Охотник за приданым

— Ты отплываешь сегодня?

— Да. Мои корабли готовы, и я хочу покинуть Бостон до прихода англичан.

— А Лили знает, что долго не увидит тебя?

Губы Мэта тронула загадочная улыбка.

— Знает.

— Ты уже виделся с ней сегодня? Но ведь еще слишком рано!

— Я виделся с ней этим утром, этой ночью и прошлым вечером.

Столь исчерпывающий ответ сказал Саре все, что она хотела знать. Неужели ее упрямый братец наконец-то понял, что они с Лили созданы друг для друга?

О, ей так хотелось в это верить!

9

Проснувшись, Лили потянулась, нежась в лучах ласкового весеннего солнышка, и почувствовала, как все ее тело охватывает непривычная сладостная истома. События минувшей ночи разом ожили в памяти, и девушка в испуге взглянула туда, где еще совсем недавно лежал Мэт. Его место было холодным и пустым. Таким же, как и ее сердце Он ушел. И, возможно, никогда не вернется. И те слова, что она так жаждала услышать от него, навсегда останутся на его совести. Если у него есть совесть…

Сосредоточившись, она старательно восстанавливала в памяти все то, что он говорил этой ночью. Нет, ничего из сказанного даже отдаленно не напоминало признания в любви. Вопрос, который она сама поставила перед собой, засыпая, так и остался неразрешенным: как долго можно жить с мужчиной, не видящим разницы между истинным чувством и заурядным сексом? Отдаваться ему, зная, что тебя берут не из любви, а из похоти? Что же делать? Терпеть, теряя с каждым разом частицу себя, или искать любовь на стороне?

«Ты не сможешь вечно жить теми крохами, какими он считает возможным одаривать тебя, блюдя свою драгоценную свободу», — ответил внутренний голос.

Оставаться в Хоуксхевене означало впасть в полную зависимость от его мимолетных милостей, терпеть то холодность и безразличие, то вспышки страсти. Лили не желала делить Мэта ни с Клариссой, ни с другими женщинами, с нетерпением ожидавшими своей очереди прыгнуть к нему в постель. Оставаться в Хоуксхевене означало превратить свою жизнь в сущий ад.

Чем больше девушка думала об этом, тем хуже ей становилось. Без сомнения, за это время Мэт приобрел над ней немалую власть, красноречивым доказательством чему служила как прошлая ночь, так и то, что, несмотря на весь его эгоизм, ее сердце открылось для него. Внезапно мозг Лили пронзила страшная мысль: а что, если она беременна? Что, если его семя успело пустить корни и теперь разрастается внутри ее? И Лили пришла к единственно возможному решению.

Сначала надо убедиться, что она не носит ребенка Мэта, а затем, если все в порядке, оставить Хоуксхевен.

То, что, уходя, она навсегда потеряет свое состояние, ее мало волновало. Гораздо важнее было сохранить себя и уважение к себе. Лили сомневалась, что упрямый, гордый Мэт ринется за ней в Англию, умоляя ее вернуться. Да его туда и не пустят — идет война. Отец вряд ли откажет дочери в праве обрести покой под крышей родного дома, но, даже если такое случится, она сумеет как-нибудь прожить.

Оставаться с Мэтом — безумие. Постоянно страдать от неразделенной любви, переживая ночи страсти и дни, полные мучительных раздумий о том, что рано или поздно настанет час, когда он предпочтет ей любовницу… На такое могла согласиться только полная дура, а она себя таковой не считала.

За завтраком Лили выглядела слишком печальной и измученной для женщины, проведшей ночь любви со своим мужем. Или ее так расстроил отъезд Мэта?

— Сегодня ни свет ни заря Мэт разбудил меня, чтобы попрощаться, — сказала Сара с намерением хоть как-то завязать разговор.

— В самом деле? — оживилась Лили. — А он не просил тебя что-нибудь мне передать? Быть может, оставил записку?

— Нет, дорогая, он только сказал, что провел эту ночь с тобой, — покачала головой Сара и поспешила добавить:

— Лили, я уверена, Мэт понял наконец, как ему повезло, что он женился на тебе. И когда он вернется…

— ..Ничего не изменится, — закончила за нее девушка с такой ядовитой усмешкой, что сердце Сары болезненно сжалось.

— Но, Лили, поговорив сегодня с Мэтом, я решила… мне показалось, что ты и он.., что вы…

— Сара, милая, — слабо улыбнулась Лили, — твой брат провел эту ночь со мной только потому, что ему нужна была женщина. Мэт — сильное, здоровое животное, которое безумно гордится своей незаурядной потенцией. Его мужское самолюбие тешит то, что он может вломиться ко мне в любое время и у меня нет права ему отказать. Твой брат отменный любовник, и ему доставляет удовольствие оттачивать на мне свое мастерство.

Сара зарделась, смущенная подобной прямолинейностью.

— О, Лили, тебе всего восемнадцать, а ты уже так цинична. Неужели виною тому Мэт?

Лили опустила золотистые ресницы, их тени затрепетали на ее щеках, как крылья бабочек. Ей не следовало говорить с Сарой столь открыто. Особенно о человеке, который доводится ей братом и перед которым она преклоняется. Но не могла же она допустить, чтобы наивная девушка и вправду поверила, будто он по-настоящему полюбил свою жену. Да и себя не стоило обманывать. Мэт представления не имеет о том, что такое любовь.

— Не суди Мата слишком строго, — смущенно попросила Сара, искренне желая, чтобы две заблудших души наконец обрели друг друга.

— Нет никаких сомнений: твой брат предпочитает мне Клариссу.

— Ты ошибаешься, — горячо возразила Сара'. — За последние пять лет у него была тысяча возможностей жениться на ней. Но выбрал-то он тебя. Что теперь скажешь?

— Деньги, дорогая моя Сара, деньги. — В голосе Лили вновь зазвучали саркастические нотки. — И еще родословная, как у породистой гончей. У Клариссы нет ни того, ни другого.

— Ты не должна так говорить! Мне показалось, нет, я уверена, что, едва Мэт заговорил о Клэе…

— А что он сказал? — насторожилась Лили.

— Думаю, Мэт просто с ума сходит от ревности. Уезжая, он приказал не пускать Клэя на порог Хоуксхевена.

Что это, как не проявление любви?

— Мэт — собственник и не позволит никому и пальцем прикоснуться к своему достоянию, — мгновенно отреагировала Лили. — Я принадлежу ему — и руки прочь от любимой игрушки. Лишь он, по своему усмотрению, может пренебрегать мною, не замечать меня, использовать для любовных утех. Но одна мысль о том, что я могу предпочесть другого, для него непереносима.