Охотник за смертью: Судьба

— Но что-то ты все-таки помнишь. Едва ли один человек из миллиона знает о Черном Колледже или Красной церкви. Или Сотне рук. Ты знаешь о них, потому что мы внедрили это в твое сознание. И поверь, это не единственное, что было внедрено нами туда для последующего использования.

— О чем ты толкуешь, Брендан? — проговорил Роберт, схватив кардинала за грудки. — Ты угрожаешь мне? Бог свидетель, если тебе вздумается угрожать мне или Констанции, ты не выйдешь отсюда живым.

— Отпусти меня, Кэмпбелл, — спокойно ответил кардинал. — Я знаю кое-что такое, что необходимо узнать и тебе. Пока не стало слишком поздно.

Терпеливо дождавшись, пока Роберт, взяв себя в руки, отпустит его, кардинал нарочито неторопливо расправил свое одеяние и сказал:

— Тебе следует научиться контролировать себя, Кэмпбелл. Это один из первых навыков, которые мы прививаем в Черном Колледже. Наряду с терпением и прозорливостью. Видишь ли, если человек должным образом подготовлен и настроен, его сознание превращается в оружие. И наше оружие размещено повсюду. Некоторые люди, вступающие в Блю Блок, подвергаются психологической обработке. Мы изменяем их мышление, программируем их на то, чтобы они жили и умирали во имя Блока, перекраиваем их сознание и мораль под наши нужды, а потом заставляем их забыть о случившемся. Эти люди и именуются у нас Сотней рук. Это сотня аристократов, юношей и девушек, о которых никто не знает и которых никто ни в чем не подозревает. Они действительно являются нашими руками, нашим тайным оружием, всегда готовым нанести неожиданный удар. Они понятия не имеют о своем предназначении, пока кодовые слова не пробудят их от сна, который они считают своей жизнью. И ты, Роберт Кэмпбелл, один из них.

Роберт почувствовал, как его лицо покрывается бусинками пота. Желудок скрутило болезненным узлом.

— Ты хочешь сказать, что… я один из этой Сотни рук?

— О да! Ты был подвергнут психическому программированию и, несмотря на все прошедшие годы, не задумываясь убьешь любого, на кого тебе укажут. Нужно лишь произнести кодовые слова, которые, как ты понимаешь, мне известны. Впрочем, мне, возможно, и не придется их произносить, если ты четко осознаешь необходимость … благоразумия.

— Все это чушь собачья!

Брендан наклонился вперед:

— Мы все возвращаемся домой.

Лицо Роберта Кэмпбелла утратило всякую живость, стало бесстрастным. Взгляд его остекленел, а голос, когда он заговорил, звучал ровно:

— Код активации принят. Просьба подтвердить статус.

— Статус нейтральный. Перезагрузка.

Роберт Кэмпбелл снова осознал себя, но уже совсем по-другому. Он задыхался и некоторое время чувствовал себя так, будто разваливается на части. Какой-то миг назад его личность оказалась вытесненной в дальний уголок подсознания, а его мозг занял кто-то другой. Холодный, рациональный, готовый использовать его, Роберта, тело, чтобы убить любого, в то время как подлинное сознание Кэмпбелла, подавленное и обессиленное, не могло бы этому помешать.

— Ублюдок! — прохрипел он. — Что ты со мной сделал?

— Не я, — сказал кардинал Брендан. — Блю Блок. Внутри тебя пребывает одна из Сотни рук, и чтобы пустить ее в ход, необходимо лишь произнести кодовое слово. Конечно, как уже было сказано, можно обойтись и без этого. Все зависит от тебя.

— Чего ты хочешь?

— Используй свое влияние и уговори Констанцию отказаться от конфронтации с семьями вообще и кланом Чоджиро в частности. Пусть она исполняет церемониальную роль королевы, но никогда не вмешивается в реальную политику.

— Она никогда на это не пойдет.

— Лучше бы тебе, Кэмпбелл, склонить ее к такому решению. По той простой причине, что, если ты ее не обезвредишь, ей придется умереть. Мы не можем допустить, чтобы она, с ее потенциальными возможностями, взойдя на трон, продолжила противостоять семьям и Блю Блоку. Нам придется ее убить. Точнее, придется поручить это тебе.

