Охота на маршала

Он постучал, когда город обернули серые сумерки.

Капитану не терпелось отпраздновать маленькую победу. А пикантность ситуации, как он ее понимал, придавало то, что он сам, лично, отнес собранную Анной передачу солдатам в караульном помещении.

Даже не глянул, что внутри. Аникеева не интересовало, чем любящая жена решила покормить любимого мужа. Передавая караульному узелок, капитан ничего не объяснил. Разве себе, мысленно: жевать арестованный майор сейчас все равно вряд ли сможет, челюсть не сломана, конечно, а вот сильно повреждена – наверняка.

Алексею Аникееву более всего хотелось узнать, так ли сильно Анна ценит своего Гонту, как уверяла его в кабинете. Капитану ничего не стоило взять женщину прямо там, у него почти всегда получалось. Ведь жена начальника милиции – не первая молодая баба в Бахмаче и окрестностях, добивающаяся если не встречи с милым, то хотя бы возможности передать очередному кандидату во враги народа с трудом раздобытые продукты.

Сдерживало нагрянувшее начальство.

Не то чтобы подполковник Коваль верил в святость подчиненного и не догадывался, кто, когда его самого нет на месте, является одним из подлинных хозяев города. Просто само присутствие не только начальника УМГБ области, но и чем дальше, тем более загадочного майора Лужина обязывало Аникеева если не активничать, то хотя бы имитировать бурную профессиональную деятельность. Будь здесь только Коваль, капитан все равно не рискнул бы появиться при нем пьяным. Взгреть подполковник мог за один только утренний перегар, даже если сам извергал на подчиненных вчерашние выхлопы. Если же Аникеев, потеряв бдительность, начнет развлекаться с бабами в собственном кабинете средь бела дня и вдруг нагрянет высшее руководство, стружку снимут по полной программе.

Ладно бы только стружку. Смотря, какова обстановочка в области, не говоря о всей Советской Украине. Глядишь, не понравится недавнему наркому, а теперь – уже целому министру государственной безопасности республики товарищу Савченко [36] , как работает хозяйство Коваля, и тому ничего не будет стоить разобраться с первым в очереди накосячивших на службе – капитаном Аникеевым. С должности могут снять, в звании понизить, если не хуже…

К счастью, ни Коваль, ни Лужин со своим спутником-немцем, чьей роли во всем происходящем Аникеев до сих пор не понял, так и не появились после того, как Гонту отволокли в камеру. Либо впрямь решили отоспаться после длинной ночи, либо нашли себе более важные дела – любой расклад капитана устраивал.

36

Савченко Сергей Романович (1904–1966) – переписчик с четырьмя классами образования, сторож, приемщик зерна. С 1921 г. – оперативный сотрудник Николаевского ГубЧК, пограничник. С 1943 по 1949 гг. – руководитель НКВД-МГБ Украинской ССР.

Штат отдела состоял из него самого и заместителя. В случае необходимости Аникеев имел право подключать личный состав милиции, вызывать солдат. И, к слову сказать, до ограбления на станции по его линии все было ровно, вдвоем нормально справлялись, выявляя умеренное количество враждебных власти элементов.

А выявлять их надо непременно. Потому как, во-первых, не может такого быть, чтобы не находилось недовольных. От негативных настроений до активных действий нынче, в сложное послевоенное время, шажок невелик. И, во-вторых, если отдел на вверенной территории не вычищает врагов народа регулярно, значит, руководители не на своем месте. Ведь, смотри пункт первый, недовольные режимом были, есть и будут. Кажется, сам товарищ Сталин об этом однажды предупредил. Ну или кто-то из партийцев высказался, ссылаясь на его слова, какая разница.

Стоило сыроватому мартовскому вечеру увереннее вступить в свои права, Аникеев предупредил зама – его в ближайшее время не надо искать. Спросят – ушел по важному служебному делу. Ничего из ряда вон выходящего случиться вроде не должно. Ага, разве Гонта очухается, одумается, захочет давать показания – тогда придется ему это обеспечить, немедленно доложившись на станцию, где Коваль с Лужиным обустроили нечто вроде штаба. Если же до его возвращения Гонта не образумится, с ним придется еще поработать.

