Охота на «кротов»

И добавил: «Многими неприятностями, в которые мы попадали, мы обязаны скорее глупости, чем злому умыслу, диверсии или предательству. Обычно это глупость.

Хороший действенный контроль за контрразведкой — это прекрасно. Если он не срабатывает, то его следует снять. Я уж не говорю о том, что его следует снять, если он наносит ущерб карьерам людей. Это оборачивается военными потерями».

Он стал пристально всматриваться в окно, на подступающие горы. Легкий ветерок шевелил кроны деревьев. «Следовало бы установить контроль за Энглтоном, — сказал он. — Мы не можем подвергаться риску взвинтить целую организацию. Энглтон переступил черту».

Бывший шеф советского отдела, хотя и восхищался личными качествами Энглтона, согласился с этим. Защита от агентов проникновения — «абсолютно элементарна», сказал он, но вопрос состоит в применяемых методах. «Это вопрос апеллирования к фактам, но не к теориям. Если намерен действовать, то надо иметь веские доказательства».

Но основной конфликт между доверием и предательством, приведший к охоте на «кротов», развернувшейся внутри ЦРУ, был гораздо шире и выходил за рамки отдельно взятой личности. Проблема была и остается эндемического характера.

В конечном счете Энглтон имел большую власть над пятью директорами — Уолтером Беделлом Смитом, Алленом Даллесом, Джоном Маккоуном, Уильямом Рэйборном и Ричардом Хелмсом. Энглтон не мог сосредоточить в своих руках такой власти, если бы ЦРУ как организация не хотело этого. Он действовал в постоянно подпитываемой среде, а не в вакууме.

Охота на «кротов» разрушила карьеры лояльных сотрудников, разбила жизни и семьи, а также парализовала Управление, приостановив операции против Советского Союза в разгар «холодной войны», в период, когда они являлись смыслом существования ЦРУ.

Леонард Маккой, сотрудник советского отдела, занимавшийся анализом донесений позднее — заместитель начальника реорганизованного отдела контрразведки, так и заявил в статье, ходившей по рукам среди бывших служащих ЦРУ. Он писал: «Отрицательный эффект эпохи Голицына на управление операциями советского отдела фактически явился опустошающим — неизбежной кульминацией давно бытовавшего мнения, что у ЦРУ не могло быть ни одной настоящей операции по Советскому Союзу. Потенциальные объекты вербовки были отвергнуты, реализуемые операции — сочтены вводя-щими в заблуждение (включая и Пеньковского), а перебежчики, сообщавшие информацию в поддержку Носенко… рассматривались как подосланные КГБ» [267] .

267

McCoe L. V., Nosenko Y. CIA//CIRA Newsletter. — Vol. XII. — No. 3 (fall 1987).

Другой ветеран ЦРУ, Марк Уайатт, давая интервью для фильма Би-би-си, посвященного делу Носенко, изложил эту мысль еще более сжато: «Из-за этого дела и его многочисленных ответвлений рушились карьеры, операции против Советского Союза были парализованы, а отношениям с некоторыми дружественными разведывательными службами был нанесен урон» [268] .

Охота на «кротов» захватила и некоторых других западных союзников, вылившись в особо разрушительный и безрезультатный поиск предателей в высшем эшелоне руководства британской разведки. Она привлекала к ответу невинные жертвы и в других странах, например Ингеборг Лигрен в Норвегии. И порождала атмосферу страха в ЦРУ.

268

Wyatt М., Nosenko Y. KGB//CIRA Newsletter. — Vol. XI.— No. 4 (winter 1986/1987).—P. 11.

Такая атмосфера не являлась новостью. В начале 50-х годов пышным цветом процветала развязанная сенатором Джозефом Маккарти охота на коммунистов в американском обществе. То, что случилось в ЦРУ в 60-е годы, сродни маккартизму, пустившему ядовитые корни в Америке десятилетием ранее. По иронии судьбы, именно ЦРУ являлось одной из мишеней сенатора от штата Висконсин и его опустошительной «охоты на ведьм». Теперь время как бы обернулось вспять и захлестнуло ЦРУ, изолированное в стенах своей секретности, и оно переживало собственную «охоту на ведьм», сродни той, что за несколько лет до этого охватывала более широкие слои общества [269] .

269

Возможно, с исторической точки зрения небезынтересен тот факт, что сенатор Маккарти был осужден сенатом на 22-й сессии конгресса США 67-го созыва 2 декабря 1954 года за 18 дней до вступления Энглтона в должность начальника контрразведки.

