Охота за мультифритом. Книга 2

– Я - Хэмми. Борцы за равноправие, личный шпион Крагозея, - сообщил гном.

– Что-то я тебя раньше не встречал. Ты что, новенький?

– Нет, я давно у Крагозея.

– А почему не в красной рубашке? Крагозеевские все в красных рубашках и высоких башмаках.

– Так ведь тайный агент. Мне нельзя светиться. Поэтому меня мало кто знает. Видишь, приходится во всем сером ходить.

– Почему в сером?

– Маскируюсь. Самый незаметный цвет, - поделился опытом Хэмми.
– Я в ученой книге прочел. На серое, никто внимания не обращает, как будто его и нет. Очень хороший цвет для нашей профессии. Попробуй, оденься во все серое, сразу почувствуешь себя лучше.

– Мне незачем. Мы работаем в открытую. Канцелярия бургомистра, нам прятаться не надо.

– Вам проще, - согласился Хэмми.
– Слушай, Алеброн, а ты есть не хочешь?
– неожиданно спросил он.

– Есть...
– протянул эльф неуверенно.
– Вообще-то пора перекусить. Но если уйдем в таверну, можем Плоскомордого упустить.

– Правильно, уходить сейчас нельзя, - согласился Хэмми.
– Но у меня кое-чего есть, - похлопал он ладонью по серой кожаной сумке.
– Вчера такой денек был, что ни домой забежать, ни в таверну заскочить. И как сегодня будет - не знаю. Я и прихватил с собой, - он вынул из сумки большую плоскую лепешку, разорвал ее и вручил половину Алеброну.
– Вполне можно перекусить.

Потом появились два ломтя плотного овечьего сыра и пучок вкусно пахнувшего перистого лука, который Хэмми тоже разделил пополам.

– Как?!
– Хэмми довольно улыбался.

– Неплохо, неплохо...

Вообще-то Алеброн, с тех пор, как перебрался в Геликс, никогда не опускался до того, чтобы обедать лепешкой с сыром, и закусывать все это зеленым луком. Алеброн предпочитал хорошо прожаренное мясо, нежную рыбу, сочные фрукты и, конечно, пару кружек пива. А лепешки, сыр и лук пусть люди едят, и гномы. Но Хэмми так откровенно обрадовался возможности угостить собрата по профессии, что эльф не смог отказаться. Да и есть хотелось.

Но самое удивительное, что пошло ведь. Оказалось, что лепешка с сыром, приправленные зеленью, это совсем неплохо. Не окорок с ароматной горчичкой, и не телячьи ножки с чесночным соусом, но вполне можно есть, и даже получать от этого удовольствие.

Гном размотал шарф, поднял козырек фуражки, и Алеброн увидел молодое симпатичное личико с небольшим носиком и весело прищуренными серыми глазами.

– Вы, эльфы... конечно...
– Хэмми усердно жевал и слова выдавал по одному.
– Любите... Мясо... Но сыр... Полезней...

– Какая такая от сыра польза?
– поинтересовался Алеброн.

– Дешевле... А главное... От сыра... Думается... хорошо... Нам... Шпионам... Побольше... сыра есть надо. И пить молоко.

– Сказки, - не поверил эльф.

– Старики... говорят... Они знают...

– Почему молоко и сыр, а не мясо?

Хэмми перестал жевать.

– Мясо мертвое. В нем никакой мыслительной энергии не остается. А молоко берут у живого животного. Живое всегда мыслит. И мыслительная энергия переходит к тому, кто это молоко выпил. Или съел сыр. Мне это старый рудокоп Корк-Бокин рассказал. Ему больше ста лет, он все знает. И очень умный, всем говорит, что и как надо делать. Корк-Бокин никогда не ел мясо...
– и Хэмми вновь стал пополнять запасы мыслительной энергии, закрепляя их хорошими кусками лепешки и перьями приятно пахнущего зеленого лука.

Вообще-то, еды было немного, и управились с ней быстро.

– Капрала Коорна надо сыром кормить, - вернулся к прерванному разговору Алеброн.
– И вместо пива поить молоком. У него бы мысли появились. Он бы за каждое свое слово перестал с нас драть по монете.

– Кто сейчас не старается содрать?
– гном проводил взглядом монаха, который прогуливался неподалеку, видно, тоже намеревался попасть на прием к капралу.
– Время такое. Спрос большой.
– Видишь, еще один пришел.

– Угу, - Алеброн тоже посмотрел на монаха.
– Должно быть по-другому. Раз нас много, то и секреты он должен отдавать дешевле. Все равно много заработает. Тебя вождь как содержит: на постоянной оплате, или за каждое сообщение отдельно?

– Наш не платит, - сообщил Хэмми.
– Мы за идею работаем.

– Как это - за идею?
– удивился эльф.
– Идеей сыт не будешь.

– Мы приближаем светлое будущее, - объяснил Хэмми.
– Чтобы все равными стали, и чтобы всем поровну.

– Чего поровну?
– опять не понял эльф.

– Всего, что есть.

– Все, что есть поровну разделить невозможно.

– Можно, - заверил эльфа гном.
– Умняга говорит, что можно. А он все знает, - сообщил Хэмми для большей убедительности.
– Это называется равноправие. А в равноправие входят свобода и демократия. Понимаешь: чтобы всем поровну и никакой власти. Бургомистра по шапке, и сами, что хотим, то и делаем.

– И без вождей!
– добавил Алеброн.

– Без вождей нельзя, - не согласился Хэмми.

– Можно, Хэмми, можно. Всех вождей давно гнать пора. Наш такая зануда, - разоткровенничался Алеброн, - ни разу мимо не пройдет, чтобы не придраться к чему-нибудь. И нос задирает, выше макушки. "Я вождь в третьем поколении!.. Я вождь в третьем поколении!.." - передразнил он Бренадона.
– А перед Слейгом стоит, как собачка на задних лапках. Ваш, Крагозей тоже, наверно, не мед?

– Бывает строговат, - согласился Хэмми.
– Но без Крагозея нельзя.

– Почему это, без нашего Бренадона можно, а без вашего Крагозея нельзя?

Хэмми не то, чтобы растерялся. Чего тут теряться? И так понятно, что без Крагозея нельзя. Вождь и Учитель. Ночей не спит, о народе думает. Но с ответом задержался. Подумал и только после этого выдал:

– Так ваш же, просто вождь, шишка на ровном месте и нос задирает. А наш - совсем другое дело: Вождь и Учитель. И все время с народом. Он нас всех в светлое будущее поведет.

Алеброн не поверил, ни в светлое будущее для всех, ни в Крагозея. Какой из гнома вождь и учитель?! А кроме всего, у Алеброна был кое-какой запасец серебряных монет, и делить его, на всех поровну, он не хотел.

– Был уже один такой, Халабудр Неудержимый и Неустрашимый, - напомнил Алеброн.
– Водил народ в светлое будущее. После него, говорят, сто лет очухаться не могли.

– Это народ сам виноват. При Халабудре Неудержимом народ еще не был готов идти в светлое будущее. Умняга Тугодум это все объяснил. А сейчас народ созрел и Вождь есть. Так что самое время.

Алеброн спорить не стал. С детства знал, что гномы упрямы, и спорить с ними нет смысла. Только спросил, с заметной долей ехидства: