Охотник за смертью: Честь

Достав бластер, Оуэн нацелил его на груду мертвых тел и выстрелил. Энергетический луч прорвался сквозь замороженные трупы, прорезав туннель шириной добрых три фута. Казалось, гигантский червь, преследуя непонятную и страшную цель, проел нору в куче мертвецов. Убрав оружие на место, Оуэн повернулся к Хэйзел.

— Проберемся немного вперед по туннелю, после чего ты прикроешь вход в него телами, дабы замести следы. Я пробурил достаточный проход, чтобы добраться до другой стороны пещеры.

Хэйзел на мгновение задержала на нем взгляд.

— Тебя ничто не может остановить, так, Дезсталкер?

— Да. Я знаю, для тебя это трудно, Хэйзел. Но, видишь ли… ты мне нужна. Сделай это для меня.

— Хорошо. Только ради тебя. Потом будешь у меня в неоплатном долгу. — Она сердито взглянула на туннель. — Однако уже темнеет… Если мы окажемся внутри, то как узнаем, в каком направлении двигаться?

— Я знаю, где находится потайная дверь, — заверил Оуэн, — и могу нащупать ее вслепую. Следуй за мной и не волнуйся. Уверяю тебя, здесь мы с тобой ни за что не заблудимся. Пошли.

Отвернувшись, Дезсталкер решительно ступил в усыпальницу мертвых. Мертвящий холод резанул его с остротой ножа. Оуэн так сильно задрожал, что громко застучали зубы. Когда морозный воздух проник в глотку и легкие, ему показалось, будто он проглотил лезвие бритвы. Ресницы и брови вмиг покрылись инеем. Мороз прихватил жидкость глазного яблока, и глаза тотчас заломило от боли. Стиснув зубы, Оуэн отчаянно заморгал и, опустившись на колени, собрался войти в проделанный им коридор. Несмотря на то что бластер был выставлен на максимальную ширину рассеивания, туннель получился узким и пробираться по нему можно было лишь на четвереньках. Во время движения раздавался неприятный гулкий звук, словно под ним были не мертвые тела, а твердый бетон. Прорезав их с аккуратностью хирургического ножа, луч бластера обнажил внутренности, цвет которых был преимущественно серым, с небольшой примесью розового и фиолетового — от дикого холода померкла даже естественная окраска.

Оуэн неустанно пробирался вперед. Человеческая плоть оказалась столь ледяной, что, касаясь ее, он обжигал руки. Инстинкт требовал немедленно убираться вон, однако Оуэн решительно отказывался его слушать. Еще крепче стиснув зубы, он полз дальше и дальше. Руки всякий раз примерзали к обледеневшим трупам, и ему приходилось прилагать немалую силу, чтобы отодрать их, зачастую вместе с кусками собственной плоти. Никакой боли Оуэн не чувствовал и знал: рано или поздно раны непременно затянутся. К тому же чем больше охлаждалась его кожа, тем меньше прилипали руки. Тело уже довольно неплохо адаптировалось к ужасному холоду, а температура его снизилась до уровня, при котором любое другое живое существо не смогло бы остаться в живых. Глаза Оуэна широко распахнулись и застыли в одном положении. Но, как ни странно, он перестал дрожать, а при дыхании из носа больше не шел пар. Оуэн пробирался все глубже и глубже в царство мертвых и чем дальше углублялся в туннель, тем темнее становилось вокруг.

Он слышал, как за ним ползет Хэйзел, однако когда он с хрипом выдавил из себя ее имя, ответа не последовало. По всей вероятности, от холода у нее свело голосовые связки. Так или иначе, обернуться и узнать, все ли в порядке, Оуэн все равно не мог — туннель был слишком узок. И ему ничего не оставалось, кроме как Держать курс к потайной двери.

Внутри стало совершенно темно. Последние отблески света из главной пещеры и лучи, исходящие от силового поля, давно уже перестали освещать путь, и путники погрузились в беспросветный мрак. Слышались лишь хруст и треск трупов, которые Оуэн передвигал с места на место. Казалось, мертвее, возмущенные присутствием среди них живых, зашевелились. Тому, что вокруг ничего не видно, Оуэн был только рад. При мысли о том, что какой-нибудь мертвец вдруг откроет глаза, его охватывал дикий ужас. Случись такое на самом деле, он, пожалуй, тронулся бы рассудком. Есть такие вещи, от которых любой нормальный человек сойдет с ума. Почти уверив себя в том, что из темноты может появиться чья-то мертвая кисть и схватить его за руку или ногу, Оуэн постоянно оставался настороже.