Уже поднимаясь на крыльцо, Аникеев окончательно решил: никакого личного свидания не устроит. Конечно, в его власти было это организовать. Стоило пожелать, и никто бы из начальства ничего не пронюхал. Проблема Анны, как понимал ее капитан, изначально была в том, что он не хотел ей помогать. Есть возможность взять крепость без боя. Тянуть время, играть, обещать, требовать большего, получать удовольствие от процесса. Аникеев предвкушал, как барышня с высшим образованием, явно не годившаяся на роль верной супруги милиционера-фронтовика, станет выполнять все его желания, на что-то надеяться, а он в который раз получит возможность покарать – или помиловать.

Именно ради этого пришел однажды Алексей Аникеев, парень с неполным средним образованием, на службу в тогда еще НКВД.

Миловать не любил. Жалеть тоже, по долгу службы не положено. Заманить посулами – всегда пожалуйста. Он с огромным трудом удержался, чтобы, переступая порог, не потереть руки.

Анна встретила его в платье с оборками, довоенном, заметно ушитом и перешитом. Похожие носили артистки в кино. Здесь уже Аникеев решил не сдерживаться, подвох она вряд ли заподозрит. Громко хлопнув в ладоши, потер их, выражая восхищение увиденным. Позади нее стоял стол, накрытый скромно, однако со вкусом. Главное – бутылка в центре, не самогон, не водка, вроде самый настоящий коньяк. Видать, берет презенты Гонта, тоже не святоша.

– Ждешь, значит, – осклабился довольно, стараясь делать улыбку не слишком уж хищной.

– Милости прошу, – кротко пригласила Анна, переминаясь при этом с ноги на ногу.

Надела для встречи туфли-лодочки, по здешней грязи в таких на двор не выйдешь. Картину портили, как на вкус Аникеева, те же плотные чулки, что были на женщине днем. Ничего, чулки – это временно. Подумав так, вновь растянул губы в улыбке. Сейчас вышло абсолютно искренне. Похоже, Анна заметила это, оценила, немного расслабилась – напряжение капитан все же ощутил.

– Прошу к шалашу, так сказать, – проговорил он, скинул шинель, нацепил на гвоздь, туда же пристроил фуражку. Пригладив руками волосы, двинулся к столу.

– Пистолет.

– Что – пистолет? – не понял Аникеев.

– Муж… Митя… В общем, у нас не принято садиться за стол с оружием.

– Я тебе не муж, – строго осадил капитан. – И за стол, кстати, рановато. Сядем. Пока стоя можно. Иди сюда.

Анна, решив не возражать, покорно подошла. Подхватив со стола бутылку, убедившись – верно, коньяк, к тому же дорогой, – приступил к пробке. Поморщился – уже открывали.

– Початая, – сказал укоризненно.

– Это я себе… Для храбрости, пока тебя поджидала, – поспешно объяснила Анна.

– Чего для храбрости-то? Не надо для храбрости. Или раз начала – давай вместе.

Вынув пробку и плеснув себе в стакан на глаз чуть больше половины, Аникеев налил в другую посудину почти столько же, потянул женщине.

– Держи.

– Нет, спасибо. Я уже. Мне хватит. Храбрая. – Она попыталась пошутить.

– Давай-давай. За все хорошее. – Аникеев не опускал руку.

– Буду. Потом.

– Как хочешь, – неожиданно легко согласился капитан. Решил: в конце концов, никуда она не денется. Потом – пусть себе потом.

Вернув предложенный женщине стакан обратно, Аникеев отсалютовал Анне своим, выпил сразу, одним глотком. Утер рукавом губы. Больше ничего не собираясь говорить, подступил к женщине вплотную.

Притянул к себе.

Не отпиралась.

Но глядела мимо.

– На меня смотри, – негромко, но отчетливо проговорил Аникеев. – Или не нравлюсь?