Охота на крыс

Пока они вели полуделовой-полусветский разговор, перейдя целиком на англоязычное общение, Андрей незаметно скосил глаза на двухметровой величины портрет, который висел на стене по правую руку от него. На нем была в полный рост — одетая в пышное платье из темно-красного бархата и с алмазной короной на голове — изображена кистью и талантом художника не кто иная, как уже знакомая Бушмину по его парижским каникулам мадам Фатима.

Хозяин выразил сожаление, что не смог лично встретить «дорогих гостей», поскольку только что вернулся из зарубежной поездки... Он сказал, что в курсе недавнего ЧП, и, хотя назвал случившееся чьей-то «глупостью», пообещал «дипломатам», во-первых, что ничего подобного с ними больше не случится, и, во-вторых, произвести некую компенсацию — правда, не уточнил, что под этим подразумевается.

В этот самый момент в кабинете появилась Фатима. Не произнеся ни слова ни в адрес хозяина резиденции, ни в адрес гостей, она прошествовала к креслу, обитому темно-зеленой кожей, и уселась непосредственно под своим портретом, как бы предлагая присутствующим здесь мужчинам сравнить копию с оригиналом.

«Редкой красоты женщина и в то же время редкостная стерва, — восхитился ею про себя Бушмин. — Воистину про нее сказано: „кошка, которая гуляет сама по себе“...»

И еще кое-что он заметил благодаря собственной наблюдательности: как дрогнуло лицо хозяина при ее появлении, как сразу смягчились лицевые мускулы и странно заблестели глаза...

Фатима была одета в элегантный, явно парижского покроя брючный костюм нежной бирюзовой расцветки, а поверх пышных великолепных волос, как дань традициям, была наброшена отсвечивающая золотистыми блестками полупрозрачная накидка.

Характерная деталь: она смотрела как будто в никуда, так, словно здесь не было посторонних малознакомых мужчин, она явно не намеревалась участвовать в разговоре, и в то же время она видела и слышала все, что ей только хотелось видеть и слышать.

Андрей видел ее лишь периферийным зрением, поскольку смотрел все время прямо перед собой, на стоящего у окна человека. Но эта загадочная красавица определенно обладала искусством примагничивать к себе взгляды мужчин; ему самому едва удалось побороть в себе соблазн повернуть голову в ее сторону, чтобы получше ее разглядеть.

— Господин Михайлов, — вернул его на грешную землю голос хозяина. — Мои старые друзья, Альберт и Серж, наверное, кое-что рассказали вам обо мне?

— Мне сказано было примерно следующее, — осторожничая, Андрей прибег к византийскому способу общения. — Что если все сложится и если мне повезет, то мне предстоит увидеть в вашем лице самого умного, образованного и предприимчивого человека на всем Востоке...

Переварив сказанное, делец скупо улыбнулся.

— Это явное преувеличение, потому что на Востоке нет недостатка в «умных, образованных и предприимчивых людях»... Кстати, господин Михайлов, с некоторыми из них я настоятельно рекомендую вам встретиться. Не в последнюю очередь потому, что именно эти достойные и уважаемые в нашем обществе люди располагают финансами, достаточными для... осуществления некоторых интересных совместных проектов.

Бросив взгляд на сидящую в кресле красавицу, как будто испросив у нее совета, он после некоторой паузы продолжил:

— Видите ли... Андрей. Решение по известному вам вопросу будет зависеть не только и не столько от меня, сколько от других заинтересованных лиц. Возить вас по всему исламскому Востоку, чтобы вы смогли переговорить с каждым из них и квалифицированно ответить на их вопросы, — дело довольно хлопотное, как вы сами понимаете...

Андрея так и подмывало подать в этот момент свою реплику: «Ну-ка, колись, уважаемый, когда конкретно состоится ваша басурманская сходка?!»

— Но на самом деле никакой проблемы нет, — сказал ближневосточный делец. — Мы пригласили вас приехать на несколько дней раньше срока, чтобы у нас была возможность познакомиться с вами поближе и чтобы дать вам время, необходимое для адаптации в наших условиях... Кстати, Андрей, как вам у нас нравится?

