Охотница за скальпами

– А вы, шериф, все еще надеялись на помощь со стороны Честера? – заинтересовался Джон. – Напрасная надежда. Никому мы не нужны, никто к нам не придет на выручку. Я знаю, что спасения нам нет.

– Я уже говорил вам, Джон, что я вас не узнаю! Зачем падать духом? Если бы я был таким малодушным, каким оказываетесь теперь вы, то мои кости давно бы белели где-нибудь в пустыне. Человек должен надеяться, покуда он дышит, покуда в его жилах есть хоть капля крови.

– Ох, мистер шериф! – вмешался траппер Гарри. – Я думаю, что на этот раз правы не вы, а Джон, не во гнев вам будь сказано. Вляпались мы так здорово, как никогда. Нет сил человеческих, чтобы вырвать нас из когтей этих краснокожих дьяволов, ближайших родственников ягуара и гризли.

– И ты туда же? Поджал хвостик? – засмеялся шериф. – А я говорю по-прежнему: хотя мы и сидим в западне, но мы еще живы. Никто из нас не ранен. Все кости у нас целы. А посчитали ли вы, скольких индейцев отправили мы за это время на тот свет? А ведь это те самые индейцы, которых ты, Гарри, считаешь такими страшными…

– Утешение не из важных! Завтра и мы отправимся узнавать, чем угощают добрых людей на том свете.

– Завтра? Что будет через двадцать четыре часа? Нам это не дано знать, приятель. За двадцать четыре часа мало ли что может случиться? Всемирный потоп, землетрясение, которое заставит провалиться половину Америки, да мало ли еще что.

– За двадцать четыре часа и генерал Честер может пожаловать, не думаете ли вы это, шериф?

– Почему нет? Знаешь, есть такая песенка, которую я люблю твердить при подобных обстоятельствах. Постарайся запомнить ее: все может быть, все может статься, и ни за что нельзя ручаться…

В это мгновение закрывшая вход в вигвам шкура бизона чьею-то рукой была сдвинута в сторону, и вошел Сэнди Гук, за которым следовали двое индейцев. Они тащили несколько блюд с избранными кушаньями индейской кухни. Тут были свежеиспеченные лепешки, великолепная вареная рыба, икра, какая-то каша и еще кое-что, а сверх всего – порядочная бутылка виски.

– Добрый день, джентльмены! – раскланялся бандит. – Как вам нравится помещение? Жаль, наш водопровод испортился: вам не придется принять горячую ванну. А если вы вздумаете побриться, то придется обойтись без парикмахера: каналья пьян в стельку.

Как ни грубы были шутки Сэнди Гука, но четверо пленников невольно улыбнулись и как-то приободрились.

Бандит поставил перед ними кушанья и подмигнул.

– Не правда ли, эта маленькая Миннегага – удивительно гостеприимная хозяйка! Ей неловко, что больше нечем угостить вас. Но она рассчитывает, что вы окажете честь и этим блюдам. Кушайте на здоровье, не стесняясь. Вам надо подкрепиться раньше, чем вы предстанете перед вашими судьями.

– Вы удивительно любезны! – отозвался Тернер. – Очень благодарны мисс Миннегаге. Разумеется, она права: если мы свалимся от слабости раньше, чем нас привяжут к столбу пыток, господа краснокожие не получат никакого удовольствия, пытая нас.

– Зачем такие черные мысли, джентльмены? Зачем вы забегаете вперед? Вас еще не судили ведь?

– Будет вам! Знаем мы, чем кончаются эти суды. Комедия, и больше ничего. И чем скорее кончится она, тем лучше.

– Мне было бы очень приятно насладиться вашей поучительной беседой, джентльмены, но, к сожалению, человек – раб своего долга, и я должен покинуть вас. Примите выражение моего искреннего сожаления и прочее тому подобное…

С этими словами бандит раскланялся и вышел, сопровождаемый двумя индейцами, не обращая внимания на то, что Гарри и Джордж вслед ему посылали свирепые ругательства.

