Охотница

Немногочисленные прохожие обходили меня, то равнодушно, то поглядывая с любопытством. Но погнать так никто и не погнал. Только однажды, когда я сделала перерыв, чтобы перекусить чем бог послал, то есть прихваченными бутербродами, какая-то пожилая дама очень доброжелательно посоветовала мне пройти к западу, где открывается потрясающий вид на мост. Я с улыбкой поблагодарила, и объяснила, что мост я уже рисовала, а сейчас хочу сделать серию рисунков разных видов Сан-Франциско при разной погоде. Она понимающе покивала, и мы ещё некоторое время поболтали о том, какой красивый это город и что ещё в нём можно нарисовать, чтобы в полной мере передать его красоту.

Дом особых признаков жизни не проявлял. Часов в девять утра из гаража выехала машина, чтобы вернуться примерно к полудню. К окнам никто не подходил, во всяком случае к тем, что были мне видны. Посетители внутрь тоже не рвались. Что ж, даже если моя провокация и сработала, с телефоном и интернетом хозяин может развить бурную деятельность и сидя в одной комнате. Я ведь и затеяла всё это чтобы не сидеть совсем уж без дела. Как раз сейчас Пейдж может беседовать с Бошняком, но, не имея специальной аппаратуры, я никогда об этом не узнаю.

Посетитель появился уже во второй половине дня, когда я решила, что, пожалуй, пора сворачиваться. Иначе моё упорное сидение в одном месте может начать выглядеть подозрительно. Я как раз упаковывала своё снаряжение, когда у дома затормозила машина. В гараж не въехала, а остановилась у крыльца. Из машины вышел пожилой мужчина, примерно ровесник Пейджа по виду, легко взбежал по ступенькам и толкнул незапертую калитку. Дверь ему открыли изнутри, сразу же, как он подошёл, и гость скрылся в доме. Я наклонилась к стоявшей на асфальте сумке, искоса разглядывая оставленный автомобиль. Синий «Бугатти», такой не каждый может себе позволить. Это не рассыльный какой-нибудь, это именно что гость. А раз не пустили в гараж, значит, приехал ненадолго. Я вытащила смартфон и, почти не скрываясь, сфотографировала номер. А когда минут через десять мужчина вышел из дома, я, сделав вид, что вожусь с заклинившим складным механизмом ножек мольберта, сфотографировала и его тоже.

Оттащив сумки в гостиницу, я переоделась, сменив куртку и шапку, и вернулась на бульвар Марина, снова начав прохаживаться туда-сюда. Сделала несколько кругов по набережной и ближайшим улицам, поужинала в кафе и снова прогуляла до темноты. Около девяти часов вечера я вернулась к дому и, в последний раз пройдя мимо, вытащила камеру, которую ещё рано утром спрятала в ветках живой изгороди дома напротив особняка Пейджа. Она была не такой уж маленькой, и я всё боялась, что её кто-нибудь заметит, потому и слонялась вокруг, время от времени, проверяя, на месте ли она. Но камера спокойно дождалась вечера, и теперь я поехала разбираться, что она там наснимала.

Как оказалось - ничего интересного. Просмотрев на перемотке кадры, запечатлевшие вид на крыльцо и немного хуже - на гараж, я убедилась, что никаких иных гостей, кроме того, что я и сама видела, в дом не заходило, и сам хозяин дома тоже не покидал. Так что мне предстояло заняться его единственным посетителем. У меня были довольно чёткие кадры его лица и машины - вполне достаточно для поиска.

Ещё пара часов ночного сидения в интернете - и у меня было имя. Конор Монаган, ещё один бизнесмен, куда менее известный, мало принимающий участие в благотворительных акциях. Но, видимо, с Пейджем они приятельствовали, во всяком случае, на общих фото появлялись несколько раз.

Что ж, коль скоро других зацепок у меня нет, займёмся мистером Монаганом.

