Охота на льва

А Олега не стало полгода назад, и она его не вернет. Никогда. У нее даже память о нем не получилось сохранить.

— Я девчонка из глухой деревни, — сказала Несса. — Мне правда надо подумать.

Занятые разговором, они не заметили, что монашек с чирьем нырнул не в свою кабинку, а в другую. Там расположились еще двое чернецов, и отнюдь не для молитвы — в каждой руке они держали по новейшему семизарядному пистолету. Сутулый монашек ковырнул свой чирей и поднес ладонь к губам, приказывая хранить молчание и тишину.

— Хорошо, — кивнула их несостоявшаяся жертва. — Пойдем, провожу?

Когда храм опустел, то один из чернецов — широкоплечий мужлан, больше похожий на кузнеца, чем на монаха — недовольно проговорил:

— И к чему надо было дело срывать? Готовились ведь…

Сутулый монашек снова дотронулся до чирья и произнес сурово и жестко.

— Есть план получше, братья.

* * *

Прошло несколько дней, однако в жизни Нессы ничего не поменялось. Ее не торопили с ответом и, к своему непередаваемому облегчению, Шани она не встречала — увидела один раз из окошка, вот и все. Андрей тоже куда-то запропастился, и Несса невольно радовалась и этому: по выражению ее лица отец бы сразу понял, что случилось что-то почти сверхъестественное, и тогда расспросов было бы не избежать. Поэтому она проводила дни в дворцовой библиотеке за чтением аальхарнской классики; хранитель фолиантов приносил ей то один том, то другой, удивляясь тому, с какой скоростью читает госпожа.

Однако на третий день все изменилось. Андрей вернулся во дворец, и Несса тотчас же поняла, что аальхарнская метафора «растрепанные чувства» родилась вовсе не на пустом месте. Отец действительно выглядел потрясенным до глубины души и в то же время каким-то восторженным.

— Что, дочка, — сказал он с порога, — тебя можно поздравить?

— С чем? — удивилась Несса. Андрей улыбнулся.

— Как это «с чем»? — ответил он вопросом на вопрос. — Тебе же государь Александр Максимович предложение сделал.

Лукавые искорки в его глазах были настолько непривычными, что к удивлению Нессы стал примешиваться и страх: она не помнила, чтобы когда-то видела Андрея таким. Тому, что их разговор с Шани уже стал народным достоянием, Несса нисколько не удивилась: похоже, в Аальхарне уши были не только у стен, но и у всей мебели.

— Ну да, — ответила Несса без особой охоты. — Сделал. Я сказала, что подумаю. В рамках местного этикета это означает вежливый, но категорический отказ…

Андрей посмотрел на нее как на умалишенную. Разве что не покрутил пальцем у виска. Несса только руками развела.

— Прости, отец, — сказала она. — Не знала, что ты хочешь видеть меня королевой. Особенно через несколько месяцев после смерти Олега. Ты уж извини, не догадалась.

— Я не об этом, — промолвил Андрей и поправился: — Вернее, не совсем об этом. Мне надо кое-что тебе рассказать. И кое-с кем познакомить.

…- Восстание? — воскликнула Несса. — Вы что, с ума сошли?

Она не усидела в кресле в гостиной полковника Хурвина и, вскочив, принялась мерить комнату быстрыми шагами. План Андрея и его нового друга поверг Нессу в шок.

— Госпожа, выслушайте меня, — проникновенно попросил полковник. Высокий, с изуродованным лицом, он всем своим видом пугал Нессу чуть ли не до икоты — она и предположить не могла, на какой почве Андрей сошелся с этим сумасшедшим воякой, да так, что стал закадычным другом. А ведь сошелся… Как ни следил за ними Шани, а тут не выследил.

Полковник Хурвин был в чем-то таким же идеалистом, как и Андрей: насколько понимала Несса, он ничего не хотел лично для себя. Герой войны, обласканный государством за боевые заслуги, ни в чем не нуждался. Его революционный дух подпитывало только желание счастья своей Родине. Глядя на него, Несса понимала, что он не остановится ни перед чем.

Тщательно продуманный и выпестованный план захвата власти в Аальхарне Нессе категорически не нравился, хотя он был благоразумен и логичен. По мнению полковника, Нессе следовало стать коронованной владычицей, затем, чтобы при поддержке гвардии — а эту поддержку Хурвин гарантировал, обещая вывести из казарм несколько лично преданных ему полков — практически сразу же свергнуть супруга и занять его место. Народу бы объявили, что государь император по слабости здоровья покидает трон, уступая его молодой и энергичной жене, чтобы она правила…

— Вот именно, — сказала Несса. — Как правила? Что вам нужно?

— У нас нет человека, который сможет возглавить страну, — негромко произнес Андрей, и Несса сразу же отметила это «у нас». — Вторая гражданская война и еще одна интервенция никому не нужны. А у тебя будут все права, Несса.

Несса не сдержала кривой усмешки. Кажется, она поняла, каким керосином тут пахло дело.

— Какие права? Отменить результаты национализации? Восстановить золотое сословие в чести и славе?

Хурвин улыбнулся и, поднявшись с дивана, подошел к Нессе и взял ее за руки. Несса вздрогнула всем телом, чувствуя, как в животе ворочается леденящий ком паники.

— Конечно, нет, — сказал полковник. — Главное — избавить родину от тирана, — Несса вопросительно вскинула бровь, и Хурвин продолжал: — Ваш отец рассказал мне, где вы жили прежде, и сколько вам обоим пришлось вынести.

Казалось, что после всего услышанного Несса уже утратила способность удивляться чему бы то ни было, однако такие новости потрясли ее до глубины души. Видимо, Андрей тоже повредился рассудком в компании с полковником — иначе нельзя было объяснить то, что он рассказал Хурвину о Земле и Гармонии, а тот поверил.

— И где же мы были? — спросила она мягко, стараясь не провоцировать полковника на гнев. Хурвин слегка сжал ее пальцы, и этот жест выглядел ободряющим: дескать, нечего волноваться — ты среди друзей, и теперь тебя никто не обидит.

— Я понимаю, что это ваша с отцом тайна, — начал Хурвин, — и будьте уверены, что я сохраню ее надежней, чем камни этих стен. Да, госпожа, я знаю, что вы и доктор Андерс провели несколько лет в странах Заморья и не понаслышке знакомы с тамошней тиранией. И я еще знаю, что ваш супруг, ученый и борец с несправедливой властью, был казнен по ничтожному обвинению. Госпожа, я заверяю вас в искреннем почтении и к вам, и к нему.

Несса обернулась к Андрею и взглянула ему в глаза. Он выдержал ее гневный взгляд; Несса несколько долгих минут молчала, пытаясь собраться с мыслями, а затем произнесла, медленно, чуть ли не вразбивку:

— Никогда больше не говорите об этом. Ни при каких обстоятельствах. Никогда.

Хурвин кивнул и осторожно опустил руки Нессы.

— Мы не торопим вас, — промолвил он спокойно, и внезапно в выражении его лица мелькнуло что-то, напомнившее Нессе Олега: она сама удивилась своему ощущению и даже испугалась его — настолько оно было необычным. Подойдя к столу, полковник взял толстую тетрадь в кожаном переплете и протянул Нессе. Та послушно взяла ее и открыла наугад. «Все диктатуры начинаются одинаково», — прочла Несса строку, написанную крупными, почти печатными буквами.