Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Сара поскакала вперед, но в это время Гай повалился на бок и упал плашмя прямо у нее на пути. Лошадь Сары попыталась перепрыгнуть через него, но подкованное сталью копыто ударило Гая в висок, и Сара услышала, как хрустнули хрупкие кости: точно ледяные пластинки. Лошадь восстановила равновесие, и Сара направила ее туда, где пыталась встать на ноги Верити.

– Я иду, Верити! – крикнула ей Сара и протянула руку. Верити схватилась за нее, когда лошадь проносилась мимо. У них не было сил посадить Верити верхом, но Верити сумела ухватиться за холку лошади и отчаянно вцепилась в нее. И вслед за Трухарт они поскакали к броду через реку.

– Том! – кричала Сара. – Это мы! Не стреляй!

Остальные арабы опомнились и тесной группой помчались за Сарой. Неожиданно с края берега, где залегли Смоллбой и остальные люди Тома, раздался мушкетный залп. Три лошади упали, а остальные арабы натянули поводья и повернули назад. Они бросились к фургонам и спрятались за ними.

Том выскочил из-под берега и, когда Сара остановила лошадь, схватил ее и Верити и стащил вниз. Они оказались в безопасности под берегом.

– Там Луиза! – выдохнула Сара. – Догони Луизу и Джорджа!

– Никому не догнать Трухарт, когда она закусит удила. Но они в безопасности, пока мы удерживаем арабов здесь. – Том обнял Сару. – Клянусь Богом, я ужасно рад видеть тебя, женщина!

Сара оттолкнула его.

– Для этого вздора будет достаточно времени позже, Том Кортни. У тебя еще есть здесь работа.

– Ты права!

Том бегом поднялся на берег и крикнул в сторону фургонов:

– Гай! Ты меня слышишь?

– Он мертв, Том, – прервала его Сара. – Я его застрелила.

– Значит, ты меня опередила, – мрачно сказал Том. – Я сам хотел это сделать. – Он вдруг понял, что рядом стоит Верити, и сказал: – Прости, дорогая. Он был твоим отцом.

– Будь у меня в руке пистолет, я бы сделала то же самое, – спокойно ответила Верити. – То, как он обращался со мной все эти годы, не так важно, но когда он начал мучить Джорджа… Нет, дядя Том, он это заслужил.

– Ты смелая девушка, Верити.

И Том порывисто обнял ее.

– Мы, Кортни, сделаны из недубленой кожи, – сказала она и обняла его в ответ. Том усмехнулся и отпустил ее.

– Теперь, если ты позовешь этих мерзавцев за фургонами, буду тебе очень признателен. Можешь сказать им, что мы их не тронем и позволим свободно пройти к берегу, если они отдадут фургоны. Скажи, что со мной сто человек… Это, конечно, неправда. Если они не сдадутся, мы нападем на них и всех уничтожим.

Верити передала это сообщение по-арабски. Какое-то время арабы обсуждали ее слова. Она слышала их голоса и даже разбирала отдельные фразы. Некоторые говорили, что теперь, когда эфенди мертв, у них нет причин здесь оставаться. Другие говорили о золоте и о том, что сделает с ними Заян аль-Дин, когда узнает, что они отдали золото. Кто-то громко напомнил им о звуках битвы, которые доносились с залива.

– Может, Заян аль-Дин тоже мертв, – сказал говоривший.

Наступал рассвет, тело Гая Кортни по-прежнему лежало там, где упало, и Верити видела мертвое лицо своего отца. Несмотря на храбрые слова, она отвернулась.

Наконец один из арабов крикнул:

– Позволь нам уйти с миром, и мы отдадим фургоны и оружие.

Джим и Мансур всю ночь жестоко гнали лошадей. Они взяли с собой запасных, и когда те кони, на которых они ехали, уставали, они быстро меняли седла и продолжали скакать. Ехали они молча, погрузившись в собственные мысли, которые были темней ночи. Говорили обычно односложно или короткими предложениями, продолжая смотреть вперед.

– До лагеря в ущелье меньше шести миль, – сказал Джим, когда они поднялись по крутому откосу. В первом свете утра он узнал дерево на фоне неба. – Будем там через час.

– Слава Богу, – сказал Мансур. Они поднялись на вершину и огляделись. Под ними вилась река, затем первые лучи солнца коснулись облаков и с драматической неожиданностью осветили всю долину.

– Скачет всадник галопом! – воскликнул Джим.

– Так скачет только гонец, – негромко сказал Мансур. – Будем надеяться на благоприятные новости.

Они оба взялись за подзорные трубы и на мгновение утратили дар речи, узнав лошадь и всадника.

– Трухарт! – закричал Джим.

– Во имя Бога! У нее на спине Луиза. Смотри, как блестят на солнце ее волосы, – согласился Мансур. – Она кого-то несет на руках. Это Джордж.

Джим не стал больше ждать. Отпустив запасную лошадь, он крикнул Драмфайру:

– Беги, мой любимый! Беги изо всех сил!

Они поскакали вперед, но Мансур не мог держаться рядом с Джимом.

Джордж увидел их и стал извиваться, как рыба, вырываясь из рук Луизы.

– Папа! – кричал он. – Папа!

Как только Драмфайр остановился, Джим спрыгнул, снял Луизу и Джорджа с седла Трухарт и прижал обоих к груди. Подъехал Мансур.

– Где Верити? Она в безопасности?

– С фургонами у брода через реку. С ней Том и Сара.

– Благослови тебя Бог, Луиза.

Мансур поскакал вперед, оставив Джима и Луизу. А они плакали от счастья в объятиях друг друга, и Джордж обеими руками тянул Джима за бороду.

Рядом с дорогой выкопали могилу и завернули тело Гая Кортни в одеяло, прежде чем опустить его в землю.

– Он был негодяем, – прошептал Том на ухо Саре. – Следовало бы оставить его гиенам, но он мой брат.

– И мой зять, дважды, а я его убила. Это до конца жизни будет на моей совести.

– Пусть это не гнетет тебя: ты не виновата, – сказал Том, и оба посмотрели туда, где на другом краю могилы, взявшись за руки, стояли Верити и Мансур.

– Мы поступили правильно, Томас, – сказала Сара.

– Не уверен, – ответил он. – Давай покончим с этим и отправимся в форт Предзнаменования. Дориан ранен, и, хоть он теперь и калиф, мы должны быть рядом.

Они оставили Заму и Мунту закапывать могилу и заваливать камнями, чтобы ее не раскопали гиены, а Мансур и Верити последовали за ними вниз по холму, туда, где стояли фургоны с золотом и две упряжки быков под началом Смоллбоя. Мансур и Верити шли держась за руки, и хоть лицо у нее было бледно, глаза Верити оставались сухими.

Джим и Луиза ждали их у фургонов. Оба отказались присутствовать на похоронах.

– Нет – после того, что он сделал с Луизой и Джорджем, – мрачно сказал Джим, когда Том предложил пойти. Сейчас Джим вопросительно взглянул на отца, и тот кивнул:

– Дело сделано.

Они сели верхом и повернули лошадей в сторону берега и форта Предзнаменования.

Несколько недель занял ремонт выброшенной на берег дау, «Суфия», и ее спуск на воду. Рахмад с экипажем принял судно, отвел на середину залива и бросил якорь. Захваченные транспорты уже были готовы к долгому плаванию обратно в Маскат. Их трюмы были забиты слоновой костью.