Охотница на Лис

Предложение Марины было в равной степени заманчивым и сомнительным. В основном потому, что я не была уверена в том, понравится ли она Елисею. В конце концов, он был далеко не мальчиком, и толпа пьяных студентов вряд ли была той компанией, которую он жаждал лицезреть. С другой стороны — подобное он наблюдал каждые выходные в своих клубах. Должен был уже и привыкнуть.

— Аля!

Обернувшись на голос, позвавший меня, я тонко улыбнулась:

— Вадим. Ты что-то хотел?

Сокурсник, приблизившись к нам, немного неуверенно улыбнулся:

— Привет.

Я боковым зрением уловила, как Марина закатывает глаза, явно придя в «восторг» от этой попытки завязать разговор. Но у меня, в отличии от нее, имелось чувство такта. А еще некоторые зачатки воспитания и бесконечный запас хорошего настроения. Поэтому я лишь заметила с улыбкой:

— Да вроде виделись уже сегодня.

Парень кивнул, поправляя очки. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке — даже больше, чем обычно. И я, хоть убейте, не понимала причин такого поведения. Все три года, что мы учились вместе, Гречишкин вел себя по отношению ко мне довольно дружелюбно и открыто. Да, иногда в его словах или поведении прослеживались некие намеки на возможные чувства, но я всегда отбрасывала такие мысли, потому что искренне верила, что интерес ко мне у парня лишь дружеский, и что он видел во мне всегда лишь будущего профессионала. В конце концов, в плане учебы мы с ним были примерно на равных — одинаково идеальная посещаемость, хорошие оценки, дополнительные занятия и подработки. В общем, мы были идеальными партнерами в чисто деловом плане. Но в остальном — нет, я никогда Вадима не воспринимала, как объект для чувств, а потому упорно игнорировала все подколы со стороны Марины.

Однако, глядя на притихшего и удивительно серьезного Гречишкина, я вдруг заволновалась. А что если я всё это время действительно была слепа, и именно в этот день Вадимка решил что-то предпринять? Черт, его же нужно было срочно остановить! И не потому, что я отказала бы в любом случае — хотя, это тоже было весомым аргументом. Просто рядом была Марина. И ровно в той же степени, в которой я была уверена в том, что смогу подобрать правильные слова, чтобы не обидеть парня, я не сомневалась, что моя лучшая подруга этого НЕ сделает. А Андреева могла быть по-настоящему жестокой. Особенно в последние дни. Если бы у меня в руках оказался стервоизмеритель — прибор бы просто зашкаливал.

Вадим чуть улыбнулся:

— Да, точно. Я просто хотел спросить. Может, ты пойдешь со мной на сегодняшнюю вечеринку?

О нет. Вот это и произошло. Я едва удержалась от того, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Так, теперь главным было — подобрать правильные слова. И делать это нужно было быстро — я кожей чувствовала, как Марина генерирует не слишком остроумный, но очень колкий ответ.

Так что, пожав плечами, я с мягкой полуулыбкой сказала:

— Так вроде все туда идут. И я тоже. Так что мы точно там встретимся…

Я лепетала что-то, отчаянно пытаясь донести до Вадима свою мысль. Но тот, кажется, меня не слышал. Он нетерпеливо кивнул и перебил меня:

— Знаю. Я просто думал, что мы могли бы пойти вместе. Ну, знаешь, как на свидание.

Андреева поперхнулась воздухом где-то рядом с моим плечом. Я же чувствовала, как во мне нарастает паника и молилась всем существующим богам, чтобы они спасли меня от этого крайне неловкого разговора. Почему это происходит со мной?!

Помощь пришла неожиданно и с той стороны, откуда я ну вообще не ожидала. На мои плечи мягко опустились чьи-то руки и голос над моей головой произнес мягко, с ноткой веселья:

— Кто-то сказал «вечеринка»?

Обернувшись, я не смогла удержаться от удивленной улыбки. Позади меня стоял Елисей. Он возвышался надо мной, как самый настоящий человек-гора, заслоняя собой весеннее солнце. Заметив, что я смотрю на него, мужчина подмигнул мне с усмешкой:

— Привет. Решил заехать за тобой.

— Очень мило с твоей стороны, — хмыкнула я, стараясь не показывать, как на самом деле рада его видеть, и повернулась к Гречишкину, — Вадим, это Элисей, мой друг. Лис — это мой сокурсник, Вадим.

— Очень приятно, — пробормотал Вадик, который под взглядом Воронцова, кажется, стал меньше ростом.

— Взаимно, — ровным тоном отозвался Лис, но я не поверила ни единому его слову.

— И, кстати, на все вечеринки Аля ходит только с Елисеем! — заявила молчавшая до этих пор Марина.

Я бросила в ее сторону сердитый взгляд, но та лишь пожала плечами. Впрочем, её можно было поблагодарить хотя бы за то, что она не добавила ничего такого, за что мне потом могло бы быть мучительно стыдно.

Вадим посмотрел на меня как-то растерянно, и в голове сразу всплыл образ брошенного щенка. Но я понимала, что не могу сказать ничего, что не задело бы его еще сильнее. Поэтому я ограничилась лишь мягким:

— Поговорим потом, Вадим.

А когда парень, согнувшись в три погибели, словно на его плечи лег тяжкий груз, ушел, я повернулась к подруге и позволила себе выплеснуть на неё накопившиеся эмоции.

— Ты что тут устроила?

Но Марина не смутилась. Пожав плечами, та отозвалась:

— Я? Всего лишь сказала правду. Ты ведь пойдешь с Алей на вечеринку сегодня? — поинтересовалась она у Лиса, как ни в чем не бывало.

Мужчина усмехнулся:

— Для начала я бы хотел знать, о какой тусе вообще идет речь.

Я поспешила ответить, пока Андреева не закидала мужчину лишней информацией:

— Обычное сборище студентов. У одного из наших сокурсников родители уехали на неделю, и оставили дом в его распоряжении. Что-то вроде рейва в американском стиле. Дешевое пиво, громкая музыка — ничего особенного.

Елисей почесал подбородок и протянул:

— Звучит интересно. И я как раз свободен этим вечером.

— Вот и отлично! — подытожила Марина, — Я ведь говорила, что ты должна его позвать. А ты, — кивнула рыжая Воронцову, — Не благодари. Увидимся, вечером, голубки.

С этими словами подруга в буквальном смысле упорхнула в сторону стоянки, где её, как и всегда, ждала машина отца. Её медного цвета волосы развевались на ветру, а солнце подсвечивало их, отчего шевелюра Андреевой напоминала живой огонь. Неудивительно, что многие сворачивали шеи, глядя на нее со смесью восхищения и восторга.

Но не Елисей. Тот смотрел на Марину так, словно до конца не мог переварить то, что она ему сказала. А повернувшись ко мне, он спросил лишь:

— Я не понял — она это сейчас серьезно сказала?

Но я только покачала головой и попросила:

— Ничего не говори. Она моя лучшая подруга и я не хочу с тобой из-за неё спорить.

Воронцов, чуть подумав, кивнул, и на его лице расцвела широкая улыбка:

— Так значит, мы сегодня идем на вечеринку?

— Только если ты сам хочешь этого, — осторожно произнесла я, — Не хочу, чтобы это выглядело, как принуждение.