Охота на мышку

– Ты что-то хотела, Маргарита? – не выдерживаю я.

– Татьяна Петровна, вы вроде неплохой человек. И я хочу дать вам один совет. По поводу Сыча.

– Какой же?

– Знаете… Серёжа – один из тех парней, которым проще дать, чем объяснить, почему нет. А потом, когда добьется своего, сразу теряет интерес. Так что лучше не подпускайте его близко.

– Спасибо за ценную информацию, Маргарита, – сдержанно отвечаю я, пораженная её словами. – Но ты зря переживаешь. У меня есть жених, и никаких других парней я подпускать к себе не собираюсь. Тем более своих учеников. Это аморально.

Маргарита снисходительно улыбается мне:

– Ну вот и чудненько. Главное, я вас предупредила!

После этого она спрыгивает с парты и кошачьей походкой покидает класс.

12. Волнуешься за меня?

– Серёжа, может, все-таки в больницу сходить? Вдруг у тебя перелом?

– Иди нах*й.

Мать психует, рывком поднимается с моего дивана. Строит из себя оскорбленную невинность. А меня от её внезапно проснувшегося беспокойства тошнит.

Вчера она больше за своего любовника переживала, чем за мои отбитые почки. И сокрушалась, что этот боров больше к ней не придёт. А сегодня протрезвела и опомнилась, что я мог получить серьёзные травмы. Шкура тупая, а не мать.

Надо где-то травмат раздобыть. И пусть тогда сунется ещё хоть один урод сюда, яйца отстрелю. Но на травмат тоже деньги нужны, которых у меня нихрена нет.

Блять, когда уже закончится это нищебродское существование?

Всё тело болит, башка раскалывается, а эта сука ещё и музыку врубила на кухне. Напевает что-то там ходит, весело ей. Ну хули, всё же заебись. Подумаешь, любовник сына чуток поломал. С кем не бывает.

За окном уже темнеет, скоро вечер. Жрать охота, а ещё пить, просто п*здец как. Пытаюсь перевернуться на спину, надо попробовать встать. Просить мать, чтобы принесла воды, западло. Да мне вообще находиться с ней в одном помещении западло. Но пока я не особо транспортабельный, приходится терпеть. Надеюсь, завтра станет проще.

Кое-как перемещаюсь в сидячее положение. В башке свистит, и вся комната качается, как мачта корабля. Походу у меня сотряс. Зашибись.

Упираюсь двумя руками в диван и пытаюсь встать, но тут разражается свирепой трелью наш дверной звонок.

Слышу, как мать открывает дверь и своим неестественным приторным голосом начинает пищать:

– Ой, привет, мальчики! А Серёжа спит. Что-нибудь ему передать?

– Здрасьте, теть Лиля. А чего у него телефон отключен второй день, не знаете?

– Ну какая я вам тётя. Просто Лиля. Не знаю даже, но как проснётся, обязательно спрошу.

Вот сука. Игнорируя боль сразу во всех частях тела, все-таки встаю. Потихоньку, придерживаясь за мебель, передвигаюсь в прихожую.

За дверным проёмом стоят Дюша и Мажор. Видят меня, и рожи их сразу вытягиваются. Да, я сегодня просто красавчик. Мать, срисовав их взгляды, оборачивается.

– Отойди, – цежу я ей.

Снимаю с вешалки свою куртку, одной рукой накидываю себе на плечи, другой держусь за стену. Обуваю кроссовки и выхожу в подъезд.

– Ну и куда ты попёрся в таком состоянии? – изображает заботу моя дражайшая родительница. – Отлежался бы хоть до завтра!

Я молча поворачиваюсь и закрываю перед её лицом дверь.

Потом опираюсь спиной на подъездную стену и медленно сползаю по ней, усаживаясь на корточки. На ногах стоять пока слишком тяжко.

