Охота на Кавказе
Шрифт:
Чтобы рассеять это впечатление, я возобновил разговор.
— Долго он жил в этом ауле? — спросил я у Аладия.
— В каком?
— В Калиновском,
— Нет, Генерал дал ему билет, — и он хотел жить в станице
— Отчего ж?
— Его хотели в Сибирь послать.
— Кто же? русские?
— Нет! наши. Когда Саип был в горах, он у них много скота угонял. За то они на него были сердиты, хотели его на кандала посадить. Но Саип ушел в Кабарду, к нашему князю.
— Зачем же он не поехал, домой к отцу?
Когда Аладий перевел Саипу мой вопрос, он сперва задумался, потом снова стал что-то рассказывать.
— Что он говорит? — спросил я у Аладия чрез несколько времени.
— Сказку рассказывает.
— Как, сказку?
— Да он говорит, что у одного охотника улетел ястреб-гнездарь в лес, где жили его братья и отец. Вечером сел он на дерево, вместе с братьями, а когда проснулся ночью, то увидал, что братья его все отлетели от него и сидели на других деревьях. Утром он рассказал об этом старому ястребу. «Верно, они боятся твоих бубенчиков». Молодой ястреб оторвал бубенчики и вечером опять сел на одно дерево с братьями: но те, по-прежнему, отлетели
от него, и молодой ястреб опять рассказал старику. «Верно, они боятся твоих путлищ». Оторвали путлища и опять сел с братьями на дерево; но ночью, когда молодой ястреб проснулся, братьев его не было с ним. Тогда он заплакал и полетел далеко, в чужой лес… Эту сказку рассказал Саипу отец, когда он приехал к нему из Кабарды.— Так он был у отца?
— Был, — отвечал Саип, поняв мой вопрос. — Наш ногай-народ — трус-народ, ружья нет, шашки нет, ровно-ровно баран. Они меня боялись. Старики боялись, сказали бачке, бачка сказал мне…
И Саип начал, страшно ломанным языком, повторять мне сказку про ястреба-гнездаря.
— Бачка старый человек, умный человек: у него много в башке! — прибавил он, окончив свой рассказ.
Между тем, месяц сел. Белый туман клубами начал расстилаться по улицам и крышам аула. В сакле сделалось темно и сыро. Я приказал Аладию запереть ставни. Пока он исполнял это, Саип-абрек положил дров в камин и развел огонь. Веселое пламя разгорелось и осветило саклю. Тяжелое впечатление Саипова рассказа исчезло во мне. Я завернулся в одеяло, стал вспоминать про вчерашнюю охоту и с этими мыслями заснул.