Охота на принца

– В гости или домой? – поинтересовался водитель.

Судя по всему, мужик был слишком коммуникабельный.

– Тещу хочу навестить, – нехотя сказал Борисов.

– Ну, теща – это святое, – сказал водитель.

И весь час, пока ехали до нужного дома, опровергал свои слова. Борисов понял, что мужика сильно достала его собственная теща, и высказать мнение о том, какие они монстры, все тещи на свете, было для него важнее, чем получить гонорар за свои водительские труды.

Борисов слушал молча, иногда кивал. Уже вечер, не исключено, что он сегодня встретится со своей тещей, будущей, как-то она примет московского гостя? В конце концов болтовня водителя перестала его раздражать, Борисов воспринимал ее как информацию к сведению, которая поможет избежать каких-то недоразумений в ближайшем будущем.

Машина остановилась у подъезда обычной серой пятиэтажки.

– Пожалуйста, подождите, – сказал Борисов, выходя из машины. – Я ненадолго.

– Ну так это... хоть сто долларов, а то... сами знаете... – взмолился водитель.

Борисов достал из кармана брюк триста долларов, ровно столько там лежало, остальные были во внутреннем кармане пиджака, в бумажнике, и в другом бумажнике, на дне сумки. Протянул одну купюру словоохотливому водителю и пошел в подъезд.

Квартира располагалась на третьем этаже, металлическая дверь с обивкой из синего дерматина, глазок... «Интересно, есть в городах России обычные деревянные двери или уже нет?» – подумал Борисов и нажал кнопку звонка. За дверью послышались шаги, мягкий женской голос спросил:

– Кто там?

– Добрый вечер, извините за беспокойство, – сказал Борисов. – Могу я видеть Аню?

– Ее нет дома!

– Еще раз извините, я прилетел из Москвы, прямо из аэропорта – к вам... Скажите, где ее можно найти?

Видимо, любопытство матери Ани было так велико, что она отважилась приоткрыть дверь на длину толстой цепочки. Хотелось посмотреть, с кем же там знакомилась ее дочь? Увидела симпатичного, ухоженного мужчину в дорогом костюме, в ослепительно белой рубашке... Видела мужчин в таких костюмах, сплошь – большое начальство.

– А зачем тебе нужна Аня?

– Я Станислав Борисов. Мы познакомились с Аней в Москве, когда ее уволили с работы... Очень глупо расстались...

– Уволили? А она... – Женщина машинально вытерла ладони о фартук, но протянуть руку побоялась. – Татьяна Васильевна, мать Ани. Извините, Станислав, ее и вправду нет дома.

Судя по взгляду, возможная теща ничего не имела против такого зятя, да и Борисов, глядя на невысокую, полноватую женщину с округлым миловидным лицом, не возражал против такой тещи. Аня была похожа на свою мать.

– Я, наверное, лишнее сказал... Извините, не хотел вас огорчить.

– Это вы меня извините, Станислав. Уж не могу вас впустить, муж задержался на работе, а я тут одна...

– Я понимаю, и правильно делаете, Татьяна Васильевна. А где я могу найти Аню?

Женщина тоскливо усмехнулась, с сожалением качнула головой. Но это не относилось к ее дочери, это была досада на саму себя. Человек с дороги, приехал, вежливый, культурный москвич, а она не может его впустить, предложить чашку чаю... И это русское гостеприимство?! Но как впустишь, если в районе только за два дня пять ограблений, одно с убийством? Вот же чертово время!

– Она записку оставила, поехала к Алле, подружке своей. Та вроде как замуж выходит, за немца...

– Можете дать мне адрес?

– Да конечно. Улица Ольги Громовой, дом два–дцать три, квартира семнадцать. Запомните?

– Да, спасибо... И еще. Татьяна Васильевна, пожалуйста, передайте Ане мою визитку. Если не встретимся, пусть позвонит. И вы можете позвонить, если у Ани возникнут проблемы. Всего вам доброго!