– Перестаньте, ребята! – успокоил их шериф. – У этого человека такая толстая шкура, что словами его не проймешь… Подумаем лучше о том, как мы будем есть? Ведь руки у нас связаны, а ногами ничего не сделаешь.

Словно в ответ ему, в вигвам вошли четверо вооруженных индейцев, которые сначала связали ноги пленников, положительно опутав их, а потом освободили их руки и удалились, предоставляя бледнолицым расправиться с поданным завтраком.

– Нет, какова любезность? – засмеялся Бэд Тернер, принимаясь насыщаться. – Ей-богу, не будь этого маленького недоразумения, правильнее сказать – этой чисто женской капризной настойчивости, непременного желания пополнить свою коллекцию скальпов нашими шевелюрами, Миннегагу можно было бы признать образцовой хозяйкой. Ее любезность превышает все, что я мог предвидеть. Начинаю подозревать, что тут дело не обошлось без поэтического чувства: кажется, краснокожая мисс обладает очень чувствительным сердечком, и если она приняла такие экстраординарные меры, чтобы заполучить нас в свои ручки, то это вызвано не чем иным, как романтическими наклонностями молодой особы. Бьюсь об заклад, она влюбилась-таки в кого-то из нас. Но в кого? Ты, Джон, слишком стар, годишься ей в дедушки, вы, ребята, к сожалению, умеете только ругаться и не обладаете хорошими манерами. При всей моей скромности вынужден предположить, что именно моя эффектная наружность произвела такое грандиозное впечатление на краснокожую красотку…

Трапперы, позабыв о своем печальном положении, дружно и громко расхохотались.

– За чем дело стало, шериф? – толкнул его в бок индейский агент. – Делайте предложение, женитесь! Мы будем шаферами. Миннегага устроит пир на весь мир и угостит нас на славу.

– Ладно! Надо подумать сначала! А чтобы думать логично, надо наполнить свои желудки хотя бы тем, что имеется в нашем распоряжении. За дело же, джентльмены!

И они принялись за истребление принесенной в вигвам провизии. Нескольких глотков обжигающего горло виски было достаточно для того, чтобы заставить несчастливцев почти совершенно забыть об ожидавшей их участи, и они с усердием принялись за завтрак. А покончив с этим делом, стали непринужденно болтать.

Полчаса спустя в вигвам вошел Красное Облако, сопровождаемый шестью вооруженными воинами.

– Совет уже собрался и ожидает вас, бледнолицые! – сказал он.

– Очень благодарны за сообщение! – отозвался Бэд Тернер.

– Предстаньте пред лицом ваших судей с бодрым духом.

– Ах ты, старый шут! – выругался, поднимаясь на ноги, Гарри.

Четверо пленников вышли под конвоем индейцев, покидая служившую им убежищем палатку.

Выйдя на воздух, Бэд Тернер победоносно замахал бутылкой, в которой оставалось еще порядочное количество виски.

– Если нам придется слишком много болтать, – сказал он, – у нас еще есть чем промочить горло. Идемте же, товарищи!

Глава II Пещера мертвецов

«Великий совет», который должен был судить четырех белых пленников, для заседания избрал место в вигваме самой Миннегаги. Палатка эта, устроенная из складного каркаса, обтянутого хорошо выделанными и украшенными узорами шкурами бизонов, отличалась от других и размерами, и относительной чистотой.

Суд состоял из председателя, роль которого играл Красное Облако, его помощника Сэнди Гука и четырех избранных краснокожих воинов, носивших курьезные имена: тут был Тяжелый Сапог, Белая Птица, Горбатый Бизон, Проворные Ноги.

Миннегага, являвшаяся представительницей обвинения, восседала отдельно от остальных.

При входе пленников импровизированные судьи поднялись и приветствовали их неопределенным возгласом, звучавшим довольно зловеще. Белые на этот возглас ответили пожатием плеч, а затем, по примеру своих судей, расположились против них на разостланной на полу шкуре бизона. После этого дверь вигвама была закрыта, а вокруг разместились две дюжины вооруженных карабинами воинов.