Охота на тринадцатого

— Товарищ младший лейтенант! — шагнула из шеренги Ольга Милая. — Эскадра „Амазонки“ бригады спецназ „Внуки Даждь — бога“ свободной России укомплектована заново! Девочки настаивают на принесении присяги лично вам. Вам четверым.

— Опа! — раздался за его спиной удивленный голос стрелка.

Но офицер, не слушая, шагнул к белоснежному строю. Мир съежился и ушел куда-то далеко вместе со звуками, запахами и светом. Остались только он — и строгие лица напротив. Укомплектована заново. Что значит — предыдущий состав выбит. Он шел и с болезненным вниманием вглядывался в волшебно красивые лица. Ему что-то говорили, беззвучно шевелились губы, а перед ним висело суровым приговором — „укомплектована заново“. А предыдущая — выбита…

Он вдруг уткнулся взглядом в знакомое лицо. Те же карие, с умным прищуром глаза. Так же смолисто — черные прядки выбиваются из-под пилотки. Нет только открытости и жизнерадостности неофициального лидера амазонок. Вместо них — застенчивость и внутренняя боль.

— Людмила Механик, — тихо сказала девушка. — Сестра. Младшая.

Конечно, чисто генетически она была не сестра, а клон, может быть, рожденная годом — другим позже — но какая разница, если во всем остальном — младшая сестра?

Офицер отступил от строя. Боль в груди накатила стремительно и неотвратимо.

— Служите не нам — России! — еще успел произнести он.

Потом развернулся, попробовал дойти до скамейки. На третьем шаге у него подломились ноги.

Он падал бесконечно долго, и бесконечно долго бежала к нему по аллее Клаудия и беззвучно кричала что-то насчет больного сердца, глупенькая, какое оно больное, он же спортсмен… Потом пришла тьма, а в ней — голоса.

— Ситуация, — где-то совсем рядом сказал стрелок. — Европейцы пошли в бой, отсюда вижу! Сейчас они разобьют в пыль маркеловских оглоедов, потом возьмутся за нас. Наша позиция?

— Кэп сказал сваливать, — напомнил старшина.

— А мы сказали, что подумаем, — подал голос пилот. — Он вообще много чего говорил. Он еще говорил, или все вместе, или конец России.

— Маркеловским помогать? Они явились, между прочим, по наши души!

— Олег…

— Ну вместе, — проворчал стрелок неуступчиво. — А как? Мы без лидера остались! И что мы можем сделать европейцам без лидера? Ничего!

— У нас есть лидер, — процедил невидимый пилот. — Кэп?

— „Семерке“ старт, — прошептал офицер. — Всем сынам Даждь — бога — старт!

И его услышали.

Пространство боя возле Клондайка

Командующий Седьмым флотом распоряжался четко и профессионально. Адмирал Штерн из-за его спины придирчиво изучил диспозицию сил и с подозрением уставился на Клондайк.

— Ежи, эти сраные русские действительно не смогут в ближайшее время взять под контроль защитные системы Клондайка?

— Ученые гарантируют, сэр. Там искусственный интеллект, сэр, и до него непросто добраться.

— Сам знаю! Но как-то же они его захватили? Да, и потом этот, как его, „Нибелунг“? Прошел через защитную сферу и отправил на металлолом пять сраных кораблей Седьмого флота!

Командующий Седьмым флотом дернулся, но счел ниже собственного достоинства доказывать сумасшедшему старику, что не пять кораблей, а всего три, и не сраных, и не на металлолом, а в ремонтные доки — тем более что по существу Штерн был прав. Русские действительно как-то прошли считавшуюся непреодолимой защитную сферу и захватили Клондайк. К сожалению, последовать примеру генерала и отмолчаться адъютант не мог, потому что Штерн ждал ответа, уже потихоньку закипая от злости.

