Охотник за браконьерами

— Если мы будем ругаться и спорить, нас будет на три километра слышно.

Друзья замолчали. Снова негромко плескали весла, негромко поскрипывали уключины и громко стучали сердца у всех четырех.

— Левее, тут рыбопункт, — прошептал Андрей Петрович.

Им послышался негромкий собачий вой.

— Собака услышала, — трепеща от ужаса, сказал Василий Васильевич.

— Ерунда, — сказал Валентин Андреевич. — Просто, наверное, блохи ее кусают.

Почти в полной темноте они все-таки различили берега заповедного залива и верно направили лодку.

Лодка вошла в залив, прошла еще метров сорок и остановилась. Четыре рыбака начали закидывать сеть. Они все говорили шепотом. Слышались отдельные голоса, не имевшие определенного смысла и выражавшие только чувства участников этого безумно смелого предприятия:

— Давай, давай. Снижай медленнее. Отпускай. Кто сядет на весла?

Валентин Андреевич сказал:

— Я ведаю мотором, на весла пусть сядет кто-нибудь другой.

— Хорошо, — сказал патетически Василий Васильевич. — Я сяду на весла.

Он сел на весла. Валентин Андреевич по-прежнему сидел на руле. Лодка плавно двинулась, неторопливо волоча за собою сеть по заповедному заливу, в котором действительно было много форели. И сеть действительно забирала одну за другой великолепных крупных рыб, и сеть тяжелела, и лодка медленно шла, и кругом было тихо-тихо, и только слышался монотонный тихий плеск воды, в которую опускались и из которой выходили весла.

— Странно, — сказал Андрей Петрович. — Неужели тут такое сильное эхо?

— Да, — сказал Василий Васильевич, — мне тоже кажется, что шум весел отдается необыкновенно отчетливо.

— Подождите, — сказал Андрей Петрович, — перестаньте грести. Давайте прислушаемся.

Василий Васильевич перестал грести, и все четверо стали вслушиваться в тишину.

Как ни странно, но несмотря на то, что Василий Васильевич уже не греб, в тишине, в мертвой ночной тишине слышался звук весел.

— Странно, — сказал Степан Тимофеевич. — Если мы не гребем, так кто же гребет?

Почти одновременно они различили неясный силуэт лодки, почувствовали толчок, когда борт чужой лодки столкнулся с бортом их лодки, и услышали очень взволнованный и, очевидно, детский голос:

— Объявляю вас задержанными как браконьеров!

— Это кто? Андрей Сизов с рыбопункта? — спросил Василий Васильевич тонким женским голосом, чтобы быть неузнанным.

— Да, это Андрей Сизов с рыбопункта, — ответил мальчишеский голос.

— Понимаешь ли ты, что нас четверо взрослых мужчин, а ты мальчишка? — спросил Степан Тимофеевич Мазин.

— Да, понимаю, — ответил мальчишеский голос.

Глава пятая ЧЕТВЕРО НА ОДНОГО

Андрей очень боялся. Он понимал, что затеял предприятие почти безнадежное. В самом деле, что может сделать он, мальчишка, с несколькими взрослыми мужчинами? Он слышал, что у настоящих браконьеров есть и ружья, заряженные пулями, которыми можно убить медведя, а у некоторых — и пистолеты, и что, когда дело касается сохранения тайны, они отстреливаются и не останавливаются перед убийством.

По правде сказать, очень ему хотелось лежать в постели и слушать, как мирно посапывает Клаша, и не обращать внимания на то, что подвывает Барбос.

Что же заставило его бросить постель, дом, и маленькую сестру, и тепло, и покой, и безопасность; что же заставило его в темную, безлунную ночь выйти из дома и, напрягая все силы, спихнуть лодку в воду и торопиться в залив, где были неведомые враги, наверное, сильные, наверное, жестокие и беспощадные?

Трудно сказать. Есть в человеческой душе чувства, которые объяснить трудно, но которые живут и определяют поведение человека, которые называются благородством, честностью, мужеством и без которых, наверное, человек мало чем отличался бы от коровы или свиньи.

И чувства эти действуют на человека и в старости, и в юности, и в восемьдесят лет, и в двенадцать лет.

Так или иначе, лодка шла в темноте по озеру, и Андрей, щуря глаза, вглядывался вперед и старался, чтобы весла не плескали. По как он ни всматривался в темноту, ничего не было видно. Он напряженно вслушивался в тишину и долго тоже ничего не слышал, а потом услышал, как тихо плещет вода под веслами, и понял, что браконьеры здесь, и когда всмотрелся по направлению звука, то увидел неясный силуэт лодки и людей, которые что-то делали, шепотом переговариваясь, и понял, что они опускают сеть.

И тут Андрей совсем испугался. При чем тут ружья, пули, пистолеты! Достаточно одного удара веслом, чтобы он, Андрей, свалился в воду, и лодка с незаконно добытой рыбой ушла. Потом ищи, доказывай, отчего погиб молодой Сизов. Может быть, он даже браконьерствовал и сам погиб в результате несчастного случая. Тогда ляжет позор на семью Сизовых, и несчастье, гибель сына, будет вызывать не сочувствие, а осуждение.

Андрей начал грести назад и уже твердо решил, что вернется сейчас домой, ляжет в постель, укроется одеялом, запрет двери на все запоры, и иди доберись до него. Тем более он же мальчик, он не обязан ловить браконьеров. Его дело нехитрое: учись, получай пятерки или в крайнем случае — четверки. Когда вырастешь — с тебя спросят, а сейчас… как же можно с ребенка спрашивать!

Все это было так убедительно, что Андрей отошел от туманного силуэта лодки назад метров на пятьдесят, а потом вдруг остановился и энергичными гребками послал лодку вперед, потому что вдруг с огромной силою взыграло в нем то удивительное чувство, которое отличает человека от коровы или свиньи.

В это время люди, бывшие в той лодке, которая еле только проглядывалась в темноте, все продолжали шептаться и действовать, и Андрей, глаза которого к темноте уже привыкли, понял, что они вытаскивают сеть, и разглядел, что их было четверо, и стал еще сильнее грести, потому что подумал: «Вытащат они сеть, и рыба, может быть, задохнется, погибнет». Он подвел свою лодку вплотную к браконьерской, ударился своим бортом об их борт и сказал тоном, уверенным и властным:

«Объявляю вас задержанными как браконьеров!»

Дальше был разговор, который мы уже изложили в предыдущей главе.

С точки зрения логики, весь выигрыш был на стороне четырех взрослых мужчин. Их было четверо. И каждый из них был в десять раз сильнее маленького Андрея, который совсем недавно перестал увлекаться солдатиками, который совсем недавно запомнил, где в окончании «ться» надо ставить мягкий знак, а где не надо, который еще до сих пор путался в нехитрой теореме о том, что сумма углов треугольника обязательно равна двум прямым.