Охота

— Хорошая баллада, — кивнул Рокэ, — вот только не такая древняя, как ты говорил. Обычай, о котором ты пел ещё догальтарский — так развлекались правители отдельных стран, что после вошли в Золотую анаксию. Их правители не звали себя королями — у них для себя были совсем иные титулы, позабытые сейчас.

— Их песни позабыты вместе с титулами, — заметил однорукий абордажник. — Или может ты знаешь какие-то, а, Рубен? — Он неуклюже левой рукой взял гитару у Шада и протянул Рокэ.

— Отчего бы не спеть, — кивнул Рокэ, проходясь длинными пальцами по струнам.

Ветер рвет паруса, корабли отгоняя от всех берегов,

Ветер гонит волну за волной и уносит корабль в океан.

Он заблудится сам в океане, ну что ж, это участь ветров.

И поют паруса, и к тому же готов ко всему капитан, капитан.

Он уверен в команде, которая с ним на одном корабле,

Капитан верит в звездную ночь и отчаянно верит в себя.

Он доверился буйному ветру и верной попутной волне.

Он измучен мечтой, ему снится и снится святая земля.

Он один в этом бешеном море, где властвует злой ураган.

В переводе на жизненный слог — это боль и утрата друзей.

Может статься, риф, скрытый волной — это будущий твой пьедестал.

Может быть, ты останешься здесь — такова уж судьба кораблей, кораблей.

Но однажды, когда океан заалеет от ранней зари,

И когда волны лягут под киль, как бы штилем прощенья моля,

И тогда потерявших надежду ударит крик юнги: «Смотри!»

И в скупой капитанской слезе отразится святая земля. Святая земля!

— Ты надул нас, Рубен! — нетрезвым голосом выкрикнул одноглазый. — Я знаю эту балладу. Никакая она не древняя. Её привезли сюда предки бергеров или дриксов из Седых земель. Говорят, они сложили её, когда шли со своей родины в Золотые земли.

— Это было довольно давно, — заметил Рокэ. — К тому же в балладе Шада есть нестыковка. Сначала он поёт «боги», а потом — «бог».

— Слушай, — обратился ко мне однорукий, — а ты сегодня не пел. Говорят, вы, кэналлийцы, родились с гитарой, а ты ещё не пел. Спой. — Он хлопнул ладонью по столу.

— Спой-спой, — поддержал его одноглазый.

А Рокэ просто протянул мне гитару. Ну что ж, моя очередь.

Вели баронессе скромнее быть,

Вели ей ресницы не поднимать,

Вели ей, барон… Только поздно, слышишь?

Молва покатилась, как камень с вершины…

Жена мол, тебе не верна

Вели негодяя немедля убить,

Вели баронессу везти в монастырь,

Вели же, барон… Только поздно, слышишь?

Труворы в округе поют о бастарде,

Что был от измены рожден.

Судьба в лицо — колодой карт.

Перечеркни свой герб, бастард,

Ты здесь чужой, на карнавале чьих-то встреч,

Где Честью кормят воронье —

И ты отрекся от нее…

Вассал удачи уповает лишь на меч.

Иди и возьми, если сможешь взять,

Иди и ответь на удар ударом,

Иди же, бастард, объяви свой вызов,

Небрежно швыряя перчатку миру

И пусть победит, кто прав.

А что благородство? А в чем тут подлость?

Ведь ты не виновен в своем рожденье,

И если война — пусть война без правил,

И если победа — любой ценою,

Никто не посмеет судить.

Где был Господь, когда ты звал?

Пока еще молчал металл,

Пока твой путь еще не брошен за порог.

И горький смех корежит рот,

И ты погнал коня вперед,

Не разбирая перепутанных дорог.

Из рук короля ты получишь титул,

Женой твоей станет сама герцогиня,

Ты станешь богат и фавор узнаешь,

Достойнейшим будешь из всех достойных,

Но это не будет финал.

Удача, пой — момент настал.

Каков игрок — таков финал.

Уже трубит герольд в охрипшую трубу.

Монета встанет на ребро,

Фортуна выбросит зеро.

Плати судьбой за жизнь, а жизнью за судьбу.

Вели герцогине скромнее быть,

Вели ей ресницы не поднимать…

— Это довольно крамольная песня, — заметил Рокэ. — В ней можно проследить аналогию с Франциском I. И вообще, мы заговорили о древних песнях, а никто не спел её ни одной такой.

— Ты сам первый начал, Рубен, — упрекнул его однорукий. — Бергерские песни поёшь, вместо обещанных древних.

— Какая разница? — сказал я. — Песни хороши — это главное.

Спорить со мной никто не стал.

Пускай команду набрали практически новую, но абордажники — в этот раз Альмейда решил набрать полноценную команду, а не собирать людей, как говорят в Торке, с бору по сосенке — мало отличались от предыдущих. Точно такие же висельники, но теперь нам с Рокэ и Шадом придётся за две недели сделать из них хотя бы подобие хорошо сбитой команды. Мы гоняли их до седьмого пота — и лично я держался последние часы на чисто кэналлийском гоноре, про Шада можно сказать тоже самое, только гонор был багряноземельский, а вот Рокэ… Толи он был слишком хорошим актёром, толи действительно не уставал. Не могу сказать, что наши абордажники были полностью готовы к бою, но, думаю, без проверки этого не понять.