– Е*а-а-ать, – тянет Дюша, шокировано глядя на меня. Делает шаг и тоже падает на корты напротив. – Братан, это кто тебя так?

– Да я не помню, пьяный был. Уроды какие-то не местные.

– А с кем бухал? – садится рядом с нами Игорь. – Не переживай, бро, мы их найдём и ушатаем.

– Да кого ты собрался искать, – морщусь я. – Говорю же, не помню нихрена.

– Ну а с кем бухал, хоть помнишь?

– Неа. Да забейте. Сам виноват.

– Них*я себе! Так ты пьяный был, а они толпой на тебя налетели? Или как? Беспредел же, по-любому найти их надо! – возмущается Дюша.

– Не надо никого искать, – устало прошу я. – Дайте лучше сигарету, если есть. Курить хочу, подыхаю.

Игорь протягивает мне пачку «Парламента» и зажигалку. Я подкуриваю, забив на то, что мы сидим в подъезде.

– Ну ты как вообще, Серый? Сильно поломали?

– Жить буду, – выпускаю я дым.

– А где твоя труба? Про*бал?

– Да не, зарядку про*бал.

Достаю из кармана разряженный в хлам телефон, показываю пацанам.

Дюша ни с того ни с сего вдруг начинает загадочно лыбиться. Вопросительно смотрю на него.

– Там короче Мышка наша температурит, что тебя в школе нет, – с хитрой рожей выдаёт друг. – Просила ей набрать, отчитаться, где пропадаешь.

Я невольно тоже начинаю тянуть лыбу, но тут же прекращаю, потому что вся рожа болит.

– Да ты че?

– Да, – ухмыляются пацаны. – Ну ты и жучара, когда успел уже номер её выхватить? И молчит, главное!

– Да так, случайно вышло.

– Короче, ты ей набери, а то она грозилась матушке твоей позвонить. Зарядку притащить тебе?

– Да я сам, наверное, до магазина сейчас прогуляюсь.

– Ты е*нулся, какой тебе магазин? Сами сгоняем, иди домой.

– Бля, мне домой неохота, пи*дец, пацаны. И так сутки там безвылазно проторчал. Посидите со мной хоть немного тут.

– Да чё в подъезде зависать, поехали ко мне? – предлагает Игорь. – У меня предки к родителям в деревню до конца недели свалили. Возьмём пива, посидим?

– О, круто! А можно я тогда у тебя почилю, пока твои предки не вернутся? – воодушевляюсь я.

– Да не вопрос вообще.

– Мажор, ты настоящий друг. А есть бабки на такси у вас? А то я пешком далеко не уйду.

– Найдём, бро.

Такси привозит нас к дому Мажора, в мой любимый район. Мне всё ещё хреново. Пацаны помогают раздеться и вдвоём укладывают меня в большой комнате на диван. Игорь притаскивает с кухни три банки пива и чипсы. А ещё бутеры с сыром и колбасой. Это просто блаженство.

Мажор – реально мой любимый кент, хоть ближе мы общаемся все-таки с Дюшей. Но Игоря один хрен обожаю сильнее, такая вот я меркантильная тварь.

– Зарядка есть у тебя?

– Да, сейчас всё будет.

Мажор забирает мой сдохший телефон, ставит его на зарядку. Я пью прохладное пиво, кое-как жую бутерброды, забивая на боль в челюсти. Жизнь потихоньку налаживается.

Когда моя труба наконец оживает, первым делом открываю диалог с Мышкой. Соскучился по ней, пи*дец, сил нет.

Поворачиваю телефон так, чтобы пацанам не был виден экран, и разглядываю её фотографии. Интересно, Танечка правда волновалась обо мне? Или это чисто из-за её обязанностей училки выяснять такие вещи. Людмила наша обычно мало парится, хоть на неделю пропади, но Мышка другая. Слишком правильная. Зазнайка. И всё же мне хочется думать, что она по-настоящему переживала.