Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Несколько недель спустя они встретили большую торговую дау, направлявшуюся на восток. Дориан обменялся с капитаном дау новостями, и тот объяснил, что плывет в далекий порт Катая. Он обрадовался возможности увеличить свой экипаж на десяток опытных моряков. Дориан был доволен тем, что рассказы этих людей дойдут до Маската или до английского консульства в Бомбее только через несколько лет.

Подняли все паруса, какие позволял муссон, и двинулись на юг через пролив между островом Мадагаскар и африканским континентом. Справа медленно разворачивалась дикая, неисследованная береговая линия, пока наконец корабли не добрались до похожих на спины китов высоких утесов, которые охраняли вход в залив Рождества, и через узкий пролив вошли в бухту.

Была середина дня. Но в форте не видно было следов жизни: не дымились камины, не сохло на веревках выстиранное белье, не играли на пляже дети. Дориана встревожила судьба семьи. Они отплыли отсюда почти три года назад, и за это время могло случиться многое. Врагов у них немало; к тому же на форт могли обрушиться голод или эпидемия. Корабль плавно приближался к берегу, и Дориан выстрелил из мушкета. И почувствовал облегчение при виде неожиданного появления признаков жизни в форте. Из-за парапета высунулось множество голов, ворота распахнулись, и из них выбежала пестрая толпа слуг и детей. Дориан поднял подзорную трубу и направил на ворота. Сердце его дрогнуло от радости, когда он увидел большую медвежью фигуру брата. Том шел через толпу к берегу, махая над головой шляпой. Не успел он добраться до берега, как из ворот выбежала Сара. Догнав мужа, она взяла его за руку. Через полоску воды до корабля долетели ее радостные приветственные возгласы.

– Ты снова оказался прав, – сказала Верити Мансуру. – Если это моя тетя Сара, мне она уже нравится.

– Можем ли мы доверять этому человеку? – спросил Заян аль-Дин своим высоким женским голосом.

– Ваше величество, он один из моих лучших капитанов. Я ручаюсь за него жизнью, – ответил мюрид Кадем ибн-Абубакер. После взятия Маската Заян наградил его званием мюрида – верховного адмирала.

– Может, и придется.

Заян аль-Дин погладил бороду, разглядывая человека, о котором они говорили. Тот простерся перед троном, прижав лоб к каменному полу. Заян пошевелил костлявым пальцем.

Кадем сразу перевел этот жест.

– Подними голову. Калиф хочет увидеть твое лицо, – сказал он своему капитану, и тот поднялся на четвереньки. Однако глаза его были потуплены: он не смел прямо посмотреть в глаза Заяна аль-Дина.

Заян внимательно разглядывал его лицо. Человек достаточно молод, чтобы сохранить силу и энергию юности, но достаточно стар, чтобы обладать опытом и рассудительностью.

– Как тебя зовут?

– Лалех, ваше величество.

– Хорошо, Лалех, – кивнул Заян, – послушаем твой доклад.

– Говори, – приказал Кадем.

– Ваше величество, по приказу мюрида Кадема шесть месяцев назад я отплыл на юг вдоль берега африканского материка и достиг залива, который португальцы называют заливом Рождества. Мюрид приказал мне проверить донесения наших шпионов, которые утверждали, что там убежище аль-Салила, предателя и врага народа Омана. Я всегда очень старался, чтобы мою дау не заметили с берега. Днем я оставался за горизонтом. Только после наступления ночи я подошел ко входу в залив. Да будет доволен великий калиф.

Лалех снова распростерся перед троном, прижавшись лбом к полу.

Люди, сидевшие перед троном на шелковых подушках, внимательно слушали. Ближе всех к калифу сидел сэр Гай Кортни. Несмотря на потерю корабля и огромной суммы в золоте, его влияние и возможности нисколько не уменьшились. Он оставался единственным полномочным представителем и британской монархии, и Английской Ост-Индской компании.

Сэр Гай нашел на место Верити нового переводчика, писца, который много лет проработал в консульстве в Бомбее. Это был долговязый, лысеющий, рябой мужчина. Звали его Питер Питерс. И хотя он превосходно владел полудюжиной языков, сэр Гай не мог доверять ему, как доверял дочери.

Ниже сэра Гая сидел паша Эрминиус Котс. После захвата города он также получил повышение. Котс принял ислам, потому что хорошо понимал: без Аллаха и его пророка он никогда не будет пользоваться доверием калифа. Теперь он был верховным главнокомандующим всей армией калифа. У всех троих: Кадема, сэра Гая и Котса – было достаточно политических и личных причин присутствовать на военном совете.

Заян аль-Дин сделал нетерпеливый жест, и мюрид Кадем большим пальцем ноги подтолкнул Лалеха.

– Продолжай, во имя калифа.

– Да улыбнется ему Аллах и осыплет милостями. – Лалех снова сел. – Ночью я подошел к берегу и спрятался за утесом выше залива. Потом отправил свой корабль в море, чтобы его не увидели последователи аль-Салила. С утеса я наблюдал за крепостью врага, если будет угодно его величеству.

– Продолжай!

На этот раз Кадем не стал дожидаться приказа калифа, просто пнул Лалеха в ребра.

Тот ахнул и торопливо продолжил:

– Я видел на якоре у берега три корабля. Один из них – высокий корабль, отнятый у английского эфенди. – Лалех повернул голову, показывая на консула, и сэр Гай мрачно нахмурился при напоминании о своей потере. – Остальные два корабля – те самые, на которых аль-Салил бежал после поражения, нанесенного великим калифом аль-Дином, любимцем пророка.

Лалех снова простерся перед троном, и на этот раз Кадем изо всей силы пнул его в бок подкованной сандалией.

Лалех подскочил, и от боли его голос стал визгливым:

– К вечеру я увидел маленькую рыбацкую лодку, которая вышла из залива и встала на якорь перед ним. В ней было три человека. Они начали рыбачить при свете фонарей. Вернувшись на борт дау, я послал своих людей захватить их. Одного, сопротивлявшегося, они убили, остальных двоих взяли в плен. Я отвел лодку на много миль от берега, потом наполнил каменным балластом и затопил. Я сделал так, чтобы аль-Салил поверил, будто ночью лодка перевернулась и люди в ней потонули.

– Где эти пленники? – спросил Заян. – Приведите их.

Мюрид Кадем хлопнул в ладоши, и стражники ввели двух человек, одетых в грязные набедренные повязки. На их исхудалых телах виднелись следы избиений. Один потерял глаз. Незажившая черная рана, покрытая струпьями, ничем не была закрыта, и в ней копошились металлически-синие мухи. Оба были в тяжелых ножных кандалах.

Стражники швырнули их на пол.

– Унизьтесь перед любимцем пророка правителем Омана и всех островов Индийского океана калифом Заяном аль-Дином.

Пленники корчились на полу и кричали о своей верности и покорности.

– Ваше величество, вот люди, которых я захватил, – сказал Лалех. – К несчастью, одноглазый спятил, но второй, по имени Омар, более стоек и ответит на любые твои вопросы.

Лалех снял с пояса хлыст из шкуры гиппопотама и развернул его. Едва он взмахнул хлыстом, сумасшедший пленник задрожал от ужаса и что-то забормотал, пуская слюну.

– Я узнал, что оба они были матросами на корабле, которым командовал аль-Салил. Они много лет служили ему и хорошо знают дела предателя.