаза. Лет "пятнадцать назад ездили мы в экспедицию на Алтай, оттуда и привезли.

— Да-да, — рассеянно проговорил Сергей. — Знаете, по некоторым признакам можно думать, что убийца — чужой человек, посторонний.

— А я вам о чем говорю? — обрадовался профессор.

— Но у вас там внизу кто угодно пройдет.

— Да, то есть вечером-то народу немного, может, дежурная и заметит, а днем спокойно можно пройти, — согласился профессор.

— Ладно, — поднялся Сергей, — мне бы еще со сторожем поговорить и с уборщицей.

Кстати, что вы о них мне рассказать можете? Что за люди?

— Васильич в институте немногим меньше меня работает, все его знают.

— А уборщица?

— Анна Давыдовна… Вы знаете, она вообще-то не уборщица. Она раньше на кафедре крупного рогатого скота работала, старшим научным сотрудником. Но вот года два назад несчастье у нее случилось, — профессор поморщился. — Не подумайте, что я сплетни собираю. Просто столько лет в одном котле варимся, все про всех знаю. Так вот, от Анны муж ушел. И она на этой почве даже в больницу попала, в клинику нервную. Долго болела, похудела — одни глаза остались. Раньше-то видная женщина была.

А потом выписали, куда идти? Ей пятьдесят лет, кто возьмет на приличное место? Ставка у нее маленькая была, хоть и кандидат, почти доктор, но сами знаете, какие сейчас в науке заработки. Вот она и попросилась к нам уборщицей. Так ей удобнее — неполный рабочий день, она говорит, что еще где-то подрабатывает. Вы поговорите тут у меня, я выйду. И еще, — он остановился и поглядел Сергею в глаза, — вот как раз у нее-то с Риммой никаких конфликтов не было, никогда. Она женщина безобидная.

Через минуту в дверь заглянула женщина и молча остановилась на пороге, устало опустив руки.

— Садитесь, — кивнул Сергей. — Вы — Анна Давыдовна Соркина?

— Да, — еле слышно ответила она.

На лице женщины, усталом и равнодушном, жили одни глаза. Глаза выделялись, как будто они были совсем не с этого лица.

В них тоже было страдание, но они были живыми. Сергей задумался — где он видел такие глаза. И только под конец беседы вспомнил, что глаза эти он видел в Русском музее на картине художника Александра Иванова «Явление Христа народу», когда был там много лет назад на экскурсии в восьмом классе.

Женщина села и ответила на все его вопросы спокойно и подробно, ничуть не смущаясь. Сергей вспомнил, что и ребята, которые выезжали по сигналу на труп, рассказывали, что свидетельница попалась толковая, не падала в обморок и немногословно, но четко отвечала на поставленные вопросы.

Мертвую Римму она не боялась, к выпавшему из банки цепню относилась совершенно спокойно. Теперь понятно, почему, думал Сергей, она сама биолог.

После его ухода профессор Земляникин заглянул в собственный кабинет. Анна Давыдовна сидела в кресле, закрыв глаза.

— Анна Давыдовна, вам плохо? — испугался профессор.

— Что вы, не надо беспокоиться, просто устала. — Она сделала попытку встать.

— Сидите, отдыхайте, — замахал он руками:

— Трудно вам, при такой работе?

— Кому сейчас легко, — отшутилась она.

— Помнится, говорили вы, что родственники в Израиле, — неуверенно начал профессор, — может быть, вам к ним уехать… совсем. — И, поскольку она молчала, продолжал увереннее:

— Голубушка, что вам тут.., одной-то? А там все-таки.., родственники и опять же пенсия какая-нибудь.

— Мне до тамошней пенсии рано, я и до нашей еще не, дослужилась. Спасибо вам, Сергей Аполлинарьевич, за заботу, — она тяжело поднялась, — пойду я.

Глядя ей вслед, профессор Земляникин скорбно покачал головой.

Анна Давыдовна вздохнула и закрыла за собой дверь. Славный человек, Сергей Аполлинарьевич, искренне желает ей добра, жалеет… В наше время люди отвыкли от жалости, у каждого свои проблемы, а профессор Земляникин всегда был хорошим человеком. Когда она лежала в больнице, Сергей Аполлинарьевич даже навестил ее однажды, в какой-то праздник, фруктов принес…