Охота на президентов или Жизнь №8

Я любил Италию. Точнее, Этрурию которую сами этруски-расены звали Расенией, и Венетию, основанную родными братьями расенов венетами. И «королевство обеих Сицилий», сколоченное нашим варягом-находником, которого местные туземцы звали просто Руссиеро. Нынче это всё итальянская Итальяния. Всё течёт, всё меняется… У нас тоже когда-то была Россия, Третий Рим…

Старуха плюнула в нашу сторону. И скрылась за углом. Точнее, за завесой густой зелени, окружавшей Виллу Джулии с трёх сторон. У меня не было зла на итальянцев, худо-бедно, но они сохранили память о нашем прошлом… Я позвал Кешу внутрь. Обсудить всё толком. А заодно ещё раз полюбоваться прекрасными творениями расенов (хотя и колизеи-колоссеумы, и виадуки, и сам Рим тоже были творениями этрусков-расенов, италики лишь стали непутёвыми наследниками-вертопрахами и Геростратами, сжигающими время от времени «вечные города»)… Но Кеша отказался.

— Стены имеют уши!

Мы отошли под вечнозелёные сени, метров на сорок от входа в музей. Мимо по кривой улице пронесся чёрный мерседес. Это были олухи из охранки, выслеживающие нас. Местные на таких машинах не ездили — моветон.

— Всё отработано до мелочей! — похвастался Кеша, вы-плёвая «гаванну», которую он так и не зажёг. — На этот раз мы подстрелим его, как вальдшнепа! Со всей кодлой!

Я пока ничего не понимал. Но спросил бестактно:

— А почему ты не там?!

Кеша поморщился. Отвёл взгляд.

— Уговор такой, — пояснил он сквозь зубы. И я понял, что дело нечисто.

— Выкладывай! Да всё без утайки!

Он махнул рукой, мол, была не была. Он явно боялся сглазить хорошее дело. Но у меня был добрый глаз. Я не мог ничего сглазить. Значит, сомнение сидело внутри него самого…

Мы уже пролетали не один раз. И это давило на нервы, расшатывало и без того расшатанную демократией психику. Так можно было заработать комплекс… Я давно приметил, что он начал косить… нет, пока ещё в прямом смысле, но с этого и начинается.

— Солнцевская братва сказала, всё будет путём, — пояснил Кеша. — Два грузовика с гексогеном. В спальном районе. На пустыре между домами. Это приманка, понял? Залепуха под теракт. Воронка двадцать метров. Выбитые стёкла, двери, поваленные деревья… понял?

— Приманка, говоришь? — я начинал понимать.

— На живца! — Кеша мне подмигнул. — Этот хрен со своими козлами через три часа прискачет. Как только оцепят… Будет слезы лить над воронкой. Клятвы давать. Так всегда бывает. Первые лица! Вместе с народом! В гуще событий! В едином порыве… Рейтинг! Уж перед выборами он момента не упустит… ну и…

— Что, ну и? — переспросил я, хотя всё увидел, как наяву: Кешиных гранатомётчиков, снайперов, которые пе-рехерачат весь кортеж из соседних домов вместе с охраной, оцеплением и царствующими кандидатами на престол. По логике вещей, «этот хрен» приедет непременно. Любой президент любой страны, случись там такое, приедет. Просто не посмеет не приехать. Иначе шиш ему, а не второй срок! Но… но там же жилые дома. Так рисковать… из-за кого?!

— Сто пудов! — сказал Кеша. — Зуб даю, они его уроют!

Он щелкнул ногтем по фарфоровой коронке. И улыбнулся улыбкой третьеклассника, принёсшего домой после бесконечных «двоек» и «колов» крепкую и здоровую «тройку». Улыбка была искренней. Но я на неё не ответил. Я схватил Кешу за его шёлковый шарф, притянул к себе и прошипел в лицо:

— Срочно! В аэропорт!