— У вас изысканный вкус, уважаемый Хасан. Вас окружают превосходные вещи и... очень красивые люди.

Он лишь чуть наклонил голову в сторону Фатимы, показывая тем самым, вернее, дипломатично намекая, к кому конкретно это относится. Восточная красавица, конечно, достойна более изысканных и пространных комплиментов, но перебарщивать все же не следовало: Хасан ревнив как Отелло, и еще неизвестно, к чему могут привести подобные словесные эскапады в адрес его единственной «музы».

— Все прекрасно, многоуважаемый Хасан, но есть все же одно «но»...

Делец удивленно вскинул бровь:

— Вас что-нибудь беспокоит?

— Этот удивительный и прекрасный дом напоминает мне золотую клетку... С одной стороны, я сам всегда серьезно относился к вопросам безопасности. Но, с другой стороны, я ощущаю себя сейчас узником, которого заперли, без особой на то нужды, пусть даже в золотую, но все же крепкую и прочную клетку...

На какое-то время в помещении повисла тишина. Делец смерил своего нового знакомого пристальным взглядом, затем, сохраняя ровный, выдержанный тон, произнес:

— Я вас понял, господин Михайлов. Возможно, я и вправду оказался слишком... навязчивым со своим гостеприимством. Переговорите с Иссой, он поможет вам подобрать жилье по вашему вкусу.

...Бронированный «мерс» спустя каких-нибудь сорок минут увез «важных людей» куда-то в неизвестном Буш-мину направлении. Андрей, вновь оказавшись предоставленным самому себе, удивляясь собственной наглости, принялся скрести у себя в затылке пятерней.

Ну ты и выдал «пенку», Андрюша! Али Хасан Аленни... Ты же, пусть и в закамуфлированной форме, высказал свое «фе» самому Ливанцу, да еще в присутствии Фатимы!

Ладно, посмотрим, чем закончится эта твоя очередная безумная выходка...

Глава 7

Еще накануне вечером, любуясь на алую закатную полосу, Рейндж назидательным тоном изрек известную в морских кругах поговорку: «Солнце красно к вечеру, моряку бояться нечего...»

Мокрушин, в отличие от своих целиком сухопутных товарищей, мог смело величать себя «моряком». Хотя бы в силу того, что он закончил военно-морскую «систему» — славное КВВМУ [12] . Потом на пару со своим однокашником Андреем Бушминым он некоторое время служил в морпехах. И уже только после того, как они с Кондором заработали себе авторитет в «узких кругах», в том числе и в ходе первой чеченской, им двоим настоятельно предложили перейти в ведомство военной разведки, после чего стараниями Шувалова и Игоря Мануилова они были включены в список отборных спецов, призванных стать ядром формируемого А-центром секретного «подотдела активных мероприятий»...

12

КВВМУ — Калининградское высшее военно-морское училище.

Утром прогноз Мокрушина подтвердился целиком: небо было безоблачным, а на море царил мертвый штиль. И хотя день обещал быть жарким, такие погодные условия им были сейчас только на руку.

— Все, конец моим ушам, — задумчиво сказал Череп, когда они выбрались на залитый солнцем двор. — Они еще вчера у меня обгорели, так что сегодня, блин, одни угли останутся.

— А ты не бери их с собой, — участливо посоветовал Белькевич, довольный тем, что ему не придется, в отличие от Черепанова, жариться весь день под солнцем. — Да и голову оставь в доме, на фиг ты ее с собой берешь?

Они оба с легкой завистью посмотрели на «первого номера». Мокрушин за проведенные им на Средиземке три недели успел загореть до черноты, поэтому опасность обгореть под солнцем ему уже давно не грозила.

Подводное снаряжение было тщательно осмотрено ими еще накануне вечером, а затем заново уложено в багажник джипа. Второй комплект документов на машину, доставленную в Валлетту сотрудником из бригады Глеба Тихого, был выписан на Белькевича, вернее, на имя того человека, за которого тот согласно «легенде» здесь себя выдавал. Так что именно ему предстояло выполнять функции «драйвера».