Охотник на мафию

Юрий скривился.

– Видел я их. Через трафарет иголки ставит?

– Нет-нет, – рассмеялся друг, – грамотный. Из Китая приехал. Десять лет по обмену работал. В перестройку в восемьдесят пятом уехал, только вернулся.

– А чё не раньше?

– Обмен же, – хихикнул Юрич. – Разведчик там, шпион здесь.

– Понятно. Скажешь охране, что хочу с Дмитричем поговорить. Домой поедешь. Выгребусь теперь сам. Лучше себя чувствую.

– Ну, да… Месяц уже. Пора.

– Много тут… наших? – спросил Юрий, и его едва не стошнило от этого слова: «наших».

– Ты же знаешь… Тут хрен кого увидишь, а я только к тебе приставлен. Даже гуляем в одиночестве.

– Ну и хрен с ними.

Персонал тут, действительно, мог выходить в коридор или на улицу, только если там не было других людей. Нажал на кнопку и жди, когда охрана разрешит выход. Время прогулки в периметре ограничено получасом. Выздоравливающим там нечего делать. Хочешь на улицу, значит здоров. Но это касалось только прикомандированных врачей, приходящих. Постоянно работали посменно и на улицу вообще не выходили.

– Хотя, – вспомнил «Сергей», – можно же отсюда…

Он нажал на кнопку, встроенную в деревянную панель и сказал:

– Передай Дмитричу, что врача Лисицына можно отпустить домой. Сам поправлюсь. Мне уже лучше. Ну вот и всё.

Динамик из-за сеточки, расположенной радом с кнопкой интеркома вдруг пробулькал:

– Слышь, Абдула. Я твою просьбу передал. Дмитрич сказал, что сам приедет к девятнадцати ноль-ноль. На тебя посмотреть хочет, с лепилой потолковать.

Юрий скривился, но ничего не сказал. А что тут скажешь? Начинаются экзамены.

– Что ты посмурнел? – спросил врач.

Больной снова скривился.

– Не люблю выглядеть беспомощным, – наконец сказал он и мысленно продолжил: «Особенно перед врагами».

А то, что Дмитрич враг, это он знал точно. У бандитов нет друзей. Так и сам Серёга говорил, когда Юрий его спрашивал: «Много у тебя в банде друзей?».

Они помолчали и Юрий… Или Серёга… Заснул.

Потом он просыпался, думал, его кормили, и он снова засыпал. Просыпался, его кормили, он засыпал. Сергей, Юрий наконец-то определился для себя с именем, почему-то засыпал сразу, как поест. И это хорошо, как сказала Верочка, ведь организм во сне восстанавливается быстрее. А имя «Сергей» он выбрал потому, что если бы он сделал наоборот, то ему пришлось бы рассказывать, как он очутился в этом теле. А этого он не знал.

Да и никто, наверное, не знал. Может быть какой-нибудь шаман? Но толку-то Юрию от того, что кто-то найдёт причину перемещения его души в чужое тело. Жить-то надо здесь и сейчас. Расскажи он тому же Дмитричу, что он мент, да его тут же и приколят к кровати. Ни мент, ни псих Дмитричу в напарниках не нужны.

Открылась дверь и в палату вошли. Его криминальный «шеф» и охранник-телохранитель. После череды, по-настоящему громких убийств, а именно взрывов, Сергей Балу ходил и ездил только с телохранителями.

Оценив обстановку, охранник вышел, оставив «шефа» с «подчинённым» с глазу на глаз.

– Ну как ты, Сергей? Говорят, легче?

– Нормально, – скривился от «чувств» «Сергей». – Спасибо Юричу.

– Да-а-а… Хороший врач, твой Юрич. Сколько наших он поднял?!

«Сергей» непроизвольно хмыкнул, имея ввиду, сколько эти «поднявшиеся» погубили людей. «Хмык» вызвал острую боль в груди и «Сергей» машинально посмотрел на забинтованную грудь и скривился.

– Больно? До свадьбы заживёт.

– Свят, свят, свят, – произнёс «Сергей», крестясь левой рукой. – Мне бы пораньше.

Шеф улыбнулся.

– Что, так и не нашёл себе единственную и неповторимую? В нашем театре много симпатичных. Зря ты на спектакли не ходишь. Не любишь классику, так хоть на посиделки приходи, познакомлю.

– Я же говорил, вроде. После развода видеть их не могу. Ненавижу. Как хорёк кур в курятнике давит, знаешь? Вот и я боюсь сорваться и всех передушить.

Эта фраза из уст «Сергея» вырвалась как-то самопроизвольно. Пока Юрий обдумывал, что сказать, Сергей уже сказал. Сергей сказал, а Юрий обомлел.

– «Ни хрена себе, какие у Абдулы тараканы в голове», – подумал он.

«Шеф» улыбнулся, вскинув брови, и неодобрительно дернул головой.

– Слышал я про твои отношения к слабому полу, но чтобы так… Хотел предложить тебе мою охрану возглавить. Всё равно ты сейчас надолго из строя вышел. Туда тебе после таких…

Он показал рукой на перевязанные раны.

– Правая совсем никак?

– У меня рабочие обе руки, а боксировать приходилось и одной левой.

– Это понятно, – дёрнул щекой Балу. – Все через это проходили. Но результат, как говориться, разный.

– Возглавить, это как? План через план. Маршруты, поездки, места встреч? А что твой Фёдор?

– Взорвали его, – не дрогнув лицом, сказал «шеф».

Балу по-мужски был красив и всегда выдерживал стиль. Он, практически постоянно, носил костюм и рубашки с правильно подобранными галстуками. Обувь предпочитал только классическую и очень дорогую.

Будучи спортсменом, Сергей Дмитриевич никогда не позволял себе являться на ежедневные бандитские стрелки в спортивной форме. Во-первых, они проходили в центре города возле театра, в котором работала его жена и он там часто в течение дня бывал, а во-вторых, он называл «бандитские стрелки» производственными «совещаниями», а на совещания руководитель должен приходить в костюме с галстуком.

И это работало. Группировка «Балу» была самая «культурная» и самая организованная из Владивостокских ОПГ1. Ещё более организованной считалась группировка братьев Ларионовых, но она в этом году окончательно умерла.

ОПГ «Ларионовы» была примером суперорганизованности, но от того и распалась. В их рядах были не обычные бандиты, а высококвалифицированные бойцы спецназа, а сама группировка копировала структуру и порядки спецслужб. Службой безопасности банды руководил бывший начальник контрразведки Тихоокеанского флота, поставивший работу «предприятия» по образу и подобию военизированных структур.

Однако начальник эс бэ, как это часто бывает, использовал внутренние конфликты и попытался ликвидировать лидеров и перехватить власть. И был ликвидирован сам, как, в прочем, и его подельники. Бунт был подавлен, но «Капраз», как в обиходе называли сэбовца, вероятно, «подрабатывал» на свою бывшую «контору», потому, что «органы» остаток банды взяли быстро и одного из братьев буквально недавно довели до предъявления ему обвинения в создании организованной преступной группировки, на счету которой официально числилось четырнадцать убийств. Другой брат сложил голову от рук «бунтовщиков».