При виде ужаса на лице Роберта кардинал Брендан улыбнулся:

— Вижу, ты начинаешь осознавать особенности своего положения. Тщательно обдумай мои слова. Прояви настойчивость, сумей убедить свою красавицу не лезть в политику, и вы с ней проживете долгую, счастливую жизнь. Будешь упорствовать, и она умрет. Отправится следом за твоей предыдущей невестой. До свидания, Роберт. Я получил удовольствие от нашей короткой беседы. Как-нибудь мы непременно потолкуем еще.

Он дезактивировал защиту и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Роберт остался один, ошеломленный и раздавленный. Как бороться с врагом, который живет внутри твоей собственной головы? Он до боли сжал кулаки, тщетно силясь унять дрожь. Ему уже пришлось пережить утрату невесты, и одна мысль о возможности снова потерять любовь внушала ужас на грани безумия.

Тоби Шрек и его оператор Флинн медленно осмотрели разгромленный офис в помещении компании «Имперских новостей». Вернее, то, что от этого офиса осталось. Сила взрыва была такова, что стены выгнулись наружу, а мебель превратилась в щепки, годные только на растопку. В самом центре пола, где сдетонировало взрывное устройство, осталась почерневшая дыра, а все вокруг обгорело, оплавилось или закоптилось. Лишь на бронированном стекле единственного окна остались участки, пропускавшие в разрушенное помещение солнечный свет. Вытяжные вентиляторы работали на полную мощь, очищая воздух от копоти и дыма.

Взирая на жалкие остатки своего офиса, Тоби печально покачал головой, задумчиво поворошил обугленные обломки своего любимого письменного стола и уверенно произнес:

— Бомбу прислали по почте. Обычно служба безопасности их выявляет, но эта, надо думать, была замаскирована с особым умением. Можно сказать, что я оказался «под огнем критики» в самом буквальном смысле.

— Это ты в точку попал, — согласился Флинн. — Но тебе ведь не привыкать, а? Как мне помнится, это четвертый офис. И четвертый взрыв. Я слышал, будто твоя секретарша требует доплаты за риск, а иначе грозится оставить тебя без чая.

Тоби поморщился:

— Давай не будем говорить о грозной мисс Кэйл. Она работоспособна, профессиональна и настолько правильно мыслит, что я боюсь ее до потери пульса. Мне чертовски недостает моей прежней секретарши, мисс Ловетт. Вот была милашка: симпатичная, на мордашке всегда улыбка, а в очаровательной головке ни единой мысли.

— Ага, — отозвался Флинн. — Жаль только, что все это оказалось прикрытием, а на самом деле она была шпионкой и террористкой. Это ж надо было ухитриться: пронести бомбу в бюстгальтере! Но должен заметить, что ее глупость казалась столь совершенной, что это вызывало подозрения. Во всяком случае, у меня. Полагаться на женщину, у которой помада не гармонирует с румянами, нельзя ни в коем случае: это вернейший признак самого изощренного коварства. Кстати, удалось ли службе безопасности выяснить, на кого именно она работала?

— Пока нет, — ответил Тоби. — После того как она исчезла, на компанию обрушился шквал заявлений от желающих взять на себя ответственность за взрыв. Меня многие не любят, Флинн. Это один из вернейших признаков, что я хорошо выполняю свою работу.

— О человеке судят по числу нажитых им врагов, — торжественно заявил Флинн.

— Чертовски верно, — промолвил Тоби, слегка приободрившись. — Можно сказать, если тебе подложили бомбу, то это своего рода знак профессионального признания. Если кто-то пытается меня убить, стало быть, я очень близко подобрался к тому, что этот «кто-то» пытается скрыть.

— Ну, если ты уже закончил ликовать по поводу очередного общественного признания, — заявил Флинн, — то я, пожалуй, пойду домой. Мне так давно не приходилось ночевать в своей постели, что Кларенс, похоже, начинает подозревать, не завел ли я интрижку на стороне. Между тем я мог бы не торчать тут, а славно провести время с моим дружком. Свернуться клубочком на софе, в славном, маленьком платье для коктейлей и жемчужном колье…

— Флинн, ты рассказываешь о своей личной жизни больше, чем хочется знать. Давай-ка, выметайся отсюда. Констанция все равно не разрешит нам снимать до тех пор, пока они с Робертом не будут готовы предстать перед публикой помирившимися, с улыбочками и поцелуями. А на это, принимая во внимание, насколько они оба упрямы, потребуется некоторое время. Служба безопасности подготовила для меня новый офис, так что я пока кое-что систематизирую. Ну, а если ты мне срочно понадобишься, я с тобой свяжусь.