Охотник за смертью: Судьба

— В кои-то веки мы сошлись во мнении, — сказал Кэррион. — «Возрожденные» жаждут уничтожить и низвергнуть во тьму все живое в Империи. У меня ушло на это долгое время, но я наконец-то нашел врага, которого ненавижу еще больше, чем человечество.

— Ладно, — сказала Хэйзел. — Раз все туда, то я, наверное, пойду тоже. Доверия к этому Лабиринту у меня нет ни на грош, но, боюсь, никакого другого козыря в игре против «возрожденных» у нас не осталось. Можешь отпустить мою руку, Оуэн.

Оуэн отпустил ее запястье, но взял в руку ее ладонь, повернул Хэйзел к себе, взглянул ей прямо в глаза и твердо сказал:

— Нет, Хэйзел. Тебе нельзя. Ты должна вернуться на корабль и отвлекать «возрожденных» на себя, пока мы будем находиться в Лабиринте. Сколько мы там пробудем, неизвестно, а допустить, чтобы «возрожденные» оказались поблизости от Лабиринта, нельзя ни в коем случае. Они могут уничтожить Лабиринт только для того, чтобы помешать мне добраться до ребенка.

— Шутишь ты, что ли? — раздраженно воскликнула Хэйзел. — Чем я их отвлеку? На нашем корыте нет ни единой завалящей пушчонки.

— Зато наш корабль очень быстр, — сказал Оуэн, — и у меня есть… ощущение, что Лабиринт внес в него некоторые изменения. Я чувствую… думаю… что на новом «Бродяге» ты найдешь все необходимое для обороны.

— Лабиринт? — переспросила Хэйзел. — С каких это пор Лабиринт научился переоборудовать звездолеты?

Оуэн улыбнулся:

— Наверное, просыпается не только ребенок. Сдается мне, и сам Лабиринт пробуждается от еще более глубокого сна.

— Здорово! — сказала Хэйзел. — Для полного счастья нем не хватало только этого. Новых, непредсказуемых осложнений. Выходит, ты хочешь, чтобы я выступила в роли чертовой приманки. Превратилась в мишень для всей прорвы «возрожденных» на то время, пока вы, всей компанией, будете вести умные разговоры с этой хреновиной. Я имею в виду Лабиринт. Замечательно. Мне остается только нарисовать у себя на груди бычий глаз.

— Полагаю, мы уже миновали ту точку, до которой наши желания имели значение, — сказал Оуэн. — Я должен идти, Хэйзел. Лабиринт призывает меня. Неужели ты этого не чувствуешь?

— Без меня тебя убьют, — деревянно произнесла Хэйзел. — Бьюсь об заклад, непременно убьют. Тебя ведь всегда так и тянет в самую гущу неприятностей.

— Если бы я держался подальше от них, то никогда не встретил бы тебя, — парировал Оуэн.

Сайленс с Кэррионом, переглянувшись, отошли в сторонку, давая Оуэну и Хэйзел возможность ненадолго остаться наедине. В этот момент Хэйзел снова вспомнила сон, в котором она одна стояла на мостике «Бродяги», сражаясь против сонма чудовищ, но опять промолчала. Она почти физически чувствовала неумолимую поступь Рока, а вместе с этим и краткий всплеск чего-то, похожего на панику. Ей захотелось убежать или вырубить Оуэна, чтобы он не смог ее покинуть. Но Хэйзел усилием воли совладала и с этим чувством, и с этими желаниями. Она не хотела огорчать Оуэна.

Он смотрел на Лабиринт Безумия, слегка наклонив вбок голову, как будто прислушиваясь к мелодии, звучавшей лишь для него одного. А когда наконец обернулся к ней, улыбка его была столь печальной, что у нее едва не разорвалось сердце.

— Мы проделали вместе долгий путь, — сказал Оуэн. — Странствовали по диковинным местам, видели невероятные чудеса и вступали в славные поединки с могущественнейшими врагами. Несколько раз нам даже случилось побывать в аду и принести свет во тьму. Пристало ли нам просить для себя большего?