— Господин адмирал, — взвешенно и осторожно сказал адъютант. — Да, мы не знаем, как русские это проделали. Но мы хорошо знаем возможности защитной сферы Клондайка, мы сами ее создавали. Все они — оборонительного плана. Русские могут ее только поломать, но и это вряд ли станут делать, она же их защищает. Со стороны Клондайка нам ничего не угрожает, кроме трех кораблей, предположительно находящихся в распоряжении русских инсургентов. Но командующий эту опасность учел. Сэр, по совокупной мощи мы превосходим русских во всем, у нас нет причин для беспокойства — я имею в виду, объективных причин.

— Иначе говоря, маразматик — адмирал выжил из ума и боится собственных выдумок? — усмехнулся старик. — Ну — ну. Ежи, пока я валялся под видом раненого в медблоке, от скуки посмотрел один из русских видеомиров. „Сибирские амазонки“ называется — кстати, рекомендую, там очень красивые девочки! И знаешь, я понял две вещи. Первая — что видеомир полное дерьмо и русские никогда не научатся их делать качественно. Вторая же — что на медведя можно охотиться, только пока он спит. Ежи, я разбудил русского медведя! И да, прямо сейчас боюсь, что он порвет нас на клочки! Потому что бешеному медведю без разницы, насколько ты превышаешь его по совокупной мощи! Вот, я высказал свое адмиральское мнение, и можешь с полным основанием считать меня психом!

— Я не считаю вас психом, господин адмирал!

— А кем считаешь? — вдруг заинтересовался адмирал и остро уставился на адъютанта.

Полковник Ежи Радзивилл почувствовал себя очень неуютно. На самом деле именно психом он адмирала и называл. Иногда. Мысленно.

— У вас очень необычное, парадоксальное, но очень эффективное мышление, — пробормотал адъютант в результате. — Но оно глубоко пропитано восточным мистицизмом, и феномену „тринадцатого“, получившему наконец реалистичное, документально обоснованное толкование, вы ложно приписываете сверхъестественные свойства…

— А что скажешь, когда „тринадцатый“ встретит тебя на выходе из центра управления?!

— Скажу, что не встретит, — уверенно сказал Радзивилл. — Его самого встретят „Торы“ малой мощности — неподобающее для внутренних помещений, но очень эффективное оружие! Вы позаботились о „тринадцатом“, господин адмирал. Объективных причин для беспокойства нет.

— Ну… генерал Зееленбиндер! Наши действия?

— Готовимся ослепить русский флагман, а потом стереть его в порошок, — процедил генерал, не отрываясь от управления флотом. — Причин для беспокойства нет, господин адмирал. Объективных — нет.

Адмирал Штерн недоверчиво усмехнулся — и снова с подозрением уставился на развертку Клондайка…

В центре управления флагмана российского космофлота „Святой Владимир“ офицеры напряженно следили за перемещениями европейцев. Дико нервничали все без исключения — впервые за много лет корабли — матки противоборствующих сторон сходились вот так, лоб в лоб. Обычно воевали — и погибали — недорогие истребители, а сверхценные матки ожидали исхода боя в отдалении, защищенные экранами Фридмана и многократно дублированными средствами противоракетной обороны. Но не в этот раз. В этот раз на Клондайке находился настолько ценный приз, что стороны готовы были поставить на кон все — и поставили. А еще ситуацию накалили чертовы бунтовщики, непонятно как выбив из строя сразу несколько европейских кораблей, и теперь европейцы собирались дать достойный ответ всей своей совокупной мощью.

— Начинается! — тоскливо сказал первый пилот и вытер потные ладони об комбез. У него еще с первого боя в качестве пилота элементара проявилась неприятная реакция на смертельную опасность — потные ладони. — Как думаете, что сейчас будет?

— Сейчас нам дадут, — безмятежно отозвался навигатор. — Пух! Всем Седьмым флотом. Мы же флагман, нам харю первым начистят. Я так думаю. И того. Трындец. А нам даже ответить не получится, у евриков защита ни одной ракеты не пропустит. А вот наша защита, самая, м — мать ее, надежная защита в мире…