Охотница

Я так погрузилась в свои мысли, что чуть не пропустила появление Макса. Опомнилась только, увидев, что он стоит у горки, оглядываясь по сторонам. Я торопливо выскочила из подъезда и окликнула его.

– Привет!
– он пошёл мне навстречу.
– Что это с тобой?

– Меня обокрали...
– уныло призналась я.

Макс, разумеется, тут же выразил подобающее беспокойство, галантно снял свою куртку и накинул мне на плечи.

– Я позвоню Андрею Ильичу, - сказал он, вынимая свой смартфон, но я замотала головой:

– Не надо. Я как-нибудь сама... попозже.

– Ну, смотри. Ты на машине?

– Наверное...
– не подумав, выдала я, и Макс странно на меня посмотрел. Стараясь сгладить впечатление, я спросила:

– Я оторвала тебя от дел?

– Да ничего страшного, - он помолчал.
– Ты ездила к Петру Викторовичу, так?

– Ну... Чёрт, я не помню, - призналась я.
– Я вообще этого утра не помню.

– С тобой точно всё в порядке? До сих пор от его методики не было никаких осложнений и побочных эффектов. Я, во всяком случае, ничего такого не замечал.

– Да я тоже ничего такого не замечаю.

– Но у него получилось? Ты научилась, чему хотела?

– У меня пока не было возможности проверить.

– Так, ну твою машину я вижу, - вдруг сказал Макс. За время разговора мы успели выйти на улицу, и теперь, проследив за его взглядом, я и сама увидела свой серебристый «фольксваген». И тут же машинально попыталась сунуть руку в карман.

– Вот ведь, у меня и ключей нет...

– Ну, тут постоит, - успокаивающим тоном сказал Макс.
– Худшее, что может случиться - заберёт эвакуатор. Слушай, ты голодная?

– Угу...

– Зайдём вон в ту «Шоколадницу»? Заодно и поговорим.

Я не возражала, и вскоре мы уже сидели в кафе. Посетителей с утра было мало, и мы устроились за столиком у окна. Пока мы ждали заказ, я рассказала о своём пробуждении на скамейке и выводе, который сделал одолживший мне телефон дядя. За это время я успела согреться и повесила куртку Макса на спинку своего стула.

– Понятно, - сказал Макс, когда я закончила.
– А зачем тебе понадобился Пётр Викторович с утра пораньше?

Я со вздохом развела руками:

– Веришь ли, я даже не уверена, что ехала именно к нему.

– М-да, тяжёлый случай. Слушай, может, тебе врачу показаться?

– Какому? Макс, не говори глупостей.

– Это не глупости. Меня тревожит этот твой провал в памяти. Быть может, это симптом...

– Да перестань!
– с досадой отмахнулась я.
– Со мной всё в порядке.

Макс лишь покачал головой. Только тут я вспомнила, что собиралась как бы невзначай спросить его, какое сегодня число. Но теперь подобный вопрос лишь послужит подтверждением его подозрений о моём нездоровье.

– Как хочешь, - произнёс он, - но Петру Викторовичу я всё-таки расскажу. Спрошу, с чем это может быть связано, и нет ли у его технологии побочных эффектов.

– Между прочим, именно ты всячески рекламировал его технологию как чудодейственную и совершенно безопасную.

– Ну да, рекламировал, - Макс со вздохом развёл руками.
– Мне же помогло. И не только мне. И до сих пор, насколько мне известно, никаких осложнений ни у кого не возникало.

Он помолчал, искоса поглядывая на меня, словно ожидая какого-то вопроса. Но не утерпел и спросил сам:

– Хочешь посмотреть, что у меня получается?

– Ну, давай, - я пожала плечами. Ответ не поражал энтузиазмом, но Максу оказалось достаточно и этого. Он тут же подтянул к себе лежащий на столе тонкий рекламный листок, достал из своей сумку ручку и принялся черкать по оборотной стороне листа.

Я наблюдала за ним с вялым интересом, но угадать, что именно рождается в переплетении синих линий, тем более что по отношению ко мне рисунок был вверх ногами, мне не удавалось. Тут наконец принесли наш заказ, и я, забыв обо всём, набросилась на еду - есть действительно захотелось зверски. Через несколько минут Макс окликнул меня и протянул листок:

– Вот.

Я неохотно оторвалась от блинчиков с клубникой. На листе была нарисована стайка вспугнутых воробьёв. Птички были ещё на земле, но уже напряглись и явно готовились взлететь. Обрисованы они были довольно схематично, без мелких деталей, но меня поразила живость рисунка, схваченное на нём движение. Я почти услышала порсканье маленьких крылышек.

– А почему воробьи?
– спросила я.

– Не знаю, - Макс пожал плечами.
– Первое, что в голову пришло.

Я ещё некоторое время любовалась на его творение, на время забыв даже о еде.

– Здорово. Нет, правда, здорово вышло. Отдашь мне?

– Тебе понравилось? Бери, конечно. Хотя подожди, я ещё кое-что нарисую.

– Лучше ешь давай, - проворчала я, возвращаясь к блинчикам. Макс согласно хмыкнул и продолжил черкать по бумаге.

Завтрак был вкусным, сладкий горячий глинтвейн согрел меня окончательно, и моё настроение изрядно повысилось. Происшедшее уже воспринималось с долей здорового юмора - будет, что вспомнить. Подумаешь, несколько вещей украли. Чай, не последнее. Кстати, надо будет заблокировать карточки и симку.

– Мне всегда казалось, что мальчишки должны скорее мечтать о спортивных достижениях, - сказала я, наблюдая за продолжавшим что-то старательно вырисовывать Максом.

– Ну а я всегда мечтал рисовать, - не отрываясь от своего занятия, отозвался он.
– Да вот таланта бог не дал. Зато теперь, спасибо Петру Викторовичу, моя мечта осуществилась.

– И что теперь будешь делать? Бросишь бизнес, подашься в художники?

– Зачем бросать? Одно другому не мешает. Будет хобби.

– Ага, то-то папа последний раз на рыбалку ездил года два назад, да и на ту - с деловыми партнёрами. Времени на хобби, прямо скажем... Эй, что это ты рисуешь?

Макс, с лукавым видом бросавший на меня короткие взгляды, широко улыбнулся. Я перегнулась через стол, и он без возражений развернул бумагу ко мне. С рисунка смотрела я сама. Вернее, нарисованная я смотрела куда-то вниз с чрезвычайно сосредоточенным видом. Чуть оттопыренная щека не оставляла сомнений в причине сосредоточенности.

– Уж хотя бы жующей мог бы меня не рисовать!
– возмутилась я.

– Но ты в это время такая очаровательная!
– рассмеялся Макс.
– Как хомячок.