Он отпихнул меня. Не переставая улыбаться. И тогда я вытащил из кармана — ведь я так и не стал профи! писате-лишка, что с него взять! — свой старый «тэтэ», подаренный мне фронтовиком, дошедшим до Берлина. Этот фронтовик так и сказал, что, мол, он отстрелялся, теперь моя очередь. Вытащил. И саданул ему под ноги. Следующей пулей я размозжил бы ему череп. Но Кеша всё понял. Он перестал улыбаться. Сделался бледным. А шарф сорвал и вовсе, бросил в кусты… Нет, он не испугался меня. Просто я добил его в его собственных сомнениях. Я стал последней каплей, после которой Кеша уже не мог больше убеждать себя, что «всё ништяк» и что солнцевские сделают дело на «сто пудов». Он дрогнул.

— Едем!

Мы добирались до аэропорта на каком-то заезженном такси с орущим неополитанские песни таксистом. Тот, верно, надеялся, что за его бельканто мы накинем ему деньжат… уж лучше бы он молчал! Мы не успели на вечерний рейс. Лайнер упорхнул у нас из-под носа. Пришлось ждать ночного.

— Несолидно, — пожаловался Кеша, — авторитетные люди на «ночные вазы» не садятся… может, переночуем где-нибудь до утра… Ну, ладно, как знаешь!

На рассвете мы подрулили к Алтуфьевскому. На точку. За километр до пустыря Кешин лимузин притерли два «мерса». В другой раз Кеша оставил бы от наглецов кучу металлолома и пионерское кострище. Но эти были явно свои. Кеша подтвердил: солнцевские братки. Двое тут же залетели внутрь. Радостные и возбуждённые.

— Всё путём, маэстро! — заверещали они. — Щя будет маленький фейерверк! Только не лезь вперёд! Джигиты сами управятся…

У меня похолодело внутри. Опоздали!

— Какие ещё джигиты? Ты чего несёшь?! — не понял Кеша.

— Всё нормалёк. Ты нам отстегнул три лимона. И чёрные два. Сами пришли. Говорят, сделаем в лучшем виде! Лимон тебе! Лимон нам. Экономия, усёк!

— У-у-у, суки, — застонал Кеша, прикрывая глаза рукой, — перекупили заказ! Перекупили!

— Какая, на хер, разница?! — удивились подсевшие.

— Щяс узнаешь!

Я поглядел на часы. Оставалось ещё двенадцать минут.

— Успеем! — сказал я Кеше. — Чего ты раскис?!

И тут рвануло.

Три башни в четырёх сотнях метров от нас обрушились сразу. Будто были слеплены не из железобетона, а из сухого навоза. Полыхнуло. И тут же повалил дым. Багряным заревом затянуло светлеющие небеса.

— Во козлы, — тихо удивились солнцевские, — им же сказано было: грузовик, на пустыре… а они в подъезды на-фигачили! Ну, шарахнуло!

— Чёрные кто, — спросил Кеша еле слышно, — чечены?

— Чечены, — подтвердили братки.

— Сколько их?

— С нами четверо говорили… ну, там ещё семеро или шестеро тёрлись… да на подхвате столько же.

— Всех! — приказал Кеша.

Это был именно приказ. Братки всё поняли сразу. Только переспросили, в какой срок.

— Три дня, — отрезал Кеша.

— Непросто будет, — сказал один, что постарше. — Мало.

— Три дня! — повторил Кеша. — Всех на хер!

— Ермолов нашёлся, — еле слышно съязвил я. Парни вылезли из лимузина. И тут же наморщили носы. Гарь пробивала насквозь. И кислый, рвотный запах

гексогена. Не успели. Я не знал, что делать. Всё уже было сделано. Без нас.

— Поехали!

Я ухватил Кешу за локоть. Он вырвался.

— Церез полчаса всё оцепят. Надо успеть… А там этот гад подъедет! Я его сам уложу… Твари! Охранка сучья! Ни хера не охраняют столицу! Борцы, твою мать, с международным терроризмом! Защитнички!

Мы успели проехать. Водителя с лимузином Кеша отпустил сразу. На двенадцатый этаж бежали бегом. Лифт не работал. Там, наверху, была одна из купленных специально для дела квартир. Ещё в двух других сидели Кешины люди. Четвертая рухнула вместе с соседней башней.