Подобно локомотиву, несущемуся без тормозов, охота на «кротов» набирала свои обороты, пока полностью не сошла с рельсов, чего и следовало ожидать.

«Война перебежчиков», конфликт по поводу Голицына и Носенко — центральное событие в охоте на «кротов», расколовшее Управление на два лагеря, шрамы от которого пришлось залечивать еще не одно десятилетие.

Нанесенный ущерб был настолько велик, что Управление даже согласилось на принятие конгрессом закона о выплате компенсаций жертвам охоты на «кротов», хотя само не выступило с инициативой попытаться исправить совершенные им ошибки. Но выплаты Карлоу, Гарблеру и Ковичу, сколь значительными они ни были, не компенсировали ущерба, нанесенного этим лицам и десяткам других лояльных сотрудников, которые и по сей день не подозревают, что стали жертвами.

Подобно змее, пожирающей свой хвост, в итоге охотники на «кротов» пожрали друг друга. Охота на «кротов» перекинулась на ее участников и привела к тому, что обвинение пало на начальника советского отдела, шефа контрразведки и директора ЦРУ. Дэвид Мэрфи, Джеймс Энглтон и Уильям Колби — всех коснулся перст подозрения. Операции советского отдела фактически были свернуты.

Самое смешное, что прямым следствием охоты на «кротов» явилось сокращение отдела контрразведки ЦРУ, его размеры, влияние и эффективность значительно снизились. Когда в 1973 году Уильям Колби стал директором ЦРУ, он был справедливо убежден в том, что Энглтон стал разрушительной силой в Управлении. Уверенность контрразведки в том, что все советские перебежчики или добровольцы являлись подставой, а в само Управление глубоко проникли «кроты», заморозила все операции ЦРУ против Советского Союза в различных районах мира. Решив изменить создавшееся положение и ловкостью добиться устранения Энглтона из Управления, Колби демонтировал его империю, части которой уже никогда не были вновь собраны воедино [270] . «Контрразведка, — сказал Сэм Папич, — так и не была восстановлена».

270

Однако было одно исключение. Полномочие отдела контрразведки утверждать тайные операции, например вербовку агента, в первую очередь было восстановлено непосредственным преемником Энглтона Джорджем Каларисом. Утверждение операций — одна из функций, аннулированных Колби.

С присущим ему чрезмерным усердием Энглтон преуспел в уничтожении всего созданного им. Мир контрразведки очень похож на пещеру, столь глубокую и темную, что фактически невозможно заглянуть во все ее расщелины. Но основная задача контрразведки ЦРУ состоит в том, чтобы предотвращать проникновения в Управление и способствовать обнаружению иностранных шпионов.

Хотя работу контрразведки трудно измерить именно потому, что она ведется тайно, одним из приемлемых критериев может служить количество дел о шпионаже, всплывающих на поверхность в какой-то данный период. А быстрое увеличение количества дел о шпионаже в середине 80-х годов — от Эдварда Ли Говарда в ЦРУ и Рональда Пелтона в АНБ до Джона Уокера-младшего и его сообщников в ВМС, Ричарда Миллера в ФБР и Клайда Ли Конрада в армии США — дает основание

полагать, что с контрразведкой в США что-то неладно.

Действительно* не одно официальное расследование пришло к подобному выводу. В 1988 году подкомитет комитета по разведке палаты представителей провел расследование по национальным ведомствам контрразведки. Подкомитет обрушил шквал критики на действия ЦРУ в деле Эдварда Ли Говарда, первого сотрудника Управления, перешедшего на сторону Советского Союза. В своем докладе комитет палаты представителей назвал это дело «одной из наиболее серьезных потерь в истории разведки США» [271] .

271

«Задачи контрразведки и безопасности США. Доклад о состоянии дел». Отчет подкомитета по надзору и оценке постоянного специального комитета по разведке палаты представителей (Вашингтон, Управление печати правительства США, октябрь 1988 года). — С 15.

Он содержал выдержки из секретных свидетельских показаний Гарднера («Гэса») Хатауэя, тогдашнего шефа контрразведки ЦРУ, который впервые признал, что «то, что сделал Говард, имело для нас разрушительные последствия», и что Говард раскрыл русским «некоторые из наиболее важных операций, которые мы когда-либо проводили в Советском Союзе». Хатауэй также признал, что в деле Говарда «Управление действовало не должным образом» [272] . Проанализировав проблемы контрразведки, с которыми столкнулись США, комитет палаты представителей пришел к выводу: «…что-то в корне неправильно» [273] .

272

Там же. — С 15.

273

Там же. — С. 19.