Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

– Не думай, что я не благодарна тебе за заботу. Я знаю, ты рискуешь жизнью и, может быть, большим, чтобы помочь мне.

– Да ты пойми – у меня дома целый зверинец, – легко ответил он. – Нужно было только небольшое добавление. Маленький ежик.

– Пожалуй, ты имеешь право называть меня так, – сказала она и снова отпила из фляжки. – Ты ничего обо мне не знаешь. Того, что я пережила, тебе никогда не понять.

– Ну, кое-что о тебе я знаю. Я видел, ты храбрая и решительная. Видел, каково было и как пахло на борту «Золотой чайки». Может, я и смогу понять, – ответил он. – Во всяком случае постараюсь.

Он повернулся к ней и почувствовал, как сжалось сердце: по ее щекам катились слезы, серебряные в лунном свете. Ему хотелось броситься к ней и крепко обнять, но он помнил ее слова: «Никогда больше не трогай меня так».

Вместо этого он сказал:

– Нравится тебе или нет, но я твой друг. И хочу понять.

Ладонью маленькой изящной руки она вытерла щеки и сидела, сгорбившись под плащом, бледная и безутешная.

– Но одно я должен знать, – сказал Джим. – У меня есть двоюродный брат по имени Мансур. Он мне ближе родного брата. Он сказал, что, может быть, ты убийца. Это жжет мне душу. Я должен знать. Ты убийца? Поэтому ты оказалась на борту «Золотой чайки»?

Она медленно повернулась к нему и обеими руками развела волосы, чтобы он мог видеть ее лицо.

– Мои родители умерли во время чумы. Я своими руками выкопала их могилы. Клянусь тебе, Джим Кортни, своей любовью к ним и могилами, в которых они лежат, что я не убийца.

Он с облегчением вздохнул.

– Я тебе верю. Можешь больше ничего не рассказывать.

Она снова отпила и протянула фляжку ему.

– Больше не давай мне. Это размягчает сердце, а я должна быть сильной, – сказала она. Они сидели молча. Джим уже собирался сказать, что им нужно углубиться в горы, но она вдруг прошептала – так тихо, что он засомневался, заговорила ли она. – Был мужчина. Богатый и влиятельный мужчина, которому я верила, как когда-то верила отцу. Он делал со мной такое, что я не хочу никому рассказывать.

– Не нужно, Луиза. – Он протянул руку, чтобы остановить ее. – Не говори.

– Я тебе обязана жизнью и свободой. Ты имеешь право знать.

– Пожалуйста, перестань. – Ему хотелось вскочить и убежать в кусты, чтобы не слышать ее слов. Но он не мог шевельнуться. В этот момент он был уже как под гипнозом, как мышь перед раскачивающейся коброй.

Все тем же детским, спокойным тоном она продолжила:

– Я не стану рассказывать тебе, что он со мной делал. И никому не расскажу этого. Но теперь я не могу позволить прикоснуться к себе ни одному мужчине. Когда я попыталась сбежать от него, он приказал своим слугам спрятать в моей комнате драгоценности. Потом их нашли. Меня отвели в суд в Амстердаме. Моего обвинителя даже не было в зале суда, когда меня приговорили к пожизненной каторге. – Оба долго молчали. Потом Луиза снова заговорила: – Теперь ты знаешь обо мне все, Джим Кортни. Знаешь, что я грязная, сломанная и выброшенная игрушка. Что ты теперь хочешь делать?

– Я хочу убить его, – сказал наконец Джим. – Если я когда-нибудь встречу этого человека, я его убью.

– Я говорила с тобой честно. И ты говори со мной честно. Будь уверен в том, чего хочешь. Я сказала, что не позволю ни одному мужчине прикоснуться к себе. Сказала, кто я. Хочешь отвезти меня назад на Добрую Надежду и отдать полковнику Кайзеру? Если да, я готова вернуться с тобой.

Он не хотел, чтобы она видела его лицо. С самого раннего детства никто не видел его плачущим. Джим вскочил и пошел седлать Трухарт.