Борисов протянул женщине свою визитную карточку. Татьяна Васильевна даже об осторожности забыла, никогда не видела таких визитных карточек – с золотыми выпуклыми буквами, золотыми вензелями... И вправду – Станислав Борисов, фирма «Звезда». Уж было решилась впустить его, чаем напоить, но гость уже бежал вниз по лестнице. Нехорошее предчувствие кольнуло сердце Татьяны Васильевны. Не иначе как Алка виновата в том, что дочь вернулась из Москвы ни с чем. Разбитная девка, все про это знают, нашла себе какого-то немца и Анюте пообещала, а та, дура, и поверила! Да зачем же ей, матери, немец, если такой парень, москвич, вежливый, поговорить и то приятно, а главное – наш! Чего ж дочке еще искать-то?

Что греха таить? Хотелось матери, чтобы дочка нашла в Москве жениха, умного, непьющего, с деньгами, и была бы счастлива, и внучат бы родила... И в мечтах своих видела, как ни странно, именно такого парня, какой только что приходил к ней. Так чего же она думает?

Татьяна Васильевна сунула визитку в карман фартука, но тут же выхватила обратно. ТАКУЮ визитную карточку нельзя класть в карман фартука, вдруг испачкается! Она отнесла ее в большую комнату, положила в ящик буфета, где хранились домашние документы.

Глава 26

Аня пила аккуратно, только две рюмки за весь вечер и выпила, и уже хотела вернуться домой. Скучно тут было. А все остальные пьянели больше и больше, говорили громче и громче...

Отец Алки, Илья Григорьевич, крупный мужчина сорока пяти лет с красным лицом и громадными узловатыми кулаками, авторемонтник, мать, Марина Дмитриевна, учитель русского языка, Борис Савельев, он на пять лет старше ее, познакомились, когда она в строительном училась, провожал ее домой, целовалась с ним первый раз в жизни по-настоящему, но потом... Да и теперь, после разговоров со Стасиком, неинтересно было говорить с ним. Борис уже два раза пытался обнять ее, но она решительно сбрасывала его руку с плеча. И только Алка и Карстен не обращали внимания на собравшихся. Они обнимались за столом, выпивали и чувствовали себя вполне счастливыми.

– Я помню, Марина Дмитриевна, как гоняли меня в школе, – говорил Борис, разливая водку – Аня свою рюмку прикрыла ладошкой. – И правильно делали. Теперь заходите в мой магазин, вам все со скидкой будет, я прикажу. Потому как уважаю педагогов. Гоняли – так и надо было. Хоть чего-то вдолбили в башку.

– Мало вдолбила, Боря, мало. Но я рада за тебя – бизнесмен, владеешь прибыльным магазином, молодец.

– Нет, ну мне приятно, что Карстен – немец, – говорил Илья Григорьевич. – Немцы – они вроде как наши... Ну воевали мы с ними, это да. Мой отец воевал. В Берлине был, Карстен.

– Я, я, – с улыбкой сказал немецкий жених.

– Не ты, а он. Штурмовал рейхстаг. Но это же как в хорошей семье – то ссорятся, то мирятся. Наша Екатерина – чистая немка была же! Ну и потом... Ваш канцлер, Шрёдер, нормальный мужик.

– Папа, у них уже другой канцлер, – сказала Алла.

– Ну да, баба какая-то, не помню, как зовут. Но этот Шрёдер – он же теперь у нас подводные трубопроводы строит. Нет, немцы – хорошие люди. Вот поляки всякие там, американцы – не уважаю. Наглые и тупые. А немцы... да они ж работящие люди. И опять же – порядок любят. Это и я уважаю.

– Я, я, – снова сказал Карстен, вежливо улыбаясь.

– Ну понятно, что ты.

– Папа, сколько тебе повторять – «я» по-немецки означает «да». Карстен просто соглашается с тобой.

– Да? – озадаченно пробормотал Илья Григорьевич. – Ну, значит... нашли общий язык! За это надо выпить.

Все выпили, кроме Ани. Она с грустной улыбкой смотрела на это застолье. Квартира такая же, как и у нее, стол накрыт в гостиной. Родители – в начале и конце стола, Карстен с Алкой на диване сидят, а они с Борисом на стульях напротив.