Охота За Мыслью

Серьезная игра с самим собой требует гибкой тактики. Иногда бывает полезно заранее «отреагировать» напряжение, вывести его на поверхность, чтобы оно не вырвалось из подсознания в самый неподходящий момент. На психотерапевтических занятиях я иногда применяю прием гротеска, или «чем хуже, тем лучше». Пациенту предлагается возможно полнее и ярче переживать и выражать те самые эмоции, от которых он жаждет избавиться, например страх улиц и площадей, страх за свое здоровье... И нередко парадоксальным образом эти эмоции ослабевают.

Подсказать наилучшую тактику может лишь личный опыт поражений и побед. Изучать себя, проверять, не уставая, в разных ситуациях... Как будто логично: тренироваться лучше на менее ответственных и сложных задачах. Но и здесь возможны парадоксы: взяв на себя, казалось бы, явно непосильный психологический груз и сознавая это настолько, что само выполнение задачи превращается в некую условную игру: «как будто я это могу», не требуя от себя ничего, кроме участия в этой игре с каким угодно исходом, человек тем самым и освобождается от гнетущей самоответственности и может шагнуть неожиданно далеко.

Осознать возможно полнее и беспристрастнее всю механику своего реагирования и научиться сбрасывать зажимы не только физиологически, но и психологически, сознательно меняя свою внутреннюю позицию... Спешу заметить, что это вовсе не означает отказа от своих принципов и убеждений! Это просто исправление неверно расставленных ударений.

К примеру, человеку застенчивому, постоянно испытывающему мучительную неловкость и скованность в общении, необходимо прежде всего постараться «сверху», от сознания проникнуться безразличием к любому исходу общения. Понятно, что речь идет лишь об относительном безразличии, то есть об устранении избыточной эмоциональной заинтересованности. (Ленинградский психотерапевт С. С. Либих очень точно называет подобную процедуру «коррекцией масштаба переживания».)

Для застенчивого человека каждый момент общения приобретает непомерную значимость, мысль-ощущение «а каков я сейчас» ужасающе гипертрофирована. Застенчивость на 99 процентов рождается именно боязнью застенчивости, страхом страха. «Страшно, что другие увидят, как я смущен, как краснею, теряюсь».

Так вот и надо первым делом позволить себе быть застенчивым, краснеть, заикаться и тому подобное; надо внутренне позволить и окружающим видеть это — спокойно позволить, точно так же как «позволяет» себе падать человек, проходящий по бревну на полу. (А «на-оборотное» подсознание делает все как надо.) Почаще вспоминать, что другим людям гораздо меньше до нас дела, чем нам обычно кажется, что застенчивость оценивается другими как приятное качество...

Это, конечно, легко говорить со стороны. Сознательное самоуговаривание: «мне все равно, что обо мне подумают», или даже «очень хорошо, замечательно, что я застенчив» — редко достигает цели, ибо главные события (перебор исходов, эмоциональная оценка, самопрогноз, опережающее действие) происходят безотчетно и весьма быстро, еще до начала общения, при одной лишь мысли и даже раньше... Ведь неравнодушие к своему «я» для других лежит где-то на грани инстинкта.

Здесь пригодится аутотренинг: прямым воздействием на телесную периферию он отсечет «опережающие действия» организма (чувство скованности, стесненность дыхания, краску, бросающуюся в лицо, сердцебиение и так далее). Действовать надо, стало быть, одновременно с двух сторон, и «сверху» и «снизу». И верхняя сторона, не будучи сама по себе достаточной, все же важней: она руководит, а нижняя, аутотренинговая, только служит, повинуясь заблаговременным приказам сознания.

СЕБЯ УГОВОРИТЬ

Разумная, неспешная беседа с самим собой с точки зрения «внутреннего постороннего» иной раз действеннее приказного самовнушения. Найдя опору в логике, разум подчас оказывается способным быстро перевести ее на эмоции, в подсознание, без всяких специальных приемов. И если даже опора призрачна, субъективный плюс, пусть временно, возникает: достигается произвольное вытеснение — тот драгоценный самообман, который дороже тьмы низких истин.

Это давно по-своему поняли и йоги. Они, например, нешуточно рекомендуют уговаривать больные органы:

«Печень, лучше исполняй свою работу, я тобою недоволен. Работай, работай, говорю тебе, и чтобы больше не было этих глупостей!..» Клетки печени, по мнению авторов этой рекомендации, отличаются порядочным упрямством и глупостью. «У печени характер лошака». Другое дело сердце. Оно подобно чистокровной лошади, умной и проворной, с ним надо говорить вежливо, нежно и ни в коем случае не запугивать.

Можно, конечно, иронизировать, но, что бы ни было, часто достигается нужный эффект. Один знакомый уверял меня, что самовнушением успешно борется с облысением. После интенсивных сеансов самоуговаривания волос на голове, по его наблюдениям, прибавляется. Мне не захотелось его разубеждать.

Особенно подходит логическое самоуговаривание для людей с преобладанием рассудочного мышления и непомерной склонностью к сомнениям и колебаниям, так называемых психастеников. Эти люди в жизни оказываются достаточно разными, но всех их объединяет одно: бедность образного воображения, слабость интуиции. Сознание их словно не доверяет подсознанию, и все, во что надлежит поверить, они обязательно пропускают через цепи абстрактных построений, подчас довольно сложных. Это имеет свои преимущества: такой тип нередок среди людей выдающегося интеллекта. Но прямые самовнушения психоэмоциональных состояний им удаются, как правило, плохо.

Трудно заниматься аутотренингом и людям другого склада, отчасти близкого к вышеназванному: тем, кто склонен к тревожным опасениям за свое здоровье, кто с напряженным вниманием, всегда готовым к преувеличениям, вслушивается в каждое свое ощущение, в каждое внутреннее шевеление... Их называют ипохондриками. Страх огромными, микроскопирующими глазами смотрит внутрь и только внутрь, разум, замутненный хаотическим медицинским самообразованием, подавлен несчетным обилием возможных болезней... Они осаждают врачей, добиваются все новых исследований, лечатся и самолечатся. С окружающими они говорят только о болезнях, вербуя новых ипохондриков. А уж если есть реальная болезнь, то просто нет спасу.

Эти люди попадают в ловушку того самого свойства внимания, которое в других случаях позволяет достичь успехов в овладении собой. Внимание действительно микроскопирует ощущения, и это прекрасно, если самим вниманием управляет положительно окрашенная воля. Но если внимание неуправляемо, если оно бессознательно липнет к Аду — дело худо. Всякое неприятное ощущение, всякое колебание состояния из незначительного события становится трагедией. Нет, это не деланно-театральная трагедия истерика — трагедия для других. Это трагедия для себя, самообман тяжкий и искренний.

Возникает порочный круг: страх — внимание — ощущение — внимание — страх — внимание... Сверхпессимистический самопрогноз, непроизвольное отрицательное самовнушение, в сущности, тоже «вытеснение наизнанку»... Это мешает и при аутотренинге.

Особенно часто ипохондриков преследуют опасения за сердце. Известие о чьей-то скоропостижной смерти действует на них катастрофически: «я — следующий», не иначе. Они беспрестанно щупают свой пульс, сотни раз измеряют давление и находят все новые подтверждения мрачной версии. А сердце — только не сердце, а его эмоциональные мозговые проекции начинают с готовностью подыгрывать. Вот и впрямь что-то закололо, вот какой-то перебой... Останавливается...