– Пойдем, Ежик. До Маджубы дорога не близкая. У нас больше нет времени на пустую болтовню.

Она послушно подошла и села верхом. Он провел ее в глубокое ущелье в горах и вверх по крутому склону. По мере подъема становилось все холоднее, и на рассвете солнце окрасило вершины гор в призрачный розовый цвет. Меж скал блестели полоски нерастаявшего снега.

Уже в конце утра они остановились на вершине, на краю линии деревьев, и посмотрели вниз, в скрытую долину. Среди скал на покрытом осыпью склоне виднелся полуразвалившийся дом. Луиза его не заметила бы, если бы не тонкий столб дыма, поднимавшийся из отверстия в тростниковой крыше, и не мулы в краале за каменной стеной.

– Маджуба, – сказал Джим, натягивая повод. – Место Голубей, а это Зама. – На солнце вышел высокий молодой человек в набедренной повязке и посмотрел на них. – Мы с ним вместе всю нашу жизнь. Думаю, он тебе понравится.

Зама помахал и побежал по склону им навстречу. Джим соскочил со спины Драмфайра, чтобы поприветствовать Заму.

– Кофе есть? – спросил он.

Зама посмотрел на девушку на лошади. Несколько мгновений они изучали друг друга. Высокий юноша, с сильной мускулистой фигурой, с широким сильным лицом и очень белыми зубами.

– Я вижу тебя, мисс Луиза, – сказал он наконец.

– И я вижу тебя, Зама, но откуда ты знаешь мое имя?

– Сомойя сказал. А ты откуда знаешь, как меня зовут?

– Тоже он сказал. Большой болтун, верно? – И они оба рассмеялись. – Но почему ты называешь его Сомойя? – спросила девушка.

– Так его назвал мой отец. Это означает Дикий Ветер, – ответил Зама. – Дует, когда вздумается. Точно как ветер.

– И в какую сторону он дует сейчас? – спросила Луиза, глядя на Джима с легкой насмешливой улыбкой.

– Посмотрим, – рассмеялся Зама. – Но точно туда, куда мы меньше всего ожидаем.

Полковник Кайзер во главе десяти солдат продвигался по двору Хай-Уэлда. Следопыт-бушмен бежал рядом с головой лошади. Кайзер встал в стременах и крикнул в сторону главной двери склада:

– Минхеер Том Кортни! Выйдите немедленно!

Из всех дверей и окон высунулись головы, белые и черные – дети и освобожденные рабы круглыми от удивления глазами смотрели на полковника.

– Я по срочному делу компании, – снова крикнул Кайзер. – Ну, без дураков, Том Кортни!

Том вышел из высокой двери склада.

– Стефанус Кайзер, мой дорогой друг! – радостно воскликнул он, поднимая на лоб очки в металлической оправе. – Добро пожаловать.

Эти двое немало вечеров провели вместе в таверне «Русалка». Долгие годы они оказывали друг другу различные услуги. Только в прошлом месяце Том нашел для любовницы Кайзера нитку жемчужных бус по выгодной цене, а Кайзер постарался, чтобы с одного из слуг Тома были сняты обвинения в пьянстве и буйстве.

– Входите! Входите! – Том гостеприимно развел руками. – Жена принесет кофе. Или предпочитаете фруктовое вино? – Он крикнул через двор в кухню: – Сара Кортни! У нас почетный гость.

Сара вышла на террасу.

– Полковник! Какой приятный сюрприз!

– Может и сюрприз, – строго ответил Кайзер, – но сомневаюсь, что приятный, мефрау. У вашего сына Джима серьезные неприятности с законом.

Сара сняла передник, подошла к мужу и встала рядом с ним. Он мощной рукой обнял ее за талию. В этот миг из тени склада вышел Дориан Кортни, стройный и элегантный, с густыми рыжими волосами, убранными под зеленый тюрбан, и встал по другую сторону от брата. Вместе эти трое представляли собой внушительное зрелище.