Ему казалось, что мертвые тела давят сверху все сильнее и сильнее. И чем больше он об этом думал, тем больше его охватывала клаустрофобия. Оуэн уже стал сомневаться, что выбрал правильный курс. А если он сбился с пути? В кромешной тьме, царящей вокруг, невозможно отличить одно направление от другого. Вдруг они с Хэйзел, окончательно заблудившись в царстве мертвых, просто ползут по кругу? Ему казалось, что ужасное путешествие слишком затянулось. Казалось, он навечно угодил в ловушку и теперь погребен в аду. Уже давно пора добраться до потайной двери… Но он здесь не один, рядом Хэйзел — эта мысль согревала ему душу и придавала силы двигаться дальше.

Время от времени Оуэн резко останавливался, цепляясь за чьи-то скрюченные пальцы. Они были твердыми, как металл, и он, нащупывая их вслепую, порой был вынужден их ломать. Несмотря на то что из-за непроглядной темноты Оуэн не видел тела погибших, он представлял себе, насколько они обезображены. Позы явственно свидетельствовали о мучительной смерти, которую приняли жители Виримонда, отчаянно сражавшиеся против захватчиков. Мысли о том, что претерпели его люди, всколыхнули в душе Оуэна очередную волну гнева, которая подогрела его изнутри и прибавила скорости движениям.

Наконец он добрался до дальней стенки пещеры, и его руки уперлись в твердый металл. Из-за холода он медленно соображал и не сразу понял, что достиг желанной цели. Мысли в голове текли вяло, но когда осознание наконец вернулось к нему, Оуэн позвал Оза и попросил его открыть потайную дверь.

Бесшумно скользнув в сторону, стенная панель отворилась. В лицо ударил яркий свет, ослепив замороженные и потому не закрывающиеся глаза. От боли и радости из груди у Оуэна вырвался победный крик, который больше походил на хриплое карканье вороны. Он выкарабкался в коридор и тотчас рухнул на пол без сил. Тепло окутало его тело, повалил пар.

Вырвавшийся из камеры мертвых холодный воздух застилал пространство коридора густым туманом. Пока Оуэн беспомощно лежал на полу, внутри его организма творилось нечто невообразимое. Извивавшийся в теле холод, прежде чем сдать свои позиции, решил над ним вдоволь поиздеваться. Оуэну казалось, что внутри орудуют тысячи кинжалов. Однако где-то в глубине еще тлели угли гнева и, дюйм за дюймом растапливая лютый лед, возвращали телу жизнь. Первыми зашевелились пальцы. Сгибаясь и разгибаясь, они хрустели, словно сухие ветки под ногами. Когда тепло проникло в одеревеневшие мышцы, тело, медленно пульсируя, стало постепенно обмякать и расслабляться. С каждой минутой боль становилась все чудовищней, но Оуэн был ей рад — после долгого пребывания в царстве мертвых к нему возвращалась жизнь.

Заставив себя подняться на ноги, Оуэн стал искать глазами Хэйзел. Только тогда до него дошло, что она не выбралась из туннеля вслед за ним, а все еще остается внутри, среди мертвецов. С трудом передвигая ноги, каждое движение которых сопровождалось громким треском, Оуэн направился обратно к двери. Позвал Хэйзел по имени… Никто не откликнулся. Яростно отбиваясь от наседающего тумана, он попытался вглядеться в темноту туннеля, однако и тут его постигла неудача — глаза оказались не способны что-либо разглядеть. Он вновь выкрикнул ее имя, но его голос вмиг поглотили холод и мрак. Тогда Оуэн обратился к своему подсознанию, пытаясь установить с Хэйзел ментальную связь, но та ускользала от него. Вероятно, из-за того, что ею давно не пользовались, связь оказалась ослабленной. Как он мог оставить Хэйзел одну в холоде и мраке, в этом царстве смерти? Нужно во что бы то ни стало отправиться обратно в туннель и спасти Хэйзел.

Что-то внутри него восставало против этого решения. Вернуться в туннель он почему-то не мог. Не мог и все. Холод и мрак, равно как весь прочий ужас, едва не лишили его жизни. Только сумасшедший стал бы испытывать судьбу дважды. Но чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что бросить Хэйзел на произвол судьбы тоже не может. Он должен вновь погрузиться в кромешный ад. Другого выхода нет. Ей требовалась помощь.

Сделав глубокий вдох, Оуэн окунул голову по плечи в морозный воздух туннеля. Тот принял его в свои неприветливые объятия, словно давно знакомый враг. Однако все эти ощущения прошли мимо сознания Оуэна, так как оно целиком было поглощено мыслями о Хэйзел. Ему стоило большого труда заставить себя ползти через адский туннель во второй раз. Но он полз и полз, одержимый единственной целью. Вдруг чья-то рука больно схватила его за кисть. Дыхание перехватило. На мгновение ему почудилось, что со всех сторон его окружили мертвые и что он угодил в их холодный ад, дабы остаться там навсегда… Когда же он понял, что ледяная рука принадлежит Хэйзел, сердце радостно забилось у него в груди.