— Лично я никогда не рвалась в героини, — сказала Хэйзел. — Мне просто хотелось, чтобы ты был со мной и мы не расставались как можно дольше.

— Так или иначе, мы стали героями и навсегда вошли в легенды, — промолвил Оуэн. — Долгий путь от бывшего кабинетного ученого и бывшей контрабандистки. За свою не столь уж долгую жизнь мы добились куда большего, чем простым людям удается за куда более долгое время. Этим можно гордиться.

— Как я понимаю, Охотник за Смертью, ты пытаешься со мной попрощаться, — промолвила Хэйзел, удерживая его взгляд. — Так или иначе, нам не суждено больше встретиться, так?

— Кто знает? — ответил Оуэн. — Мы пустились в это путешествие с широко открытыми глазами, не теша себя иллюзиями и имея представления о том, во что ввязываемся. Всем известно, что жизнь героя должна завершиться героической кончиной. Лишь немногие легенды имеют счастливый конец. Жаль, конечно, что у нас не было многого из того, что обычные люди принимают как должное: нормального дома, семьи, детей. Немного времени для самих себя, которое можно посвятить друг другу, не принося его в жертву политике, долгу и неизбежности. Увы, это не было суждено ни мне, ни тебе. , хотя самым лучшим, что встретилось мне на моем жизненном пути, была ты, Хэйзел д'Арк. И ни одного мгновения, проведенного с тобой, я не променял бы на долгие годы спокойной, безмятежной жизни довольного собой книжного червя.

— А лучшим, что встретилось на моем пути, был ты, Оуэн Охотник за Смертью, — промолвила Хэйзел, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее не дрожал. — До того как ты появился в моей жизни и перевернул ее вверх тормашками, мне каждое утро приходилось убеждать себя в том, что есть хоть какой-то смысл опять выбираться из постели. Ты познакомил меня с такими понятиями, как долг и честь, и сделал-таки мою жизнь осмысленной, пусть даже тебе приходилось вбивать все это в мою упрямую башку. Только благодаря тебе я не осталась такой, какой была. Мелкой преступницей.

— Но с чего ты взяла, будто это непременно конец? — с отчаянием произнес Оуэн. — Вдруг я выйду из Лабиринта, одаренный великой мощью, дающей возможность победить «возрожденных». Вдруг обновленный корабль обладает потенциалом и ресурсами, которые позволят тебе продержаться до моего возвращения? Вдруг мы спасем человечество в последний раз, а потом уже не расстанемся до конца своих дней? Во вселенной случались и более неправдоподобные события.

— Да, — сказала Хэйзел. — Возможно, все так и будет.

Но ни он, ни она в это не верили.

Они крепко обнялись: одна теплая щека прижалась к другой. Отчасти это было сделано для того, чтобы не приходилось смотреть друг другу в глаза.

В ушах обоих звучало их громкое, напряженное дыхание, и они слышали биение сердец друг друга. Их объятия были таковы, словно их могли разлучить уже в следующий миг, и они хотели оттянуть этот миг на вечность. Но в конце концов отстранился и медленно отодвинул от себя Хэйзел именно Оуэн. Долг и честь всегда были стальным стержнем его сердца. Он был тем, кто всегда готов делать то, что подобает и должно, не задумываясь о последствиях. Охотник за Смертью.

Они снова заглянули в глаза друг другу, и оба не решились дать волю подступавшим слезам из опасения огорчить другого.

— Я люблю тебя, — сказал Оуэн. — И всегда буду любить. Я никогда не забуду тебя, пока я жив.

— Я тоже никогда не забуду тебя, — промолвила в ответ Хэйзел. — Даже если буду жить вечно.

Оуэн подождал с минуту, но Хэйзел ничего больше не сказала. Оуэн понял. Улыбнувшись в последний раз, он нежно поцеловал ее в губы и быстро зашагал прочь. Теперь его взор был обращен к Лабиринту Безумия.