Охотничья трилогия

Конец писателя был трагическим. В июне 1910 года, в возрасте 47 лет, внезапно заболевает и умирает его любимая жена Альбертина. Сломленный невыносимым горем, этот могучий атлет не в силах сопротивляться тоске и обострившейся болезни…

«Моя кузина, чьи доброта и самоотверженность безграничны, останется со мной столько, сколько будет нужно, пока мучительная скорбь не перестанет терзать меня. Увы, это надолго! Ибо если телу моему лучше, то душа неисцелимо больна. Я по-прежнему безутешен, у меня бывают ужасные приступы горя. Страдание отныне мой удел. И я буду страдать, безутешно рыдая о любимой жене, которую я потерял» (из письма от 14 июля 1910 года).

Луи Буссенар пережил супругу меньше чем на три месяца. На 8 сентября ему была назначена срочная хирургическая операция. Врач по образованию, он не возлагал на ее исход радужных надежд, поэтому за несколько дней собственноручно составил завещание (разделив наследство поровну между двоюродной сестрой и тремя свояченицами) и даже текст извещения о смерти. На другой день после операции, 9 сентября, писатель скончался.

Следуя его распоряжениям, похоронная служба напечатала в типографии и разослала его друзьям следующее письмо, которое произвело эффект разорвавшейся бомбы:

«Луи Буссенар, писатель, имеет честь пригласить вас на свои гражданские похороны, которые состоятся в Экренне (Луаре) в понедельник, 12 сентября 1910 года, в час с четвертью.

Безутешный после смерти своей жены, он уходит на шестьдесят третьем году жизни, в скорби, которую ничто не смогло смягчить.

Он посылает своим многочисленным друзьям и преданным читателям последнее напоминание о себе.

Подходите к дому умершего, № 75 на бульваре де Шатодён в Орлеане, ровно пол-одиннадцатого, чтобы присоединиться к траурной процессии, которая проследует к вокзалу и отправится в 12 часов 1 минуту (поездом на Мальзерб, до станции Экренн)».

Некоторые парижские газеты, перепечатавшие этот невероятный текст, немедленно заявили о самоубийстве. Однако друзья романиста, знавшие о его длительной и тяжелой болезни, понимали, что это письмо – акт мужества, любви… а также пропаганды гражданских похорон. Даже в смерти Буссенар оставался писателем, любящим супругом и яростным антиклерикалом.

Романист был погребен рядом с Альбертиной на кладбище их родной деревни. Его мать, Элоиза Ланс, дожила почти до 106 лет, пережив всех своих родных…

Елена Трепетова [1] , член Союза писателей России, г. Муром (Владимирская область), 2017 г.

Приключения в стране львов

Глава I

Дикая симфония. – Соперники. – Львиный турнир. – Три охотника в засаде. – Джентльмен, гамен и жандарм. – Два выстрела. – К сведению любителей фотографировать животных. – Смерть кокетки. – Разрывная пуля. – Воспоминание об открытии охотничьего сезона. – Губительная сеть. – Похищение женщины гориллой.

1

Е. В. Трепетова – муромская поэтесса, с 2011 года занимается исследованием жизни и творчества Луи Буссенара, в ходе которого стерла немало «белых пятен» с биографии любимого писателя, нашла и перевела несколько неизвестных рассказов, отыскала утерянный оригинал романа «Монмартрская сирота» (в 2015 году). (Прим. изд.)

За густой завесой из листьев неожиданно раздался ужасающий рев и прокатился под деревьями-великанами. Насмешливый голос проговорил:

– Батюшки! Дебют органной трубы.

– Замолчи! – прибавил другой голос.

– Это все-таки лучше трубы газовой.

– Перестанешь ты или нет? По твоей милости нас могут растерзать.

Раздалось новое рычание, от которого задрожали неподвижные листья.

Эти дикие звуки послужили как бы сигналом. Со всех сторон из таинственных глубин тропического леса разнесся оглушительный громовой рев. Отчетливые, резкие ноты, несмотря на то, что воздух вокруг был густо насыщен влагой, разносились далеко кругом.

– Ну, так. Теперь оркестр сороковых бочек.

Неисправимый болтун никак не мог уняться.

– Нет, тебе, видно, непременно этого хочется, – возразил другой собеседник приглушенным голосом, но вполне явственно.

– Чего именно, monsieur Андре?

– Того, чтобы нас разорвали на клочки или чтобы мы вернулись ни с чем – это уж наверняка.

– Последнее было бы горше первого.

– Действительно. Проехать тысячу двести миль только затем, чтобы остаться с носом! А кто будет в этом виноват? Один ты.

– Довольно, начальник. Я прикусываю язык… Ай да киска! Вот это я понимаю.

Непочтительное прозвище киски шалун адресовал великолепной львице, которая выпрыгнула из чащи и застыла на месте при виде трех охотников, стоявших группой посреди поляны.

Львица не столько испугалась, сколько была изумлена, и глядела на людей не со злобой, а скорее с любопытством. В ту минуту она была похожа на художественное изваяние.

До сих пор она видала только людей с черной кожей; а теперь перед ней были люди с бледными лицами, одетыми в белую одежду.

«Это еще кто такие?» – казалось, спрашивала она.

Припав на одно колено, охотники с необыкновенным хладнокровием людей бывалых и неустрашимых ждали, что будет дальше.

Нервы у них были, очевидно, закаленные, крепкие. Да иначе и нельзя. Только с таким самообладанием и можно охотиться на крупных зверей, вроде льва или тигра.

Тут охотник ежеминутно встречается со всевозможными неожиданностями, причем малейшая оплошность может иметь роковые последствия.

В подобных случаях крепкие нервы – это все. Храбростью, конечно, обладает всякий добровольно поехавший охотиться на львов. Но нервы?..

У трех наших охотников по этой части было все безупречно. Ни один из них даже не моргнул, когда появилась львица. Только пальцы еще крепче сжали тяжелые двустволки, дула которых даже не шелохнулись.

Главным лицом в компании был мужчина во цвете лет и сил, – лет тридцати двух или пяти, – высокий, смуглый, могучего сложения. Болтун называл его monsieur Андре.

Сам болтун был юноша лет двадцати трех, а на вид даже моложе – лет восемнадцати. Выговор выдавал в нем парижанина из предместья, настоящего парижского гамена. Небольшого роста, но мускулистый крепыш, он смело смотрел на львицу своими серо-голубыми плутовскими глазами.

Третий был бесстрастен, как факир, и всей своей выправкой напоминал старого солдата, он им и являлся в действительности. Худощавое лицо, испещренное шрамами, большие брови дугой, нос крючком, длинные, концами вниз, усы, бородка в виде запятой, грудь колесом – словом, типичная солдатская наружность. Лет ему было не более сорока пяти.

Львица, кончив осмотр, глухо рыкнула, точно мурлыкнула, ударив себя хвостом по бедрам, сморщила нос, прижала уши и вся подобралась, готовясь к прыжку.