Глава 20

Бар был как бар - длинное узкое помещение, вдоль одной стены стойка, вдоль другой - несколько круглых столиков. Музыка стучала по ушам, но говорить было можно. Я закинула ногу на ногу и присосалась к коктейльной соломинке, делая мелкие глотки мохито. Ещё один поход по магазинам - и вот я облачена в платье с короткой юбкой и открытой спиной, перечёркнутой лишь шнуровкой. Всё же в Америке одежда на удивление дёшева, а я и не старалась выглядеть одетой дорого.

Дорого одетые девушки не забредают в бары, где тусуются в основном мексиканцы.

Нужный мне парень стоял ко мне спиной, и я терпеливо ждала, пока он повернётся лицом. Мне уже выразительно подмигивали несколько раз, но я игнорировала и взгляды, и свистки. Впрочем, выглядеть неприступной в мои планы тоже не входило. Наконец один из тех, что посматривали на меня, толкнул в бок нужного мне парня и указал в мою сторону. Тот обернулся, я поймала его взгляд и улыбнулась дразнящей улыбкой.

Парень улыбнулся в ответ, но не подошёл. Что ж, придётся самой. Я встала, прихватив стакан, и направилась к стойке. Втиснулась между парнем и его соседом, со стуком поставив бокал на мраморную доску.

– Привет.

– Хай, - отозвался парень, глядя на меня без особого энтузиазма, но с любопытством.

– Я Кристина. А ты?

– Доминго.

– Ты из Мексики?

– Ну.

– А я из Польши.

– Это где?

– В Восточной Европе.

– А, соцлагерь, да?

– Бывший, - я рассмеялась.
– Было как на Кубе, стало как везде.

– Эй, красотка!
– на мою талию сзади легла широкая ладонь.
– Если нравится кубинцы, то ты не по адресу.

Я неторопливо обернулась, одновременно отодвинув нахала локтем, и смерила его выразительным взглядом:

– Завидуй молча!

Доминго ухмыльнулся. Я снова улыбнулась ему и прикусила торчащую из мохито соломинку.

– Давно здесь?
– спросил он.

– Третий месяц. А ты?

Слово за слово, завязалась болтовня. Я щедро делилась выдуманными подробностями своей биографии, парень поначалу был более сдержан. Но когда я взахлёб рассказала, что моя мама - уборщица, но сама я обязательно-обязательно поступлю в универ и сделаю карьеру, слегка оттаял и, снисходительно поглядывая на меня, поведал, что и сам работает в клининговой компании, но намеривается с друзьями открыть свой автосервис и вот-вот станет предпринимателем. Место его работы мне было известно, в скорое предпринимательство я поверила не больше, чем он в моё поступление, но честно сделала круглые глаза и восторженно переспросила: «Правда?!» Доминго немедленно выпятил грудь колесом и принялся излагать подробности, а потом позвал меня танцевать.

Спустя ещё несколько коктейлей и рюмок с текилой голоса стали громче, движения развязнее, а шуточки - похабнее. Доминго уже откровенно лез с лапами, и мне стоило некоторого труда удержать его в рамках. Ничего особо интересного он так и не сказал, хотя я всячески наводила его на разговор о его нынешней работе вообще, и о мистере Монагане, пользовавшегося услугами его клининговой компании, в частности. В конце концов я со вздохом признала свою неудачу и поняла, что пора закругляться. Бросить два таблетки снотворного в бокал Доминго было несложно. Заодно я похвалила себя, что догадалась прихватить его из России, когда собирала аптечку в дорогу. В Штатах-то без рецепта хрен тебе что продадут.

– ...А потом пылесосом пройдёшься, и всё блестит, - бормотал Доминго, всё больше наваливаясь на меня.
– А иногда приходишь, а там всё загажено, мусор везде... Накидали, суки... Ненавижу тех, кто мусорит.

– А Монаган тоже мусорит?
– скорее в пространство, чем у собеседника спросила я. Может, попытаться порыться в мусоре, что вывозят из домов моих подозреваемых? Хотя едва ли я там что-нибудь найду.

– Монаган? Не... Он - не... А вот в том доме, который он... ик!.. купил в прошлом месяце... Там словно отродясь не убирали. Уж мы его драили-драили...
– голос Доминго перешёл в неразборчивое бормотание и смолк.